Любовная гравитация

Любовная гравитация

Любовная гравитация

С темного беззвездного неба летела холодная мелкая морось. Лицо Лапикова горело, и охлаждающий душ был кстати. Только легче не становилось. Поверить в реальность сразившей его напасти он никак не мог. Его терзали, цепляясь друг за друга, неотвязные мучительные вопросы. Ну как такое возможно: она выходит замуж. Чушь, дурацкая шутка. Ладно, пусть это правда. Но с какой стати это так его задевает, откуда эта нестерпимая боль?

В раннем детстве у него обнаружили порок сердца – что-то не так с митральным клапаном. Родители возили его по разным клиникам на консультации, где доктора решали, нужна ли операция. От нее в итоге отказались, только освободили симпатичного мальчонку от физкультуры. Играть в футбол с мальчишками ему было нельзя, оттого он больше времени проводил с девочками, что заметно повлияло на всю его дальнейшую жизнь. Мама отвела его в изостудию при доме детского творчества, рисовать ему понравилось и успехи юныго Лапикова не раз отмечались и на районных, и на городских конкурсах детских рисунков.

Тем не менее он поступил в технический вуз, хотя по-прежнему любил рисовать и общаться с девушками, а им нравились его небольшие изящные руки и мягкость натуры. В институте он приохотился ходить вместе с сокурсниками на пиво, не пропускал гулянок в общаге, где проявил себя как галантный кавалер и веселый рассказчик. Он стал рисовать для приятелей и подруг готические рисунки, слушал блатные песни, научился прилично играть в настольный теннис. К его двадцати годам никому бы в голову не пришло, что голубоглазый, с модной стрижкой симпатяга Дима Лапиков вполне мог стать хилым нудным домоседом, более всего озабоченным собственным здоровьем.

Студент Лапиков был на хорошем счету в деканате. Он не только неплохо учился, но и был незаменим при выпуске факультетской стенгазеты – каждый номер украшали яркие и злободневные рисунки, сделанные его рукой. А потом он на собственном опыте убедился, что хорошую репутацию нарабатывают годами, а безнадежно подмочить ее можно в один не самый прекрасный миг.

По давно заведенному порядку вещей в начале сентября большинство студентов отправляли на две недели в колхоз. Ласковое сентябрьское солнце, непыльная работа – их факультет обычно помогал в уборке винограда, то есть срезай сочные грозди да наполняй корзины, веселые вечерние компании с гитарой и вином местного розлива. К огорчению Димы, на этот раз он был оставлен при кафедре, чтобы помочь с оформлением одной-двух новых учебных лабораторий, там требовалось заполнить стены цитатами-плакатами, графиками и прочими диаграммами.

Друзей-приятелей у Димона хватало. Сначала он проводил в дорогу один факультет, осушив с товарищами на прощание по паре стаканов вина. Следом наступил черед для дружеских напутствий участникам аграрной экспедиции с факультета экономики, на что тоже потребовалось несколько тостов. Наконец и родной факультет собрался в путь, и расстаться с ребятами без краткого, но душевного возлияния было невозможно.

Затем несколько сотен студентов заполнили площадку между учебными корпусами, с десяток видных представителей ректората и деканата поднялись на высокое крыльцо студклуба. Проректор Корытин произнес краткую, но убедительную речь о важности помощи сельским труженикам, закончив на торжественной ноте своей убежденности в том, что студенты не посрамят честь родного вуза. Речь проректора очень понравилась Лапикову – какой же этот Корытин молодец! И когда в ответ раздались жидкие аплодисменты, он был страшно удивлен и раздосадован. Ему стало невыносимо обидно за оратора – разве так надо приветствовать трибуна? Подавая всем пример, он набрал полную грудь воздуха и что есть силы закричал: – Ур-р-ра-а!

Сильные руки друзей тут же заставили его сесть, но было уже поздно. Последним, что увидел Лапиков, прежде чем скрыться за спасительными спинами впереди стоящих, были ошарашенные лица проректора, декана, факультетской секретарши Валечки и всех, кто был на крыльце.

Женился Лапиков рано, сразу после получения диплома. Девушка Галя охотно смеялась его шуткам, а он был сражен ее пышной фигурой и практичностью – с такой не пропадешь. Молодой специалист попал по распределению в закрытое НИИ. Через год у него родился сын. Со временем общительный Лапиков обнаружил, что строгая режимность в его институте дополняется развивающимися властными повадками жены. Неприятное открытие портило ему настроение, быть подкаблучником он не собирался. Димон стал задерживаться с работы, чтобы немного расслабиться с приятелями, и приходил домой навеселе.

Как-то он помог соседу, у которого забарахлил телевизор; после этого случая он быстро приобрел популярность как мастер по ремонту бытовой электроники. Теперь он без проблем возвращался домой поздно – я на халтуре был, и мог позволить себе спокойно выпить с друзьями. У привлекательных женщин техника ломалась, как и у всех остальных, а мастер был симпатичен и обходителен – о верности жене пришлось забыть.

Долгое время это не приносило особых неприятностей дома. Но однажды всё может произойти. Как-то в рабочее время Лапикова позвали к телефону. За рабочий стол он вернулся в задумчивости.

– И кто тебе звонил? – поинтересовался друг Фомин. Димон замялся:

- Ну, одна знакомая. Кажется, она на Долгой живет.

- То есть ты не понял, кто это был?

- Я ее узнал, но не уверен.

- И что?

- Попросила о встрече через два часа.

- Зачем это тебе? Дима, у тебя и так рыльце в пушку, заявился домой в два часа ночи. Сам говорил, тебе еще вечером предстоит с Галкой разбираться.

- Тут такое дело… Короче, я пойду.

- Да ты даже не разобрал, кто это! А если это любящая жена подстроила, уличить тебя хочет? О том, что мог звонить кто-то из Галкиных подруг, ты не подумал?

- Да нет, такого быть не может.

Димон придумал правдоподобный предлог, отпросился у начальника и ушел задумчиво-окрыленный. Назавтра он пришел на работу сильно не в духе и с расцарапанной щекой. Не ехидно-участливые расспросы товарищей, что случилось, отвечать не стал.