Любовь - не грех

Пролог

Со стороны занавешенного плотными темными шторами выхода на балкон - единственного источника внешнего света, - не проникал в комнату ни один лишний шум, никакого шороха. Благодаря этому создавалось ощущение, что комната отрезана от всего остального мира, что она - и есть весь мир. Многочисленные факелы на стенах, канделябры с зажженными свечами на столе - вот всё, что разгоняло мрак в помещении, и всё, чем ограничивалась Ишет, пока работала, сидя за столом, заваленным толстыми и потрепанными томами книг в кожаных переплетах. Раскрытые развороты хранили в себе непомерное количество знаний, тайн и секретов – наследие, кропотливо копившееся веками и бережно хранящееся родом Анисат. Дерево чудом не ломилось под весом древних текстов и рун заклинаний, от которых у молодой демоницы за последние три часа беспрерывного чтения щипало и двоилось в глазах.

Она не знала, какой сейчас час, ибо за работой совсем забывала следить за временем. Единственное, что всегда неизменно вырывало её из самозабвенного труда - это Мирель, управляющая домом женщина в годах. Она работала у семьи Анисат уже больше двух сотен лет, застала юнцом прежнего господина Дома - Торана Анисат, с пеленок воспитывала его детей, в том числе и саму Ишет. Именно приближающиеся шаги сдержанной, зачастую хмурой, но такой заботливой Мирель и её никогда неизменные четыре стука в дверь давали девушке понять, что она в очередной раз совсем забыла об остальном мире, о настоящем, о том, что является членом семьи, а значит, должна выходить из своего убежища и показываться своим родным и близким.

Однако на приход главной служаки надеяться не приходилось - не так давно закончился ужин, его она по обыкновению провела в одиночестве, впереди долгая, тихая ночь, только после которой в дверях покажется взволнованная наплевательским отношением ко сну своей юной госпожи Мирель. Она отругает её, однозначно.

Хоть усталость и начала понемногу давать о себе знать затекшими мышцами и становящейся все тяжелее и тяжелее головой, Ишет старательно гнала её прочь, либо откровенно игнорировала, растаптывая любые зачатки слабости и продолжая мысленно рисовать рунические символы. Всего полчаса назад она корпела над рунами для укрепления стали, что в разы улучшат создаваемое ею оружие и броню, а после того как демоница убедилась в верном соотношении символики и её безупречной совместимости в руне усиления, её взгляд соскользнул к бумагам, на которых она остановилась в прошлый раз. Брови медленно нахмурились, свелись вниз, создав едва заметную морщинку на переносице.

С того момента все мысли Ишет занимала ужасная участь, что проклятьем впиталась всем демонам в кожу. Поиском спасения всего демонического народа девушка занималась с тех самых пор, как в один из сезонов смерти её бабушка, занимавшая пост госпожи Дома Анисат, стала участницей жертвенного обряда; как стала носить титул Kυρία (греч. Kyría(кириа) - Госпожа) ; как потеряла мать и брата. Самое дорогое создание, которому юная демоница обязана не только своими знаниями, а в целом тягой к ним и самую близкую душу, свою опору и главную поддержку.

Мертвая рука, безжизненно свисающая вниз, тело, спрятанное от всеобщих взглядов светлой тканью, местами пропитавшейся темно-алой кровью, болезненный удар, который пропустило сердце, крик, вобравший в себя весь ужас от происходящего, когда на глаза попалось ещё одно тело, завернутое точно так же, как и первое. Тогда Ишет едва перевалило за полвека, для демона она считалась ребенком, а значит, не готовой встретиться лицом к лицу с самым страшным кошмаром. Смертью. Но она встретилась и ужаснулась её беспощадности.

Образы встали перед глазами совершенно нежданно. Они всегда являлись к ней без спроса. Ишет зажмурилась, надеясь развеять ненавистную картину, но темнота прикрытых век лишь усилила воспоминание. Она вспомнила яркие капли крови на темной холодной плитке, а ещё безжизненные выражения лиц отца и родного дяди, на чьих руках не подавали никаких признаков жизни Сиена и второй из старших братьев - Люк. Воспоминание удалось прогнать спустя примерно минуту настойчивых попыток.

Устало вздохнув и сцепив руки в замок перед собой, Ишет опустила на них лоб. Взор сам собой вернулся к текстам и рисункам.

У неё не выходит.

Ничего не получается.

Она переводит тексты древних языков с завидной точностью, мастерски творит заклинания, но в большинстве случаев её бессчетных проб отыскать ответ на интересующий вопрос итоговый перевод либо казался ей сущей нелепицей, либо вовсе не складывался, а магия не могла исполнить желаемое. Ничто из написанного в книгах не имело ничего общего с рунической магией, которой пользовались все демоны, а значит, не представляло никакой ценности для демоницы. А руны… Она не может выстроить нужную, достаточно мощную для того, чтобы избавить демонов от вымирания. Ей легко удается создавать новые заклинания, но над одним, самым важным, она ломает голову уже больше шестидесяти лет.

Ей уже это казалось издевательством, а что же тогда чувствовали те, кто был до неё? Кто занимался этим не одну сотню лет…

А самое обидное, что нет ничего – ни ответов, ни новых вопросов. Если бы что-то из этого имело место быть, то это означало бы, что она хоть как-то продвигается в своем стремлении отыскать решение проблемы, но, увы, она топчется всё в той же начальной точке. Там же, откуда начинали её родители, до них - бабушки и дедушки и все, кто жил раньше.

И всё же, было ещё кое-что, что стоило переживаний Ишет.

Её старший брат со своей свитой – преданными воинами и близкими друзьями, - скорее всего уже схлестнулся с ангелами в бою. Именно эта мысль настойчиво отвлекала девушку от дел. Нескончаемые переживания за близких спутывали текст, выворачивали наизнанку буквы и слова, вышибали всю сосредоточенность, как шквальный ветер вместе с ливнем и градом барабанили и выбивали окна.

Вместо того, чтобы успокоиться и думать о чем-то хорошем или о насущном, Ишет против собственной воли продолжала накручивать себя. Липкий страх поселился где-то на затылке, каплей холодного пота скатился по спине. Из-за неспособности обуздать собственные мысли, она была близка к срыву, к которому её всё ближе и ближе, практически к самому краю подводило внутреннее негодование от своей же беспомощности. К тому же девушку злило то, что брат в очередной раз не принял во внимание её искреннее рвение и желание помочь. Много раз она спорила с Ашером, доказывая ему, что будет полезной, что её силы прибавят демонам шансы на победу. Но все слова брат отметал, как назойливых насекомых.