Любовь безответная

ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 1.

Иван Кузьмич Лыков, новый парторг колхоза «Рассвет», на работу ходил обычно пешком.

В ранней тишине, идя неспешным шагом, хорошо думается, да и любил он раннее сельское утро, когда в мглистой туманной дымке вдруг прокричит, встрепенувшись рядом горластый петух, и завторят ему то справа, то слева, а потом уже далеко где-то отзовутся эхом с окраин хуторов. А вместе с восточным просветлением небосвода теплеет в душе, уходит, прячется в глубину нервная вчерашняя рвань, обещая на сегодня деловую нужную работу.

За месяц работы в колхозе Лыков ознакомился с хозяйством далеко ещё не в деталях: присматривался, беседовал с людьми на фермах, в бригадах, мастерских.

В одну такую встречу, запомнилось парторгу, как тракторист уже в возрасте, невысокого роста, щупловатый, с постоянной ухмылкой на лице, скороговоркой, но упрямо донимал бригадира и механика, сверля их улыбчивыми тёмными глазами:

– До каких пор я буду работать на этой гардыбале? Что, нет моложе меня? Вот сам кто из вас полазь день на небо да землю, а обслуживать его каково?.. Да я ночей не сплю, все кости болят. Деятели… И зарплату уже приравняли к МТЗ,– но, видя молчаливое несогласие с ним начальства, отсеменил к своему трактору и громко уже от туда:

– Брошу к чёртовой матери всё, в больницу поеду килу лечить, что нажил с ним, хватит…

Иван Кузьмич поинтересовался его фамилией, отношением к делу, на что бригадир уклончиво отговорился:

– Поворчит, да поедет, тут все недовольны, им бы трактор сам пахал, сеял, а денежки получали б сполна.

И вот, возвращаясь дня через два с дойных гуртов, почти рядом с дорогой он увидел тот самый ярко-жёлтый трактор К-701 и решил выслушать жалобы тракториста, может, действительно человек заслуженно нуждается в более лёгком труде…

Дмитрий Корнеевич не по летам проворно спустился с колёсной громады, неторопливо вытирая ветошью руки и, бегло осматривая прицепленный к трактору культиватор, совершенно безразлично, даже не глядя, вяло подал для приветствия руку, затем, усаживаясь на раму прицепа, закурил, продолжая задумчиво, с улыбочкой, глядеть в землю, заговорил нехотя:

– Ознакамливаетесь… У нас есть что посмотреть, вон простору сколько, считай десять тысяч гектаров одной пашни – при этом он жёстко обвёл полукружьем руки перед собой, приподняв только чуть голову, выставив слегка вперёд хорошо выбритый подбородок.

В жесте тракториста, его упорно-отсутствующем взгляде, вялом пожатии руки парторг понял, что разговор будет трудным, если он ещё состоится, что перед ним человек не одного дня и поступка, а повидавший многое в своей жизни, конечно же, вырастивший детей, познавший труд, знающий все тонкости теперешней жизни колхоза.

Размышляя так, Лыков тоже закурил и, усаживаясь чуть поодаль, заговорил неопределённо, как бы принимая участие в уже начавшемся разговоре:

– Знакомлюсь, Дмитрий Корнеевич, колхоз, верно, большой, несколько сот тружеников, тысячи голов скота, свиней, птицы – всему надо ума дать, планы по продаже продукции выполнить, по зерну уже три года не выполняем кряду, долг государству составил свыше…

– Вот-вот, парторг, не работал ещё и уже несёшь… А поработаешь,– собеседник Ивана Кузьмича упёрся обеими руками о раму прицепа, заёрзал на месте, закрутил из стороны в сторону головой, явно выказывая недовольство разговором, укоризненно продолжил:

– Планы… Цифры… Вот мы на чём сидим? На культиваторе значит? Культивирую я, готовлю почву, значит, к севу озими, а там, смотришь, и с флагами выйдем, закричим: Сев! Сев! Ура! Пять-шесть дней погремим, покричим – и давай итоги подводить. А года три назад как подводили: тебе 30 руб., тебе 40 руб., тебе десятку, а теперь, правда, грамоту, благодарность. За что Корнеичу грамоту? Я не к тому, что ему деньги надо, а к тому – за что? За то, что старый хлебороб, уважаемый или неуважаемый, вот на этом громиле,– Дмитрий Корнеевич нервно указал рукой на трактор,– гонял месяц зайцев по полю, давил пух-землю этими тоннами, а что здесь после вырастет? Да он к тому же двести литров горючки за присест сжирает, а масла, а за ремонт сколько платить придётся? Этим культиватором по этой землице гусеничный должен работать, ну хотя бы Т-150, а ему,– Дмитрий Корнеевич привстал, показывая,– три таких прицепа подавай. А сцепка такая, где ему, кто её придумал да сделал? Делаем мы сами, конструируем… Только наша конструкция до поля – и хресть – нету… коту под хвост. Получай, передовик, грамоту… место и,– сдерживая себя, задумчиво подытожил:

– Заняли мы места… Все места позанимали,– помолчав, снова продолжил рассудительно:

– Как мы счас живём, трудимся… Приезжает в бригаду начальство, хоть верхнее, хоть из вас кто – и давай смотреть трактора, сеялки, прицепы, – где что забито, что залито да зашито,– бригадиру, механику накачка тут же идёт. Бывает, и нас соберёте, когда большого начальства нет, а большое – оно смотрит высоко, решает далеко, а я вот ростом не вышел, маленький, где меня заметить, да и что я могу ему сказать,– там институты, академии покончали, а тут шесть классов и сорок лет по земле елозю – чёрный человек, что говорить с ним, вот оно и вещает:

– Товарищи, а иногда и слаще, дорогие товарищи, нам план надо позарез выполнить… по району столько-то, по колхозу столько, бригаде то-то и то-то, вы должны приложить… возьмёмся, поднимем… – и понесло, поехало, пока не захлопаем в ладоши.