Любовь, свекровь и мандарины

Любовь, свекровь и мандарины

Кресло в углу комнаты скрипнуло, будто чихнуло. Надежда Аркадьевна прислушивалась к звукам из соседней квартиры. Плавную музыку можно было едва различить. «Опять за своё», – с грустью подумала и перекрестилась. Жуткий притон открылся за стенкой летом. Теперь за окном свет фонаря прорезал рано сгустившийся зимний сумрак. Музыка стала громче.
    Завтра Глафирка, уборщица в нехорошей квартире, расскажет, что там происходит. После обстоятельных переговоров Глафира польстилась на пятьсот рублей и коньяк, доставшийся Надежде Аркадьевне от мужа. С разведданными закрыть гнездо порока не составит труда.
    Говорят, что если чего-то очень хочешь, то вселенная тебе помогает. Увы, поддержки Надежде Аркадьевне ждать было неоткуда. До этой самой минуты. Достав из кармана потемневшую серебряную фляжку, сделала глоток. На губах замерла пахучая капля, качнулась и побежала вниз. Ещё до того, как она сорвалась с подбородка, взгляд Надежды Аркадьевны сфокусировался на окне. Там замаячило что-то чёрное, последовал душераздирающий звон стекла, и блеснули осколки, влетевшие в комнату вместе с морозным дыханием улицы.
    «Началось», – прошептала, не зная, то ли пришла смерть, то ли мстят соседи. Одно другого не исключало.
    Дальше произошло то, чего она никак не ожидала. На стол перед окном упал укутанный шарфом мопс. Пёс высвободился с натужным сопением, отряхнулся, и его влажные глаза уставились в сумрак. Надежда Аркадьевна, вжавшись в кресло, готовилась к самому худшему: взрывчатке, наркотикам или связке дохлых крыс, но мопс, страдающий метеоризмом, был за гранью её понимания.
    Она привстала, но тут же повалилась обратно. В отверстом зеве окна показалась косматая фигура с лопатой.
    ***
    Во главе стола сидел Игорь и, открывая бутылку вина, время от времени поглядывал на мать, отчего движение штопора на миг останавливалось. Морщинки на лице Маргариты Петровны обозначились явственнее, чем всегда. Она со вздохом взяла пирожок из вазочки, которую подарила молодым на свадьбу пять лет назад, и принялась со скучающим видом жевать. Она выбирала нужный момент, чтобы пойти ва-банк.
    По выложенному плиткой полу суетливо застучали коготки, а из-под стола послышались жалобное поскуливание. Маргарита Петровна отщипнула кусочек пирожка и с причмокиванием протянула его пыхтящему мопсу Кузе. Надя укоризненно глянула на мужа, отчего вылила на ещё влажные листья салата слишком много оливкового масла.
     Затем, едва не споткнувшись о Кузю, Надя достала из духовки пышащего жаром кролика. Аромат специй, до того лишь тонкий и дразнящий, заполнил кухню, заставляя желудок изнывать в предвкушении. Выложив золотистое жаркое на тарелки, Надя поставила их на стол. Игорь налил красного вина в пузатые бокалы и придвинул к себе горячее. Надя и Маргарита Петровна последовали его примеру. Тишину за ужином нарушали лишь кряхтение мопса и позвякивающие о тарелки вилки и ножи. В гостиной, плавно переходящей в кухню, ритмично вспыхивала гирлянда. 
     – Игорь, зачем вы сегодня нарядили ёлку? До нового года ещё две недели. Мы так никогда не делали.
     – Мам, праздника хочется, – Игорь отправил в рот кусочек запечённого кролика и сосредоточенно заработал мощными челюстями.
     – Не понимаю, что за мода куда-то торопиться. Да и зачем было покупать дерево в горшке с землёй? Только грязь. И Кузя нервничает. Вот у нас...
     – Зато ёлка живая, – перебила Надька.
     – Вы что, собираетесь её сажать во дворе?
     – Может, и посадим.
     – А кто такие гирлянды выбрал? Мигают и мигают. У меня голова болит.
     – Я. Тебе не нравится?
     Голос Игоря прозвучал, как показалось Маргарите Петровне, сухо и безучастно. Сын, который беспокоится о здоровье матери, так бы не сказал. Очередное доказательство дурного влияния Надьки. «Пора действовать», – решила Маргарита Петровна:
    – Сынок, а ты знаешь, что твоя жена каждый четверг после работы куда-то уходит?
    – Вы на что намекаете? – Надька нахмурилась.
    – А на то, что ты, бесстыдница, меня даже за человека не считаешь: при мне хвостом вертишь да на ночь глядя уходишь.
    Невестка побледнела и выронила ломтик огурца. Мопс его настороженно обнюхал, но есть не стал. Маргарита Петровна, чувствуя, как под глазом начинает пульсировать жилка, продолжала:
    – Я в чужие дела не вмешиваюсь, разбирайтесь сами. Но и молчать я не собираюсь. Пусть меня никогда не слушают...
    – Вы меня до конца жизни будете попрекать теми мандаринами? – Надька покраснела.
    Первый совместный Новый год молодожёны встречали с родителями Игоря, и Надя, как всегда, купила три килограмма мандаринов и устроилась на диване с тарелкой, куда бросала шкурки. Комната быстро наполнилась ароматом жаркого южного лета. Глядя на супругу, Игорь тоже взял сначала два ярких цитруса, потом третий и четвёртый. Маргарита Петровна отобрала у него пятый мандарин со словами, что может начаться аллергия. Надька фыркнула и протянула мужу уже очищенный. Съев одну дольку, Игорь почесал подбородок до красноты, которая быстро расползлась по лицу огненными пятнами. С тех пор свекровь не могла не напоминать Наде про легкомысленное отношение к здоровью Игоря. Теперь она бросила:
    – Дело в том, что ты всегда воспринимаешь меня как врага!
    – А не вы ли первая начали?! – Надька повысила голос.
    Маргарита Петровна не ответила, вышла из-за стола и прямая, как корабельная сосна, отправилась выгуливать Кузю. Это всегда позволяло ей успокоиться, да и ветеринар порекомендовал выходить с псом как можно чаще, дабы он окончательно не заплыл жиром. Мопс устало глядел на хозяйку: он нисколечко не разделял точки зрения доктора на физические нагрузки. Однако Маргарита Петровна знала, что нужно её питомцу. И сыну. Обходя двор, она думала, что мечты об идеальной невестке из семьи коренных москвичей с каждым годом становятся всё более призрачными, как растворяющиеся в вечернем сумраке облачка пара из широкой пасти Кузи. Пёс, кряхтя, ковылял по пушистому снегу и, временами оборачиваясь, глядел на хозяйку выпученным агатовым глазом.
    Пять лет назад новоиспечённая семья подарила ей щенка. Молодая жена помнила, что её родители завели собаку, когда она уехала учиться в Москву, и Надя надеялась, что мрачное выражение покинет лицо Маргариты Петровны, когда тёплый писклявый комок окажется у неё на коленях. В первую минуту брови свекрови выгнулись, а рот приоткрылся.
    Однако через какие-то полгода Маргарита Петровна с питомцем и супругом уехала в отпуск. И то был не отпуск лентяя, когда лежишь кверху пузом под жарким солнцем, слушая соленый плеск моря. Родители Игоря с молодости обожали походы. Крепкий Кузя в расцвете юности резвился на природе, но сейчас он потолстел, да и Маргарита Петровна шла неторопливо. Затянувшийся ремонт в квартире потрепал хозяевам нервы и истощил их энергию: Сергей Васильевич неусыпно контролировал процесс на месте, а Маргарита Петровна приезжала через день. Оставаясь в квартире сына, она любила, чтобы её держали в курсе дел. Когда же этого не происходило, Маргарита Петровна не отчаивалась и выясняла всё сама, названивая супругу: «Серёжа, ты следи, чтобы они краску не сливали, знаю я таких». – «Да, дорогая». – «Мне отзвонились сегодня по поводу дивана. Привезут через три дня. Я надеюсь, маляры успеют закончить?» – «Как скажешь». – «Паркет привезли? Ты же проверил каждую коробку, а то наверняка подсунули не тот цвет».
    Надышавшись морозцем, Маргарита Петровна повеселела и, топая заснеженными сапогами, вошла в подъезд. В тепле приятно защипало щёки, а медвежья шуба заискрилась капельками талой воды. Хоть квартира Игорька и Надьки была на втором этаже, подниматься пешком в конце дня сил не оставалось, поэтому Маргарита Петровна вызвала лифт. В шахте загудело. Кузя улучил возможность отдохнуть и с хрипом лёг на щербатую плитку первого этажа. Наверху послышались знакомые голоса.
    – Ты же знаешь, что ремонт у неё скоро кончится и она съедет.
    – Игорь, это уже слишком: она за мной следит. Она в КГБ никогда не работала?
    – Давай без паранойи.
    – Ты это своей матери объясни.
    – Может, вы сядете и нормально поговорите? И ещё мусор есть? Я два раза не хочу спускаться.
    Зашуршал пакет, и понять, о чём говорили, не получилось. А потом стала приближаться резвая дробь шагов. Маргарита Петровна хотела метнуться вон из подъезда, даже опять натянула меховую шапку, но двери лифта наконец открылись, и она, раздражённо дёрнув поводок, скрылась с мопсом внутри кабины, нажав для конспирации кнопку седьмого этажа.
    Прошло ещё два дня. Надя и Маргарита Петровна не разговаривали. Игорь, узнав страшную правду про четверги, почему-то не выгнал жену из дома. Свекровь понимала, что оплошала. Стратегический просчёт заключался в том, что никаких конкретных обвинений предъявлено не было. Поторопилась. Но исправить ошибку никогда не поздно, да и вскоре представился удобный случай.
    Вечером следующего четверга она выгуливала пса во дворе и увидела, что Надька зашла в дом, но скоро снова показалась со спортивной сумкой на плече. Снег валил хлопьями, теряясь в туманной дымке. Мать Игоря шла за невесткой на расстоянии, чтобы та не заметила хвоста. Маргарита Петровна видела в любимом сериале, что, выслеживая преступника, следует быть осторожной. А Надька – точно преступница! Невестка прошла квартал. Сердце Маргариты Петровны отбивало мелодию в темпе аллегро. Надька повернула за угол. Свекровь ускорила шаг. Когда она вышла из двора, мерзавки уж и след простыл. Мать Игоря не собиралась так легко сдаваться. Она села на корточки перед Кузей и строго поглядела в его умные глаза: «Ищи Надьку!»
    И пёс с хрипом рванул вперёд. Маргарита Петровна не ожидала от него такой прыти: снег разлетался из-под его кривеньких лапок в разные стороны. Так хозяйка с мопсом пробежали вдоль длинного дома и свернули в ярко освещённый переулок. Кузя уселся перед витриной магазина и вывалил блестящий розовый язык. Мопс тоненько поскуливал и дёргал мордой в сторону жирных окороков и сосисок в натуральной оболочке. Маргарита Петровна хотела пнуть гадёныша, как увидела вдалеке знакомый горчичный пуховик. Она бросилась следом. Погоня привела их с мопсом в уютный дворик
    Надька зашла в подъезд типовой девятиэтажки. Маргарита Петровна спряталась за фонарный столб и стала наблюдать. Пусть это и не самое надежное укрытие, но всё же лучше мусорного контейнера – Маргарита Петровна хотела пройти через испытание с достоинством. Минуты тянулись, как ниточка вязкой слюны.
    Вдруг на первом этаже между плотных штор показалось лицо Надьки. Маргарита Петровна поспешно натянула капюшон – лишь бы невестка не узнала. Ничего не заметившая Надя поправила занавеску и пропала. Мать Игоря бросилась к подъезду и безуспешно дёрнула железную дверь. Во дворе никого не было. Ни одна живая душа не выходила из дому в такую метель. Маргарита Петровна, заложив руки за спину, прохаживалась перед цитаделью зла под аккомпанемент хриплого дыхания Кузи. Иногда она беспорядочно нажимала на кнопки домофона. Снег покрывался десятками отпечатков её подошв и когтистых лапок. Маргарита Петровна подняла взгляд. Цоколь у дома невысокий, третий день в городе шёл снег, и во дворе образовались огромные сугробы. Однако заветное окно, как и соседнее, было с решётками, но чуть дальше проход оказался свободен. За тюлем ничего не видать. Значит, та комната свободна. Маргарита Петровна подбежала ближе – мопс едва поспевал за ней – и, о чудо, едва не споткнулась о лопату. Калейдоскоп мыслей в мозгу замер – план приобрёл стройность. На что только не бывает способна женщина ради сына!
    Маргарита Петровна, опираясь на лопату, забралась на плотно сбитый сугроб и притянула к себе недоумевающего Кузю: он только поднял заднюю лапу у кованной оградки. «Нашёл время, дурень!» – процедила она и размахнулась садовым инвентарём. Звон, треск, осколки посыпались внутрь помещения. Обмотала мопса шарфом и, сказав: «Надо, Кузя, надо», – запустила любимца внутрь (не бросить же его одного на морозе), и, тяжко ухнув, последовала за ним во тьму чужой квартиры, пропитанную тёплым запахом валокордина и старых газет. Меховая шапка налезала на глаза, а пушистая медвежья шуба сковывала движения.
    – Вы за мной? – спросил дрожащий голос.
    – Мне нужна Надя! – рявкнула Маргарита Петровна.
    – Это я.
    – Что?
    И вдруг в комнате вспыхнул свет. То был старенький торшер с одной лампочкой, скрытой под выцветшим абажуром с бахромой. Под ним пряталась старуха в махровом халате и чёрной шали. Она закрывала лицо заляпанной фляжкой.
    – Вы не поняли. Мне нужна моя невестка.
    Маргарита Петровна уже догадывалась, что попала не в ту квартиру. Пришлось кратко объяснить, трагическая цепь каких событий привела её сюда. Затыкая разбитое окно одеялом, Надежда Аркадьевна сочувствовала неожиданной сподвижнице.
    – Удачно, что вы ко мне попали. Эх, спасать вам надо вашу девочку. 
    – Мы с ней не ладим, так что не спасать я её пришла, а вывести на чистую воду.
    – Да что вы! Она же золото. И сын ваш любит её, – вздохнула хозяйка квартиры и веско добавила: – Дурным людям имя Надя не дают.
    – Но вы же говорили, что за стенкой притон?
    Старуха, казалось, не слышала её вопроса и только дико поглядывала на Кузю. Наконец, она изрекла:
    – Так мы идём? Я давно готовилась к этому дню. Запаслась святой водой и осиновыми кольями.
    Маргарита Петровна быстро заморгала. Она всегда так делала, когда ничего не понимала.
    – Зачем?
    – Сатанисты они. Но вашу невестку ещё можно спасти. Я по телевизору видела, что если вогнать в грудь кол, то всех одолеешь.
    Старуха протянула что-то гостье.
    – Надежда Аркадьевна, может, лучше оставим это дело полиции? – робко предложила Маргарита Петровна, рассматривая заточенный кривой сук толщиной в два её пальца и пластиковую бутылку с водой.
    – Я туды безоружная не сунусь! – Глаза старухи страшно сверкнули. – И тебе не советую!
    – Ладно. Так нам точно откроют?
    – Ну, я же говорю, что Глафирка всё знает: три коротких звонка в дверь, один долгий и опять три коротких.
    Женщины сгрудились на лестничной клетке, казавшейся тесной из-за мохнатой шубы Маргариты Петровны. Надежда Аркадьевна потянулась к звонку, но вместо этого достала из кармана фляжку, и, морщась, отхлебнула. Поежилась и, неразборчиво бормоча, подала её Маргарите Петровне. Та замотала головой. Тогда, обливаясь слезами, Надежда Аркадьевна с неожиданной гибкостью нагнулась и, схватив мопса, поцеловала его в мокрый нос. Закончив эту процедуру, она нажала кнопку условленным манером. У матери Игоря не было слов.
    Дверь распахнулась. Маргарита Петровна, несмотря на свои габариты в шубе, понеслась внутрь. Пульс, как иголка швейной машинки, бешено колотился в ушах. Мельком увидела яркие гамаки, подвешенные к потолку, а в них женщин, включая Надьку, в позах летучих мышей. Мать Игоря взвизгнула, заглушив традиционную индийскую музыку: ей показалось, что у всех изо рта торчат длинные клыки, а глаза мерцают голодным блеском. А через секунду она споткнулась о порог, и настала темнота.
    ***
    Маргарита Петровна, прихрамывая, вошла на кухню, где Надя ела мандарины, и села напротив. Свекровь вздохнула. На лежанке мирно посапывал Кузя, которого утром привела невестка, а заодно и оплатила установку нового окна у Надежды Аркадьевны.
    – А вчера такси быстро приехало, – начала Маргарита Петровна.
    – Да, вот только пробки...
    – Хорошо, что у твоей инструкторши по йоге нашёлся лёд. Лодыжка почти не болит.
    – Главное, что не перелом, – сказала невестка и добавила: – А Надежда Аркадьевна очень милая: присмотрела за Кузей, ведь ему с нами было нельзя. Она даже всплакнула, когда я за ним пришла, и сказала, что тоже заведёт собаку.
    – Да, наш Кузя очень обаятельный. Но второго такого не найти.
    Женщины немного помолчали. Обе вспоминали, как накануне под пьяные причитания Надежды Аркадьевны и хриплый лай мопса они усаживались в машину, как провели в очереди почти два часа в переполненном травмпункте, как Маргарита Петровна, смеясь сквозь слёзы, поведала о штурме соседской квартиры.
    – Будете? – Надя протянула свекрови половинку мандарина.
    – А давай. Вкусно. Спасибо, Надь.
    И обе тепло и радостно улыбнулись друг другу. Но почему-то вкус у двух половинок оказался разный. Странно. Один же фрукт. Но каждой своя часть нравилась.