Любовь и гордыня "Астрала"

Глава 1. Презумпция самостоятельности

Густые рыже-фиолетовые локоны скакали вместе со своей хозяйкой – мной. Я – по просторной, освещенной разноцветными софитами сцене, локоны – по плечам, взметаясь в воздух, рассыпаясь по обнаженным ключицам и вновь отрываясь от влажной кожи.

Блестящий серебряный топ, едва прикрывающий грудь, юбка-шорты из того же комплекта и неоновые сапоги выше колен. Сценические костюмы группы «Неакс» скромностью никогда не отличались, но давно уже стали для участниц едва ли не второй кожей. Для меня – особенно.

Заниматься излишним самолюбованием во время выступлений меня научил отец. Как только поднимаюсь на сцену и беру в руки микрофон – я обязана быть прекрасна, насколько бы ужасно себя ни чувствовала.

Я должна сиять, распространяя ауру губительной славы, богатства, сексуальности. Чувствовать себя пятизвездочной, когда со страниц паспорта на меня смотрят лишь четыре звезды.

Это настоящий талант, как утверждает отец. И с покорностью папенькиной дочки я слушала его все эти годы. Все эти годы, но сегодня… сегодня я засомневалась в том, что смогу следовать по его указке всю свою жизнь.

Короче говоря, дело было в туалете. После нашего сногсшибательного концерта в «Лагуна-Холл». Типичной сцены для четырехзвездочных, а потому ставшей для «Неакс» практически вторым домом.

Даже несмотря на это, я переживала каждый раз, как в первый. Нервно переступала с ноги на ногу в гримерке, грызла ногти перед выходом, по нескольку раз умирала, воскресала во время выступления и испытывала чувство глубочайшего удовлетворения, стоило покинуть сцену и ступить за кулисы.

Девочки мягко подкалывали меня за довольно нетипичное для звезды моего уровня поведение, но я отшучивалась. Отшучивалась, подмечая, что скорее всего, смелости от отца мне совсем не досталось. Он предпочел оставить ее себе, а во мне тренировать силу воли.

Но всё это отступление. Ключевые события сегодняшнего дня, даже вечера… да, возможно, всей моей жизни, произошли в туалете. А почему бы и нет? Вот почему бы и нет? Ты превращаешься в невидимку, когда запираешься в одной из кабинок.

Переодевшись и попрощавшись с девочками, я спешила домой, но в толчок все равно заглянула. На всякий случай. Кто знает, какие пробки сейчас в центре Вальетте? Я знаю. Огромные.

Коснувшись пальцем замка, зашла, уже намереваясь стянуть штаны, но притормозила. Едва ли не следом за мной в туалет, судя по голосам, ворвалась моя группа в полном составе. Не хватало только вокалистки – меня.

Никогда, вы слышите? Никогда я не считала себя любителем хайпа и сплетен. В пору было бы закончить начатое, присоединиться к девчонкам и попрощаться с ними еще раз, но…

– Вот идиотка-то, – голос Моны.

– Кто? Джина? – это голос Хизер.

– А кто это еще может быть? – снова Мона. – Нет чтобы кутеж нам оплатить, к папуле полетела ненаглядному. Двадцать один год, а до сих пор с ним в одних апартаментах ютится.

– Я уже в пятнадцать от родаков съехала. – Это другая. К делу отношения не имеет.

– Может, ей нравится у него на поводу ходить.

– Ага. Хоть пальцем бы пошевелила, чтобы самой что-нибудь сделать. Но «папуля то, папуля сё». Мы вот сами всего добились, без предков. Хотя мне бы Джиса Тейли в отцы… Кто знает? Выглядит так-то ничего в свои годы. Бодренький. Может, и в постели такой же заводной.

О таких вещах звезды в блогах не пишут, сетуя на судьбу. Такие вещи звезды, как и любой нормальный человек, переживают наедине с собой. Ну и с белым другом, как в моем случае.

Присев на крышку унитаза, поверить не могла, что группа, которую мы с отцом воспитали с нуля, вздумает болтать о подобных вещах за нашими спинами. Три года продлилась наша «крепкая» женская дружба, о которой в народе и так легенды слагают.

Но просто так я бы это не оставила. Я не могла уйти, эффектно не уведомив об этом всех окружающих. Да и сами понимаете, состояние аффекта, или как его там…

Собрала всю волю в кулак, встала, распахнула дверь кабинки. Задерживать внимание на удивленных и растерянных взглядах согруппниц не стала. За пару шагов сократила расстояние между кабинкой и главной сплетницей. Которая Мона. Она сильнее всех выбесила. Замахнулась, как следует, и…

– Джинаван Тейли, – уставилась на меня полноватая темнокожая женщина с офицерским значком на груди, – штраф вы всё равно заплатите за административное правонарушение. Двойной штраф – за административное правонарушение в зоне «Лагуна-Холл». Но, готова признать, по ролям вы читаете неплохо. Присядьте.

– Мне никаких денег не жалко за самосуд над клеветой! – оставила последнее слово за собой и, скрестив руки на груди, плюхнулась на стул.

Внутри до сих пор всё трепетало, и даже порция смачных ударов в нос обидчице не вернула душевное равновесие. Тогда и подушку бить смысла нет.

Да я готова тройной штраф заплатить, если смогу заступиться за отца еще раз, но вряд ли он одобрит мое поведение.

– Джина!

Совершенно не одобрит. И сейчас, как никогда прежде, у меня не было желания возвращаться домой. Не хотелось допросов и слов о том, как же сильно за меня беспокоились.

– Джина, ты же знаешь, как сильно я за тебя беспокоился!

Бросив усталый взгляд на его нахмурившееся лицо, нависшее надо мной, одним своим видом дала понять, что беседовать на тему произошедшего не хочу и не собираюсь. А тем более рассказывать о причине моего правонарушения.

– Просто заплати и… полетели уже отсюда, – буркнула в ответ, поднялась и, не говоря больше ни слова, отправилась на парковку.

Пусть слова девчонок сначала показались мне полнейшим бредом, но если принять во внимание только первую часть их клеветы – самостоятельность – то они ведь вполне себе правы.

Совершеннолетие на планете Проксима Центавра наступает, по меркам человеческих систем, довольно рано – в шестнадцать лет. По сравнению с воинственной Глизе, детьми на которой перестают быть лишь в тридцать, пропасть огромная.

В шестнадцать лет проксимиане, обычно, съезжают от родителей на съемное жилье, устраиваются на полноценную работу, получают первые гонорары и живут в свое удовольствие, крайне редко навещая своих родных. Исключение составляют родовые поместья, родственники, проживающие в которых, занимаются общим бизнесом.