Любовь твоя стала ядом

Глава 1

Была поздняя холодная осень. На улице уже давно стемнело. Я сидела у печки, разглядывая танцующие языки пламени, и, вытянув руки вперед, старалась согреть их. Весь день я занималась тем, что таскала дрова, которые колол дед, из сада в сарай и аккуратно складывала их там. Перчаток у меня от роду не было, и я так замерзла, что едва могла пошевелить конечностями. Казалось, что я продрогла до костей.

Моя бабушка, как обычно, ворчала и бранила меня, перемещаясь по маленькой, тесной комнате, в которой мы все уживались в холодное время года. Я привыкла к тому, что она ругает меня и не обращала внимания на её слова. Разве имеет значения, чем она недовольна в этот раз? Ей никогда не нужна веская причина — само мое появление на свет уже повод для этого.

Я никогда не получала от нее и деда доброго слова или взгляда, если кто-то в этом доме и был способен на ласку и поощрение, то — это моя мать. Но она не появлялась дома уже третий день, и я начинала скучать, хотя это и было обычным делом. Мама могла не появляться неделями и месяцами, я давно свыклась и смирилась с этим. Но не переставала тосковать и ждать, когда она вернётся. Я не знала, где она бывает всё это время и чем занимается, а когда спрашивала, то не получала ответа. Моя мама не любила вопросов. Она не отвечала даже на те, что задавала бабушка. А что говорить обо мне?

Когда огонь в печке наконец-то окутал меня своим теплом, о себе напомнил голодный желудок. Я встала в надежде, что остался вчерашний суп, и сегодня мне не придётся ложиться голодной. Но шум и громкие крики, доносящиеся со двора, приковали меня к месту. Я не могла толком понять, что происходит. Мы жили далеко от села, и вокруг нас не было ни одной живой души, тогда откуда взяться этому шуму? Глянув на бабушку, которая перестала бубнить и настороженно вслушивалась в голоса, я выбежала на улицу...

Первое, что я увидела — была огромная машина, похожая на трактор. Свет её фонарей ослеплял мне глаза. Она так громко закряхтела, издавая страшный звук, что захотелось зажать руками уши. Прикрыв ладонями лицо, я скрылась в тень от яркого света, и посмотрела на женщину, которая громко кричала:

— Убирайтесь, убирайтесь вон с моей земли!

Я узнала ее — Амалия Акифовна!

Дом, в котором мы жили, был их собственностью. Мой дед ещё в молодости устроился на работу к отцу этой женщины. Он присматривал за землёй и главным особняком, за это ему разрешалась жить в этом доме на окраине опушки. Хозяева очень редко приезжали сюда. За то время, что я помню себя, это было всего два раза. Когда это происходило — моя мама шла и убиралась там, готовя дом к их приезду.

Один раз мне удалось уговорить маму, и она взяла меня с собой̆. Я была безумно счастлива, это была моя тайная мечта: увидеть, как выглядит это огромное сооружение изнутри. Для меня, маленькой̆ девочки, этот дом всегда ассоциировался с дворцом из восточных сказок. Я часто гуляла около него, фантазируя о том, что живу в нём. Мне до сих пор снится по ночам его великолепие. Какая там прекрасная мебель, красивые ковры и люстры на потолках.

В тот день их семья приехала раньше, чем предполагалось, и мама очень перепугалась. Она стала стремительно собираться и пыталась уйти так, чтобы они не заметили нас. Но нам это не удалось, мы столкнулись с ними у самого выхода.

Мужчина и женщина выходили из машины и, заметив нас, окликнули маму, чтобы она подошла. Когда мы поравнялись, они поблагодарили её за помощь и спросили о здоровье бабушки и дедушки. Пока взрослые общались, я находилась словно в трансе под впечатлением от этой̆ встречи.

Мы жили очень замкнуто, дальше нашего села я не выезжала и была поражена тем, что увидела. Домом, огромной чёрной машиной, на которую падали лучи солнца, и она блестела от этого, красотой̆ и нарядами этих людей̆. Они казались мне не реальными — никогда раньше я не встречала таких. Народ из нашего села был совершенно другим, не похожим на этих людей̆. Они даже пахли как-то по-особенному. Мой нос приятно защекотало от незнакомых мне ранее запахов. Вдохнув глубже и вобрав в себя воздух, я пыталась удержать и сохранить запахи, словно это было возможно.

Я разглядывала их с ног до головы и когда увидела, какая у них красивая и чистая обувь, покосилась на мамины поношенные туфли и на изношенные свои. Меня охватило чувство стыда. Захотелось скорее уйти отсюда, но меня отвлек звук со стороны машины. Я увидела, как задняя левая дверь автомобиля открылась, и оттуда вышел парень. Он был старше меня, наверное, лет на пять. Мне тогда исполнилось десять лет, а ему, должно быть, было лет пятнадцать. Парень прислонился к машине и остался стоять возле нее, совершенно не спеша в дом.

Он был высок, худощав, с короткой̆ стрижкой̆ и чёрными, как ночь, волосами. Плотно сжатые губы и скрещенные на груди руки, говорили о том, что он чем-то недоволен. Возможно, поездкой сюда? Одетый̆ в модные джинсы, белоснежные кроссовки и красную толстовку, он казался иностранцем. Таких парней̆ я видела в американских фильмах для подростков. У нас не было телевизора, но, когда я бывала у одноклассницы Аси в гостях, она включала кассету на видеопроигрывателе, и мы смотрели фильмы, отправленные её отцом из России.

Мне казалось, что и сейчас я смотрю один из тех фильмов. Я с нескрываемым любопытством разглядывала и рассматривала его во все глаза. Парень это заметил, но казалось, что он привык к такому, и ему совершенно нет до этого дела.

Его взгляд был устремлён в мою сторону, но казалось, что он совершенно не замечает меня, словно я пустое место. Я же засмотрелась на него, и когда рядом с ним промелькнула чья-то тень, мне совершенно не хотелось отводить взгляд и отвлекаться на кого-то ещё. Но все же я сделала это, потому что продолжать так пялиться на него уже давно выходило за рамки приличия, и мне срочно нужно было заняться чем-то другим.