Любовь зла - полюбишь...Бумеранги

Пролог

Лето 1986 год

Что-то темное и страшное нависает, сжимается горло, я пытаюсь вдохнуть и не могу. Кровь набатом стучит в висках, отсчитывая страшные секунды. Воздуха не хватает, и бьюсь рыбой, кричу, пытаясь сделать вдох, но лишь безмолвно раскрываю рот. А темное обволакивает и давит на лицо, на грудь, так, что не пошевелиться. Тело немеет, точно застывает, я понимаю, что это все – конец.

- Люсь, Люсь, - голос родной и знакомый вырывает из оцепенения.

Я делаю судорожный вдох и резко сажусь на кровати. Дышу, дышу и не могу надышаться. Майка вся мокрая и противно липнет к телу. Длинные волосы влажными прядями закрыли лицо. Ласковые пальцы осторожно убирают растрепавшуюся челку.

- Опять кошмар? – участливо спросила сестра. Я не видела ее, только чувствовала дыхание с легким вкусом мятной пасты, которой та почистила вечером зубы. – Водички принести?

Она не дождалась ответа, послышался скрип половиц. Пространство прорезал острый луч света и тут же исчез за закрытой дверью. Мне снова приснился кошмар, в котором я не могла дышать. Это началось после того, как меня учили плавать. Я всегда боялась большой воды, но двоюродный брат, недавно вернувшийся из армии, решил, что мне пора научиться. И не нашел ничего лучше, чем скинуть меня, десятилетнюю, в воду из лодки. Я барахталась и задыхалась, выныривая и видя его смеющееся лицо. Тогда меня откачали, но страх удушья остался и приходил в ночных кошмарах.

- Пей, - сестра сунула мне в руки ледяную кружку. – Это компот из холодильника. Холодный, - предупредила она. – Осторожнее.

- Спасибо, - просипела я, точно горло и впрямь было повреждено.

- Надо с тобой что-то делать, - решительно заявила она, присев рядом на край кровати.

- Что? – испугалась я. – Только не рассказывай никому. Особенно взрослым. Не хочу к врачам. Я боюсь больниц и уколов.

В больнице я лежала с кашлем. А мама говорит с воспалением каких-то легких. Мне было плохо, страшно и больно. Много уколов и злые женщины. Они ругались, когда я плакала и не давала делать уколы в попу. А сильно плакала, оставшись одна в большой почти пустой комнате на кровати.

- Не. Я лучше придумала, - она наклонилась ближе и заговорщицки шепнула, точно нас могли услышать ее родители, спящие в соседней комнате: - Мы сходим к ведьме. Ромку в пять лет напугала собака. Он по ночам плакал. А она ему заговорила.

- Что заговорила? – Я перестала пить компот, опустив тяжелую кружку.

- Просто заговорила и все. Ему помогло. Мы утром сходим вместе, - пообещала она. – Только дашь мне свою юбку… розовую.

Розовая юбка моя любимая и Наташе совсем коротка, но мне очень хочется избавиться от ночного страха, и я соглашаюсь. Кивнула, точно сестра смогла бы что-то увидеть в темноте, и со страхом произнесла:

- Я боюсь ведьм. Они страшные и детей едят.

- Эта не такая. Она добрая. Только странная, - обнадежила сестра. – Может лечить разные болячки, зубы заговорить, и даже сделать приворот. Сильный приворот. И видит будущее.

- Что это такое… приворот?

- Ну, это чтобы тебя полюбил какой-нибудь парень, который тебе нравится. Навсегда. Даже если ты разлюбишь, он все равно будет только тебя любить. Здорово же, - мечтательно произносит Наташа. – Но она больше не делает привороты. Маша Бойко просила и даже денег ей давала, а она ее прогнала и наказала в школе учиться получше и поступать дальше в город на врача, как она хотела. А парень сам к ней подсядет на первом же занятии… Представляешь, сбылось! Подсел ее Серега. Они уже два года встречаются, скоро свадьба.

- Вот это да! – изумилась я. – Так она будущее ее увидела? Ее будущего мужа? Вот бы и мне…

Что «мне» я не знала. Замуж в свои почти десять лет не хотела. Мальчишки же все дураки, а даже Наташа целовалась с одним. Фу, как ей не противно! Я все видела, но никому не рассказала, только ей призналась. Она говорит, что целоваться не противно, а я маленькая и ничего не понимаю во взрослой жизни. Никакая я не маленькая, и все понимаю. Мама тоже на фотографиях со мной и папой красивая и веселая была. А когда они поженились с дядей Славой, больше не улыбается, не носит красивые платья, не красит губы и плачет иногда. Мне ее жалко, а папа не приезжает, как обещал. Бабушка Марина сказала, что у него теперь сын, а мальчишке отец нужен.

- Ты ей глупости не говори. Лучше молчи, а то она твое счастье заберет. Я сама говорить буду, - наставляла меня сестра, отобрав кружку, допивает компот одним глотком.

Наташе почти четырнадцать. Она совсем взрослая и я ее слушаюсь. Но сейчас мне почему-то совсем не хочется слушаться, а хочется узнать свое будущее у ведьмы. И уже не страшит сама таинственная ведьма, и долгая дорога, про которую не должны знать дома, и сестра, которая обидится, если я не стану ее слушать и делать по-своему…

- Хорошая девочка… Добрая, - сквозь тяжелую дремоту слышала голос, сидя на стуле в доме «ведьмы».

Горячие ладони гладили меня по голове и плечам, совсем не старый голос приговаривал что-то не всегда понятное. В комнате закрыты все шторы, и мне становилось все жарче. От горячих рук окончательно разомлела, и меня клонило в сон. Закрыв глаза, я все еще слышала ее слова:

- Хорошая девочка…голубка чистая душа… Злыдни, завистники обижать станут… Надо помочь… «Зеркало» поставить… Тяжело, силы уже не те, я тебе свое отдам… Мне уже ни к чему, стара я… А тебе еще жить и жить…- я услышала как «ведьма» пробормотала непонятные слова, повторив их несколько раз. Жар постепенно удил, и мне становилось холоднее. Сонливость пропала. - Теперь любое доброе или злое, что к тебе придет от людей – отразится и вернется им…стократно…