Любовь во имя мести

Глава 1. Жаклин или Джекки...

25 декабря 1584 г.

Жаклин с нетерпением крутилась перед зеркалом, оглядывая себя со всех сторон. Она очень волновалась перед выходом в свет: от успеха дебюта зависит вся ее судьба, ей очень хотелось получить одобрение королевы и благословение отца. На ее миловидное личико набежала тень: Оуэн Уоррен, граф Спэрроу уделял своим дочерям слишком мало времени. Для него всегда существовали только старшие сыновья, в которых он не чаял души. Риган и Жаклин он воспринимал как досадное недоразумение, причиняя своим равнодушием боль и страдание жене и девочкам.
Девушка стряхнула охватившее ее оцепенение: она не хотела, чтобы мысли об отце испортили праздник. Но все было не так просто – Оуэн мог не замечать девочек до тех пор, пока они не совершали какой-нибудь проступок, за которым следовало наказание. Тогда он вспоминал о своих отцовских обязанностях.
Сегодня почти вся семья предстанет перед взором Елизаветы, кроме Риган, которая успела отпраздновать только свой четырнадцатый день рождения. Сейчас ее младшая сестренка сидела на кровати, болтая ногами и глядя на Жаклин. По ее детскому личику было видно, что ей очень хочется оказаться на месте старшей сестры, но она понимает, что еще слишком мала для бала.
- Через два года я тоже окажусь в Виндзорском замке, Джеки, - пообещала Риган.
Жаклин поймала взгляд сестры в зеркале.
- Я и не сомневаюсь, - произнесла она. – Ты еще затмишь всех красавиц.
- Но не тебя, - без зависти ответила она.
Жаклин вздохнула: из всех детей Оуэна и Дианы Уоррен только у нее были золотистые волосы и синие мягкие глаза, доставшиеся ей от бабушки. Она была стройной и миниатюрной с молочно-белой кожей. У Риган, как и у Джеймса, по плечам струились русые волосы, а на детском личике горели карие глаза. Николас очень походил на отца, но его каштановые волосы вились как у матери.
Девушка подошла к сестре и, не заботясь о белом шелковом платье, присела рядом с ней, обняв за плечи.
- Ты по-своему очень красива, Риган, - она приподняла ее подбородок, заставляя заглянуть в свои глаза. – С такими светлыми волосами, как у тебя, карие глаза придают тебе загадочность. У твоих ног будет много молодых людей.
- Ты действительно так считаешь? – с надеждой спросила девочка.
- Конечно, - убежденно ответила Жаклин, а про себя подумала: «Не волнуйся, Риган, ты же дочь графа Спэрроу… впрочем, как и я».
Дверь комнаты распахнулась, и на пороге появилась их мать. Леди Диана Крофтон Уоррен, графиня Спэрроу была старшей дочерью герцога Минстра. Именно поэтому Оуэн Уоррен женился на ней, ему нужна была жена из титулованной и известной семьи. Оуэна не волновало, что он не оправдал надежд своей супруги, он жил только ради себя, добиваясь своей цели любыми способами. Он ни разу не посмотрел на Диану как на желанную женщину, она всегда была для него лишь средством для достижения его замыслов. Жаклин признавала, что мать красива, но она растратила свои годы и молодость на человека, не заслуживающего такой чести. У Дианы Уоррен, кроме денег и связей, были глубокие зеленые глаза и пышные вьющиеся русые волосы. Но за годы замужества она стала очень робкой, даже забитой, превратившись в тень мужа и не решаясь ему противостоять. Жаклин не знала, почему так происходит: то ли от страха перед Оуэном, то ли она всегда была такой.
- Ты готова, моя дорогая? – тихо спросила Диана. – Отец ждет нас внизу. Пора ехать.
Девушка еще раз посмотрелась в зеркало, а потом последовала за матерью, кивнув на прощанье сестре. Она спешила за леди Дианой, стараясь не отставать. Джеки слишком хорошо знала, как реагирует граф на опоздание, пусть даже задержка происходит всего на минуту. Спускаясь по мраморной лестнице, она заметила внизу три мужские фигуры. Так и есть: отец и братья уже ждут. Джентльмены были одеты в потрясающие вечерние костюмы, сшитые по последней моде; Оуэн нетерпеливо постукивал тростью с набалдашником по полу, выдавая свое состояние. Николас и Джеймс вели себя более спокойно, ничем не выдавая своего раздражения.
- Наконец-то, Диана, - прогремел граф, не замечая, что жена съежилась от язвительного тона. – Я уж думал, ты так и не спустишься.
- Но, Оуэн…
- Карета ждет нас, - безжалостно оборвал он ее на полуслове, направляясь к выходу.
Сыновья последовали следом за ним, надевая теплые плащи, подбитые мехом. Жаклин с сочувствием посмотрела на растерянную мать и импульсивно сжала ее руку, как бы передавая ей свою силу, стараясь ободряюще улыбнуться. Она ни капельки не обиделась на отца, что он ее проигнорировал, все это было слишком знакомо. Слуги помогли им надеть плащи и капоры, укутывая хозяек потеплее. На улице стоял сильный мороз, но, если приглашение исходит от королевы Англии, ничто не может служить оправданием отсутствия гостя.
Николас помог матери и сестре сесть в карету, прикрыв ноги тяжелой полостью, защищающей от холода. Оуэн, кряхтя, сел напротив жены и дочери, а его сыновья устроились рядом. Лакей, который сжимался от пронизывающего до костей ветра, захлопнул дверцу кареты и побежал в Уоррен-холл, спасаясь от разыгравшейся стихии. Кучер хлестнул лошадей, и громоздкий экипаж, скрепя, покатил к освещенному Виндзорскому замку.

Карета остановилась перед старым замком, и гости вошли в богато украшенный холл. Приглашенные все еще прибывали, и, казалось, поток разнообразных экипажей никогда не иссякнет. Уоррены, кроме Жаклин, видели здесь много знакомых лиц, она же заметила только одно или два. Вышколенные слуги в богатых ливреях помогли гостям снять зимнюю одежду, и граф, взяв Диану под руку, повел ее в тронный зал. Николас дотронулся до руки сестры, понуждая следовать за родителями. Жаклин не успела даже глазом моргнуть, как Джеймс исчез из ее поля зрения. Ник с усмешкой покачал головой: младший братишка видно опять повстречал леди Элен Стейтон, которая заворожила его две недели назад.
Тронный зал напоминал жужжащий улей, и только Елизавета сидела на троне, оглядывая своих подданных властным взором. Граф и графиня подошли к королеве и, низко склонившись, приветствовали ее. Ник и Джеки повторили поклон родителей.
- Ваше Величество, - почтительно произнес Оуэн.
Елизавета надменно окинула его холодным взглядом.
- Спэрроу, я рада, что вы появились, - потом сразу же перевела все свое внимание на графиню. – Как поживаете, леди Диана?
- Благодарю Вас, Ваше Величество, - почтительно склонилась Диана, даже не пытаясь ответить на вопрос государыни, внимание которой уже переместилось на Жаклин.
- Выйди вперед, дитя мое,- отдала приказ Елизавета.
С замирающим сердцем девушка встала рядом с матерью и сделала еще один реверанс.
- Это моя дочь…
- Девушка может и сама ответить, Спэрроу,- недовольно оборвала его королева, не обращая внимания на недовольство графа. – Кто ты? – мягко спросила она.
Жаклин не опустила глаз, подвергаясь королевскому осмотру, и губы Елизаветы скривились в довольную улыбку.
- Жаклин Уоррен, Ваше Величество, - мелодичным голосом произнесла она.
- Мы найдем оправу, достойную такого бриллианта, - пообещала королева, отпуская Уорренов взмахом руки. Теперь их место заняли только что вошедшие Чилтоны.
Отходя от государыни, Николас шепнул сестре:
- Ты ей понравилась, Джеки. Она подыщет тебе мужа.
Жаклин сурово взглянула на старшего брата и тихо возразила.
- Мне только шестнадцать, и я всего-навсего дочь графа. Зачем Елизавете утруждать себя поиском кандидатов на роль моего мужа?
- Ты забываешь, что ты – внучка Томаса Эндрю Крофтона, герцога Минстра и племянница нынешнего герцога Барталомью Крофтона, - услужливо объяснил он.
Жаклин сморщила забавную гримасу, означавшую, что она совсем не готова к такому вниманию к столь скромной особе, как она.
Николас увидел, что отец направился к группе мужчин, обсуждавших какую-то животрепещущую тему, среди которых он заметил старых знакомых графа: Мортимера Рентворта, графа Рэнтворта, маркиза Милвилла, маркиза Кардигана, виконта Хоксли и графа Стоунджела, остальные ему были не знакомы.
Леди Диана осталась одна, а потом присоединилась к кружку женщин, занятых обсуждением последних сплетен и новостей. Из дальнего угла зала за Дианой с тоской в глазах наблюдал Ричард Сент-Грант, герцог Блэкберн. Пару раз перед ними промелькнул Джеймс, ухаживающий за своей дамой сердца.
- Видно, все заботы свалились на меня, - тяжело вздохнул Николас, беря сестру под руку и ведя ее в красную гостиную, где танцевали пары.
Почти мгновенно Николас и Жаклин были окружены молодыми людьми, которые спешили выразить восхищение повзрослевшей сестрой друга. По мраморному полу проскользили Джеймс и Элен, не обращающие ни на кого внимания.
- Жаклин, позволь мне тебе представить скандальных повес и любимцев Елизаветы: Патрика Рентворта, Джастина Рентворта, Дугласа Шеппарда и Кэмирона Честейна.
- Ну, ты и замахнулся, Ник, - протянул Джастин. – Какой я тебе повеса? Я примерный двадцатидвухлетний мальчик, и мне далеко еще до таких высот.
- Вот слышала бы тебя моя дорогая сестричка Кэрри, - вмешался Патрик, перебивая младшего брата, - она бы тебе, Ники, крылья-то пообломала.
- Очень надеюсь, что эти обидные слова не дойдут до ушек моей дорогой супруги, - взволнованно произнес Дуглас Шеппард, обеспокоено оглядываясь по сторонам. – Кэрри может и не понять твоей шутки, друг мой.
- Мисс Уоррен, - вежливо проговорил Кэмирон, - предоставим этим дуэлянтам выяснять отношения до конца, а сами тем временем потанцуем.
Жаклин посмотрела на темноволосого молодого человека и, улыбаясь, протянула ему свою изящную ручку.
- С удовольствием, лорд Честейн. Мой брат соскучился по своим товарищам. Я не могу его за это осуждать.
Кэмирон ввел девушку в круг танцующих, а четыре пары глаз обиженно смотрели на них, следя за каждым движением.
- Ну, это уж слишком! – проворчал Джастин, выражая чувства своих друзей. – Что же нам теперь делать? Кэм увел самую красивую девушку вечера.
Дуглас заметил призывные взгляды Кэролайн Шеппард и поспешил на зов жены.
- Вы как хотите, - обратился он к друзьям, - но Кэрри решила все за меня. Ей уже надоело выслушивать жалобы Олимпии и Натали Боу, которые перемывают косточки своим мужьям и детям.
- Ты, между прочим, говоришь о моей…нашей сестре, - выпятил подбородок Патрик, - да и Джеймсу Чилтону могут не понравиться твои манеры. Я и не говорю о Вариане Боу.
Дуглас оставил без ответа грозные слова шурина, лишь покачал головой, подходя к жене, которая от нетерпения уже постукивала по полу изящной ножкой.
У молодых людей сразу же испортилось настроение: все их оставили и покинули. Тут они заметили, как в зал вошли Антония Кэмерон и ее кузины: Джулия Джонстон и Маргарет Дуглас. Мгновенно все обиды остались далеко в прошлом, и друзья поспешили пригласить девушек на танец, оттесняя Энтони Кэмерона.
По мнению многих, рождественские праздники в Виндзоре были довольно скучными и утомительными. Однако Жаклин, которая не могла еще привыкнуть ко всей этой кутерьме, получала огромное удовольствие от веселых танцев и сборища народа. Холодный и довольно мрачный в обычные дни замок, украшенный к Рождеству, выглядел нарядно. Из личной гостиной королевы были вынесены канделябры, и на их место была водружена елка с зажженными свечами и сладостями. Обеденные столы ломились от угощений, а на буфете возвышалось блюдо с зажаренным барашком.
Жаклин и Кэмирон выделывали заученные па, во время которых могли обменяться несколькими репликами, не заботясь о неодобрительных взглядах матрон.
- Вы прекрасно танцуете, мисс Уоррен, - галантно произнес ее кавалер.
- Вы так и будете говорить ничего не значащие слова, лорд Честейн? – насмешливо спросила она у друга брата.
- А что бы вам хотелось услышать? – осведомился он, склоняясь в поклоне.
- Давайте хотя бы поговорим о пиратах.
- Вы не боитесь, что вас сочтут «синим чулком»?
- Отнюдь, - тряхнула она головой. – Я хочу говорить о том, что будоражит умы Англии. Даже королева обеспокоена их поступками.
- На то она и королева, - пробурчал Кэмирон.
- А что вы можете сказать об Алеке Хоке или Яне Сакетте? – выпалила свой вопрос Жаклин, пока ее не оставила смелость.
Кэмирон Честейн едва не сбился со счета, но смог проделать и последующую фигуру танца. Он поднял на девушку задумчивый взгляд черных глаз.
- Что вы знаете о Хоке и Сакетте? – резко спросил он.
От удивления Жаклин заморгала ресницами и непонимающе посмотрела на него.
- Только то, что и все, - не спеша, ответила она. – Они пираты… англичане или шотландцы.
- Почему именно так? – заинтересовался Честейн. Он впервые слышал такую точку зрения. Раньше говорили, что эти двое или отбившиеся от рук ирландцы, или кровожадные французы, только некоторые, да и то шепотом, осмеливались говорить об англичанах.
Джеки подняла на него смеющийся взгляд, а на ее левой щеке появилась небольшая ямочка.
- Милорд, вы обсуждаете с женщиной серьезные вопросы.
От досады Кэмирон стиснул зубы и, едва закончился танец, отвел ее к столу.
- Наш разговор еще не окончен, - предупредил он ее.
- И о чем ты будешь беседовать с моей сестрой? – к ним присоединился Джеймс, занимая место рядом с девушкой. Зеленые глаза Уоррена перебегали с Кэма на Джеки.
- Она считает, что Хок и Сакетт англичане или шотландцы.
Теперь уже Джеймс задумчиво смотрел на нее. Он обхватил подбородок большим и указательным пальцами правой руки, потирая его.
- Где ты могла услышать такое, Жаклин? – не терпящим возражений тоном спросил он.
Девушка решительно задрала подбородок, с укором глядя ему в глаза.
- Ты сам подумай, Джим, - предложила она. - Они ни разу не напали на английские суда, обходили их стороной, какая бы добыча их не ждала. Чаще всего страдают или испанские галеоны, нагруженные золотом, или французские корабли. Ты хочешь обвинить Хока или Сакетта в излишней любви к английской короне?
Джеймс был вынужден признать правоту сестры. Как не старался отец настроить своих сыновей против женщин, он просчитался: и Ник, и Джим готовы были не оставлять без внимания дельные советы противоположного пола.
- Стоит обдумать, - произнес Уоррен, с уважением поглядывая на сестренку. – Ты просто умница.
От ласковой похвалы Жаклин потупила взгляд: слишком уж непривычно восхищение брата.
- Я слышал, Ян Сакетт никогда не покидает пределов Карибского моря. Его «Морская нимфа» наводит ужас в тех водах.
- Но «Ястреб» видели в Атлантике, - возразила Жаклин, - да и «Купидон» отваживается плавать за грузами в Катай.
- Только «Диана» и «Морская нимфа» не заплывают так далеко на север, - серьезно ответил Джеймс. – Создается такое впечатление, словно они избегают попадать в воды Туманного Альбиона.[1]
- Интересно, что натворили Ян Сакетт и Джордж Иден? – задумчиво произнесла девушка, рассеянно попивая лимонад.
- Давайте поговорим о чем-нибудь более приятном, - многозначительно произнес Кэмирон, кивая в сторону Олимпии и Джеймса Чилтона, графа Мартингейла, направляющихся в их сторону. – Зачем только сюда занесло сестру Патрика? – недовольно спросил он.
Олимпия Чилтон, в девичестве Рентворт, была первым ребенком в семье Мортимера Рентворта. Ей уже исполнилось тридцать два, но она еще не потеряла вкуса к жизни, не пресытилась ею.
- Джеймс, - низким голосом сказал граф, который очень напоминал своего отца Эдварда Чилтона, - ваш отец опять спорит с графом Стоунджелом. Ваша матушка очень переживает.
- Неужели он опять настаивает, что Англия не должна иметь сильного флота?
Граф Мартингейл кивнул головой в знак согласия. Все знали, что Оуэн Уоррен и дядя Кэмирона Ромео Джонстон никогда не придут к компромиссу. Слишком противоречивы были их позиции и взгляды. Жаклин благоразумно промолчала, не собираясь высказывать свое мнение при Чилтонах, но про себя подумала: «Почему Англия должна зависеть от щедрот Филиппа II?»
Олимпия участливо дотронулась до руки девушки:
- Пока ваш брат будет занят, давайте я познакомлю вас с моими племянницами. Надеюсь, вы быстро найдете общий язык.
Жаклин увидела небольшой кружок, собравшийся около входа в Дубовый кабинет. Она тут же приняла решение и отправилась следом за графиней, оставив Кэмирона в надежных руках Джеймса Чилтона.
Диана Уоррен отделилась от группы женщин, которые, не переставая, обсуждали последние увлечения своих мужей. Неужели нельзя потратить время на что-нибудь стоящее? Сама Диана тайком от мужа просматривала старые газеты, которые экономка миссис Грей приносила ей. Она задумчиво уставилась на падающие за окном снежинки. До сих пор ее мучил вопрос: как отец решился выдать ее за Оуэна? У старшей дочери герцога не было недостатка в кавалерах. Многие достойные люди добивались ее благосклонности, а отец отмел их одним взмахом руки.
Диана не видела, что за ней наблюдают. Мужчина лет пятидесяти с обильной сединой на висках не отрывал от нее изучающего взгляда. В его серых глазах затаилась тоска, оберегаемая им многие годы. Было заметно, что он не знает, на что решиться. Потом, отбросив прочь сомнения, он подошел к окну и встал рядом с ней, держа в руке полупустой бокал.
- Неужели мы оба обрекли себя на несчастье, Диана? – тихо спросил он.
Графиня Спэрроу вздрогнула от этого до боли знакомого голоса. В сердце разлилась боль, готовая захлестнуть ее с головы до ног, а зеленые глаза под тяжестью век закрылись.
- Герцог Блэкберн, - прошептала она.
- Не приписывайте мне титула, леди Крофтон. Я всего-навсего Ричард Сент-Грант, которого вы покорили почти тридцать лет назад.
- Не смейте говорить так, - поспешно возразила Диана. – Я – замужняя женщина и у меня дети. Вы тоже женаты.
- Я женился на Ровене Кэрот только потому, что вы стали принадлежать другому, - тихо ответил он. – Мне жаль, что Ровена не смогла обрести во мне любящего мужа. Да и Дженет несчастна. Сам не знаю, зачем я сделал ее герцогиней?
- Вы говорите ужасные вещи, Ричард, - покачала она головой. – Остановитесь пока не поздно.
- Почему вы вышли за него, Диана? – с мукой в голосе спросил Сент-Грант. – Вы же были привязаны ко мне.
- На браке настоял отец, - ответила графиня. – Мне ведь уже исполнилось двадцать. Я не могла больше сидеть рядом с незамужними девушками.
- Я готов был сделать вас своей женой, - горячо прошептал он. – Я смог бы сделать вас счастливой. Ваш муж не уважает вас, Диана. Вы не заслужили такого отношения.
- Вы не правы, лорд Блэкберн, - холодно ответила она. – Произнося такие слова, вы оскорбляете меня. Можете мне не верить, но я ни капли не раскаиваюсь в своем поступке. У меня есть муж, которого я люблю, и дети, без которых я не смогу жить. Уходите, Ричард. Идите к вашей жене, она заслуживает счастья.
- Но, Диана…
- Я никогда не любила вас, - надменно произнесла она, даже не смотря в его сторону.
Ричард Сент-Грант побледнел и быстро отошел от графини: она говорила так холодно и безжалостно, что он ни капли не усомнился в ее словах. Герцог направился к Дженет, которая сидела рядом с его матерью леди Вирджинией Сент-Грант, вдовствующей герцогиней Блэкберн. Его мать не отрывала от него сосредоточенного и всепонимающего взгляда, продолжая разговаривать со своей невесткой. Так же от ее глаз не укрылась слишком напряженная фигура Дианы. Ей было искренне жаль этих двух детей, которые, повинуясь злому року, так и не смогли соединить свои судьбы.
Диана невидяще смотрела вдаль, стараясь прогнать набегающие слезы. Она не могла себе простить, что ее слова были так бесчувственны. Но что еще она могла предпринять? Давний роман должен был закончиться с ее замужеством. Ни Ричард, ни она не имели права продолжать любить друг друга, как бы ни была сильна их привязанность. Он не заслужил, чтобы его мысли занимала такая слабая женщина, как она, которая не смогла пересилить себя и оказаться рядом с любимым. «Прощай, Ричард, любовь моя. Теперь ты меня ненавидишь, но лучше твоя ненависть, чем осознание того, что я могу уступить тебе. Я вынуждена сделать выбор между долгом и чувствами, даже если боль убьет меня. Мой муж Оуэн, которого я обязана почитать, даже если он не достоин меня. Теперь моя радость только в детях, которым я пока еще нужна».
Когда Джеймс Уоррен добрался до группы мужчин, он понял, что опасения графа Мартингейла оправдались: его отец и граф Стоунджел разошлись не на шутку, правда, ни один из них не осмеливался повысить голос во дворце.
- Я вам говорю, Джонстон, - настаивал Оуэн, - Испания может захватить нас, если мы начнем строить большой флот. Господство на море в руках Филиппа. Мы же не хотим воевать с нашим союзником.
- Одумайтесь, Спэрроу, - возражал Ромео, - если мы не будем строить флота, Испания проглотит нас, даже не подавившись. Сила Филиппа велика, но ей можно противостоять. Нам нужен сильный флот.
- Елизавета не хочет портить отношения со своим родственником, - напыщенно заявил Уоррен. – Она понимает, что мы не можем тягаться с Испанией.
- Елизавета еще передумает, - тихо, но уверенно произнес Джонстон. – У Англии просто нет другого выхода.
- Все равно в казне не хватит денег на строительство и содержание кораблей, - самодовольно произнес он. – В сокровищнице Филиппа намного больше золота, чем у нас.
- Если чего-то сильно захотеть, Спэрроу, - тихо, почти с угрозой произнес Ромео,- этого можно добиться.
Его упрек повис над ними, как грозовая туча, заставив замереть слушателей. Джеймс не понял намека графа, но видел, какое впечатление он произвел на отца: Спэрроу сильно побледнел. Первый раз в жизни Джеймс задался вопросом, что может скрывать в глубине души Оуэн Уоррен?
- Вижу, мы поняли друг друга, - удовлетворенно сказал Джонстон, поворачиваясь к нему спиной и отходя к своей жене Кэтрин.
Оуэн продолжал кипеть, но не позволял своей злобе вырваться наружу. Не может быть, чтобы кто-нибудь помнил или знал ту давнишнюю историю. Прошлое было забыто и хорошо похоронено. Так почему оно всплыло совсем неожиданно и неудачно? Что это: судьба или рок, преследующий его? Граф отогнал непрошенные мысли, у него просто разыгралось воображение. Джонстон ничего не может знать! Об этом никто не знает, иначе его давно бы не было на свете.
Кэтрин Джонстон, графиня Стоунджел с тревогой наблюдала за приближающимся мужем. Его хмурое лицо не предвещало ничего хорошего. Она постаралась не выдать своего раздражения: почему Ромео не может сдерживать себя? Это очень тяжело, но такова жизнь. У них нет никаких доказательств виновности Уоррена. Кэтрин, живя в веселой и многочисленной семье, научилась не бояться высказывать свое мнение точно так же, как и ее мать Риана Боу. Она помнила, как тетя Эмили рассказывала о молодости ее родителей, да и о своей тоже.
- Ромео, - она подхватила его под руку и утащила в маленький, скрытый от посторонних глаз кабинет, где и устроила ему намеченный разнос. – Чего ты хочешь добиться, наскакивая на Оуэна?
- Кэтрин, - упрямо проговорил ее муж, - я никогда не забуду, что из-за Уоррена погиб мой дядя.
- И не забывай, - мягко посоветовала она, обнимая его за плечи. – Только не заставляй его чувствовать опасность и твою ненависть. Он может заподозрить тебя.
- Каждый раз, когда я его вижу, мне хочется сдавить его шею и трясти до тех пор, пока он не расскажет мне всей правды, - сжал руки в кулаки граф.
Кэтрин вздохнула, собираясь с силами: целых шестнадцать лет она старалась исцелить душу мужа, но так и не добилась больших успехов.
- Твои чувства легко прочесть, милый.
- Я понимаю, - вздохнул он, обнимая жену и дотрагиваясь до ее каштановых волос.
- Что ты делаешь? – прошептала она, не пытаясь остановить мужа.
- Ничего, - ответил он, целуя ее в висок.
- Ромео Джонстон! - притворилась возмущенной Кэтрин, - у тебя девятнадцатилетняя дочь!
- Ну и что? Если ты не хочешь, чтобы я вернулся в залу и испортил настроение Уоррену, забудь хоть на минуту о Джулии и мальчиках.
- Это называется шантаж, - попробовала возразить графиня и услышала тихий смех мужа.
- Вы очень умны, леди Джонстон. Как я только смог прожить с вами целых двадцать лет?
- Очень интересный вопрос, - неуверенно ответила она, занятая ласками мужа. – Я постараюсь найти на него ответ… определенно постараюсь...