Любовь - это магия

Любовь -- это Магия

Никто его не знает так как мы. И кроме нас никто не видал его настоящего. Вы все думаете что весельчак он и балагур. Ан нет! После того как ушла из жизни она, больше не смеётся он как раньше. Канул в лету развеселый славный дед. 

Да и не дед он вовсе.

Мороку на себя наведёт чтоб молодки не цеплялись, и в путь. Агась. А вы как думали!? Ну куда ж деду под силу-то сдюжить метель да колючую снежную вьюгу, в трескучий мороз ловко управиться с оленей упряжкой и санями. Да ещё для полного счастья таскаться с мешком наперевес по всему миру!

Молод он. Молод и широк в плечах. Нраву строгого и росту под два метра. Богатырь наш Хозяин северных земель. Знать голову высоко задирай коли не желаешь с верхними пуговицами на его клетчатой домашней рубахе здороваться. Ну и если не боишься в глаза ему смотреть. 

А глаза у него... Я таких ни у кого не видела. Ясные, словно озера, и синие-синие, как небо полярное. А сколько в них мудрости да знания всякого. Как зыркнет, так враз забываешь все на свете. И коленки так дрожат-дрожат.  Мелко-мелко. А у провинившихся даже хвост заячий с перепугу вырастает. 

Правда, когда случилась эта трагедия, он впал в такую ярость, что очи его надолгол застелила тьма чёрная, а Магия вышла из-под контроля и почти уничтожила мастерские, дом и часть угодий с жилищами подручных. Благо повезло, магический выброс не забрал ничьей жизни. Но Морозную Усадьбу шибко жалко. Красивая была.

Хотя не столько её жаль, сколько памяти что в себе хранила: изо всех земель слали сюды подарки. Детские рисунки и поделки, рукоделие всякое. Все в огню пошло прахом, все, лишь горсточка осталась, так мы её теперь как зеницу ока. Память. А Морозная Усадьба... Своими силами ее чинили. По памяти проэкт рисовали. Он лишь орал да морозными иглами пятки подстреливал коли к нему за вопросом каким, а ли за помощью обращались. 

Да. Тяжёлые тогда времена настали. Совсем не весёлые. Он о празднике даже слышать не хотел. Плевал на все и все к гномьей наливке прикладывался. Намело же тогда снегу нещадно. Ветры страшно выли. Не всяк из дому нос покажет.

Мучались люди. Мучалась природа. А он бутылку медовухи обнимет и ничего не видит в своем горе. 

Все вокруг счастьем светятся. У всех радость. Только он один. Хмурый весь. Мрачнее тучи. Закрывался в мастерской на всю неделю. И не слышно что он там высиживает-то. Не мастерил ничего нового, да и старое не чинил. Всё подручным приходилось работать. Тяжко было, но никто не жаловался. Понимали. Скорбели с ним вместе. А он не выходил пока все празднества не пройдут. А после — грустил весь год, по ночам в одиночестве глядя на звезды. 

Это уже потом, спустя сотню лет, он немного оживать начал. То ли взял себя в руки, то ли не так шибко стало болеть, но начал понемногу впрягаться в работу. А работы то тьма-тьмущая, ведь детское сердце штука тонкая, тут особый подход нужен в создании игрушек, спешка и плохой настрой лишь все погубят. И вот, слово за слово, итак и эдак, а общаться начал наш хозяин. Даже шутить. Все чаще на лице его суровом улыбка появлялась, и все наконец-то вздохнули с облегчением. Поняли, что он опять в строю. Появилась надежда на то что все будет в порядке.

Я же как-то всегда рядом была. Сначала по обязанности своей, а после уж по душевному велению. А думаете кто его, болезного, обхаживал когда ему тошно было. Идёт куда, сурово белы брови сведены, а я тихонько следом. Прогонит, подожду немного и за ним. Все боялась кабы еще чего плохого не учудил с дуру. Переживала. Яства лучшие да сдобу что по румяней на разносе из кухни ему под двери в мастерскую таскала. Постучусь да сбегу. А потом из-за угла наблюдаю испробует подношение или нет. Поначалу правда швырял тарелками. А потом смиловался и даже за добавкой приходил.

А однажды он принёс с собой большую коробку с кисточками и кучей разноцветных банок. Не только одна я недоуменно глядела как он раскладывает все это у недавно отстроенной, ещё пока пустой стены, вываливает на журнальный столик какие-то рисунки и завязывает на себе кухонный фартук.

Потом вдруг достал ещё один и бросил мне. 

— Надевай. Мне нужна твоя помощь.

Машинально выполнила просьбу, и подойдя ближе, недоуменно уставилась на него. А он разложил все художественные инструменты, взял несколько рисунков, поставил их рядом, и только потом взглянул на меня. 

Если честно, думала вообще забыл обо мне как обычно. 

— Так и будешь стоять истуканом или все же поможешь? 

Пришлось подойти ближе, взять в руки кисть и какую-то баночку с краской. 

— Для чего все это? — набравшись смелости озвучила то, о чем думали все кто в это время были в зале и смотрели на него. 

— Увидишь. — выдал он и даже подмигнул. 

В тот вечер мы вдвоем нарисовали на ней камин. На следующий день возле камина появилось большое плетеное кресло. Для него. И ещё одно, поменьше. Право сидеть в нем часто заслуживала почему-то я. И почему-то очень редко такая честь перепадала остальным. А главное, никто не возмущался такому раскладу. 

И, к счастью, не тыкал в меня пальцами, что очень радовало. 

После камина, мы с ним ещё много чего рисовали на свеже отстроенных пустующих стенах, пока в этот дом снова не вернулся семейный уют. И почему-то в подмастерья он всегда брал меня. Нет. Не думаю что заметил, просто привык что я всегда рядом, вот и тянул за собой. Как неизменное прилагающееся к обстановке.

Ну а как по другому? Дурная девка она и на Северном Полюсе дурная. Такая же как все. Ничего во мне нет особенного. Даром что подкидыш, человеческого роду да при магическом северном народе воспитанная. Мелкая я да тощая. Та же зелёная одежка на золоченых застежках. Пшеничная коса да гора веснушек на носу. Разве что глазами вышла. Необычные они у меня. Такие же синие как у него. Может быть и выделил благодаря им?!

Даже в его личной мастерской была. Приглашал. 

Ну как приглашал. Зазывал вовнутрь приоткрытой дверью когда свежую выпечку приносила, и как всегда оставляла разнос у порога, знал что я жуть какая любопытная, не пропущу возможности сунуть нос свой конопатый. А он будто чувствовал, или сторожил, но всегда успевал окликнуть когда уходить хотела. Первый раз помню неудобно было. Будто навязываюсь. Ну это пока за работой его не увидела. Вот где Магия, а я думала, что эльфы и гномы магичат. Ан нет. Вот где оказывается настоящее волшебство. Глаз не оторвать как красиво.