Любовь зла...

Любовь зла...

Мама, умаявшись за день, прилегла, наконец. Как хорошо, сегодня обошлось без скандала. Папочка с Сыночком смотрят телевизор, хоть и поздно, пусть пообщаются, редко видятся. Очень редко. У нее давно уже вошло в привычку на сон грядущий перебирать все, что произошло за день, и выстраивать планы на завтра.

Итак, борщ сварила, котлеты накрутила, компот уже отдыхает в холодильнике. Колготки сыночку заштопала, костюмчик нагладила. Папочке чистые носочки и рубашку  на стульчик повесила.

Завтра, с утра Сыночка в детский садик отведу и на почту двенадцать шариковых дезодорантов пришли из Италии, только они не вызывают у Папочки раздражения. Надо настоять, чтобы сердечко проверил. Шутка ли – ответственный работник, на хорошем счету, работает сутками, говорят, что дамский угодник, ну, что же, работа у него такая замполит, вот и работает с женами. У офицера крепкий тыл должен быть.

Порошок стиральный еще надо купить, зубную пасту, редиску…сметанки, все, сейчас засну…

Треск ломающейся пластмассы под Папиной ногой. Сердце заныло от страха, это сон, это дурной сон…

- А-а-а! Папа, не надо!

_ Я сколько раз говорил ставить игрушки на место? Я сколько раз говорил умываться на ночь? Иди, вымой  заеды, неряха! Марш в ванну, я сказал!

Мама выскочила из спальни, сонно тараща глаза. Ну, что же,  картина знакома. Папочка волочит Сыночка за шкирку в ванную, пуговички от пижамы отскакивают одна за  другой, ножки волочатся по полу, сейчас будет холодный душ.

Мама бросается на колени.

- Прошу, тебя, оставь ребенка, это я виновата, меня накажи, это я не уследила, умоляю, подумай о своем здоровье, тебе нельзя волноваться.

 Прошло пять лет.

В Зале Заседаний Мама стояла как будто громом пораженная, и все приговаривала, сглатывая жгучие слезы:

- Прости меня, не бросай, прости, не уходи, я не буду засранкой, я буду следить за Сыночком, а та женщина она тоже поймет, ну и что же, что там близняшки, они тоже поймут…

Прошло семь лет.

Две сестренки-двойняшки, Розовый Бантик и Голубой, весело щебетали на кухне за приготовлением окрошки. У них сегодня английский день, и разговаривают они между собой только на английском языке.

Весенний лучик протянулся прямо в миску с почти готовой смесью и от его света она кажется еще более аппетитной.

Розовый Бантик, высыпала нарубленный зеленый лук, и, помешивая содержимое ложкой, повернулась к Голубому Бантику.

-Thak you for a nice dey. (спасибо за прекрасный день)

Дверь нервно взвизгнула, и на пороге появился Папочка.

У Розового Бантика, от неожиданности дернулась ручёнка, ложка выскользнула и исчезла в кастрюльке.

Папочкины глаза превратились в белесые плошки.

Розовый Бантик, не дыша, как в киношном рапиде, не сводя с папы глаз, словно под гипнозом, медленно вытянула руку с двумя торчащими пальцами, опустила их в окрошку и достала из недр, мельхиоровый предмет.

Папочка покрылся красными пятнами и, брызгая слюной, закричал:

- У тебя с головой не все в порядке, сволочь, куда ты лезешь грязными ручищами? Как Я это жрать буду?

- Папа, папочка, у нас чистые руки, очень чистые, мы же продукты мыли, и ополаскивали, обязательно ополаскивали! Голубой Бантик ринулась на защиту сестры.

- Заткнись, тебя не спрашивают! Я, к тебе дрянь, обращаюсь! Ты чего морду воротишь? Ты, чего там шепчешь, кобыла стоячая?

Розовый Бантик, выпрямив спину, гордо вздернув подбородок, отчетливо произнсла:

- Don't trouble trouble until trouble troubles you.

- Что? Что ты сказала? Ах ты дерьмо!

И он с размаху ударил Розовый Бантик по затылку, сестренки заплакали.

На шум прибежала Мама, обняла двойняшек:

- Ну, что такого страшного произошло? Оставь девочек в покое, я приготовлю тебе отдельно.

- Не на до! Вы за кого меня тут держите? Никакого уважения! Вот вернусь к той дурехе, будете знать. Она, кстати, до сих пор дожидается, вот, бабье на мою голову навязалось!

И. вдруг, сменив гнев на милость, обратился к Маме:

- Картошечки со свининкой приготовь, а я вздремну, пока.

Весь следующий день, Розовый Бантик старалась не попадаться Папочке на глаза, была на улице.

Голубой Бантик, вздрагивая от малейшего шороха, готовила Папочке ужин.

Все уже было готово. Тарелка поставлена на салфетку.  Нож для масла лезвием к тарелке,  и ложка  с правой стороны,  вилка,  зубчиками кверху, с левой.  Солонка, перечница, майонез в соуснице. Петрушка в вазочке. Белый батон,  она старательно нарезала тоненькими ломтиками, уложила красивым полумесяцем  в соломенной корзинке. На секунду задумалась.  Папочка требует, что бы приготовленная пища идеально сочеталась со столовыми приборами, это есть, сочетается. И все- таки не хватает акцента ах, да, Папочкино красное вино, отлично. Красная бутылка и фужер были благополучно водружены на стол. Все, осталось аккуратненько налить вчерашнюю окрошку.

Один.  Два.  Третий раз,  зачерпнув половником ароматный,  настоявшейся суп, Голубой Бантик  поднесла его к тарелке,  как вдруг, за окном прозвучал выстрел. Рука предательски дрогнула, и содержимое потекло на стол и на пол.

- Опять дядя Вася, из двадцать первой квартиры  ремонтирует карбюратор, успокоившись, подумала Голубой Бантик.

Искоса поглядывая на зарытую дверь кухни, она быстренько смахнула со стола лужицу в тарелку, собрала с пола кусочки колбасы и огурцов, отправила их туда же, намереваясь незаметно вылить испорченное блюдо в унитаз.

Дверь мягко отворилась, на пороге появился Папочка.

- А-а, окрошечка, ну, если вы не сдохли за сутки, можно и мне покушать. Иди, погуляй детка, папа без вас отдохнет.