Любовница поневоле

Глава 1

Сегодня один из самых паршивых дней в моей жизни. Без шуток. Бывает, все с самой первой минуты нового дня идет не так. Отключают холодную воду посреди мытья головы. Ломается фен, оставив в волосах запах гари. Рвутся босоножки, так что приходится возвращаться домой, переобуваться и опаздывать. Заедает замок на входной двери. Благо один из двух.

Вселенная очень старательно готовила меня, к тому, что все будет очень плохо. Но несмотря на все приключения, я бежала на работу надев свое лучшее настроение и платье, заглушив шум города наушниками.

Августовское солнце перестало выжигать все на своем пути, и в город робкими шагами уже заглядывала осень. Пока только ранним утром, легкой прохладой, задирая подол платья и заставляя ежится, разгоняя толпы колких мурашек по коже. Замерзнуть я не успеваю. До работы идти всего семь минут и начинается каждодневная рутина. Сдать телефон, переодеться в форму, принять смену, подготовить истории болезней для врача на обходе, уколы и лекарства для больных. Работа мечты. Особенно если сравнивать с поликлиникой или подработками, которыми я перебивалась последний год.

Работа мне моя очень нравилась, но вот начальник... С ним с самого начала было сложно. Но до прошлой недели был один огромный плюс. Он практически не появлялся в клинике. Я видела его всего два раза. Один из них был при знакомстве. Сейчас же он занимает одну из палат и назначил меня своей личной медсестрой.

— Гордей Андреевич, доброе утро, — постучав, захожу в палату, открываю шторы, впуская солнечный свет. — Сегодня у вас последняя перевязка и врач выписывает вас.
— Красивая, я что в собственной клинике отлежаться не могу?
— Меня зовут Соня, — напоминаю ему чуть громче. Мало ли. В его возрасте уже и слух, и память страдают. — Можете, конечно. Но перевязка вам больше не понадобится. Можно будет обойтись пластырем.

Снимаю старую повязку с плеча и обрабатываю края раны. Огнестрельное ранение прошло по касательной, разрывая витиеватый рисунок татуировки. Но заживает хорошо и будет практически незаметно.

— Значит, будешь приходить, пластырь клеить, — говорит жестко.

Он так близко, что его слишком много. Он будто заполняет собой все пространство. Замираю, чувствуя, как наглые руки змеями ползут по моим бедрам вверх. Его прикосновения оставляют ожоги на коже. Этот взгляд черной бездны… Он так жадно смотрит на мои губы, точно сожрет!

— Гордей Андреевич, что вы делаете?
— Хочу тебя красивая. Давай дружить. Тебе понравится, а я буду благодарен, — не останавливаясь тянет лапы дальше, оставляя синяки на ягодицах.

Мое сердечко колотится, захлебываясь в тахикардии, а он, будто заметил это, обнимает тонкое запястье своей огромной лапищей, считая пульс. Ну и кто здесь в белом халате?

— Сто двадцать. Что ж ты такая трусливая? Я не обижу.

Да. Не обидит. Попользуется и выбросит как одноразовую перчатку. Не хочу так. Я выдергиваю руку из его железной хватки. Подозреваю, если не хотел бы, точно не отпустил. Отпрыгиваю на несколько шагов от кровати, только бы не достал.

— Понял, — от холода в его тоне, в палате температура падает на несколько градусов и мурашки покалывают кожу холодными иголками. — Подожду. Но, учти красивая, тогда все будет по моим правилам.

Его желание сбывается с молниеносной скоростью.

К обеду я почти успокоилась. Ну не будет же он меня насиловать, в самом деле. У него среди персонала много поклонниц. Пускай только поманит, любая бросится в объятья.

Но день, если начался с проблем, их не остановить. Забирая, телефон у охраны я уже чувствовала приближающуюся тревогу, но не знала, откуда ждать подачи.

Когда я включила мобильный, на него волной хлынули сотни сообщений о пропущенных звонках с разных номеров. Больше всего было от хозяйки квартиры. Неприятный холодок пробежался по спине, но я смело взяла трубку, когда через пару секунд телефон в моих руках ожил мелодией звонка.

Ее визг был слышен всей улице, но что она говорит разобрать было крайне сложно. Я поняла одно - домой нужно бежать быстрее ветра.

Подъезд меня встретил запахом сырой штукатурки, картона и мокрой псины. На белом потолке расцветали желтые пятна, а на полу собрались лужи. Главный сюрприз ждал на моем этаже. Тяжелая металлическая дверь в мою съемную квартиру была срезана с петель и просто привалена к стене. Заходить было страшно. Стены в коридоре были влажные почти до колена. По полу разбросаны простыни, полотенца, одеяла. В уголке кухни кем-то заботливо сложены тазы, миски, ковшики и даже сковородка.

Я всего-навсего забыла закрутить кран холодной воды, когда ее отключили, и оставила лейку душа в раковине. От резкой подачи воды она явно начала чихать, захлебываться и в припадке свалилась на пол. Вода лилась так долго, что пропитались все квартиры с девятого по первый. Телефон мой был отключен, а хозяйка квартиры уже полгода живет в солнечном Израиле.

Заметив мой приход, начали стекаться соседи. Каждый непременно хотел, чтобы я спустилась в его квартиру и посмотрела, что натворила. Женщины поливали меня грязью и наслаждались унижением. Мужчины кричали так, что хотелось залезть под сырой плинтус и остаться там жить. Они пугали судами, давили авторитетом или просто замахивались, желая напугать, подкармливая свое эго и ненаглядных жен зрелищем. В кои-то веке били не их.

Я не могла оторвать глаз от вздыбленного ламината и то и дело повторяла извинения. Стыд пожирал меня, жадно откусывая самые аппетитные кусочки души.

Одна дама была особенно настойчива и обошлась мне дороже всего. Мокрой псиной воняло из-за нее.

Понять, зачем делать ремонт достойный минимум загородного поместья, в зачуханной девятиэтажке я не смогу. Как и то зачем хранить в самом жарком регионе страны коллекцию из десяти натуральных шуб. Все это добро намокло, расклеилось, закучерявилось там, где было выпрямлено и жутко, просто отвратительно тошнотворно воняло.

Обрадовала меня и хозяйка.
- Манатки свои собрала и выметайся! Сейчас приедут дверь новую ставить, чтобы духу твоего не было! И не надейся на меня все штрафы и выплаты соседям скинуть! У меня все твои данные есть!

Я боялась примерно подсчитывать сумму, которую буду должна, но даже не это было самое страшное. В шкафу, в маленькой подарочной коробочке из-под кошелька, я прятала последний подарок родителей. Меленькие серьги-колечки с россыпью крошечных бриллиантов. Это был подарок на день рождения. За неделю до той проклятой аварии.

Ценности в сережках особой не было. Только для моего сердца. Оно остановилось в ту самую минуту, когда я увидела отсыревшую крышку коробочки на полу спальни.

Потоп не смог бы добраться до верхнего ящика комода и залезть под белье. Это сделали люди.

Плакать у меня никогда не получалось. Последние слезы я оставила на похоронах родителей. Спасая остатки своих вещей, я только чувствовала, как огонь разъедает грудную клетку, и отмечала, как нервные пальцы не справляются с замками и пуговицами.

Через час я стояла у палаты Гордея Миронова и никак не могла решиться постучать. Он — хозяин города. Жестокий, богатый, опасный и пугающий. Старше меня на тринадцать лет и опытнее на целую жизнь. Но выбора у меня нет. Он единственный, кто может помочь.

Глубокий вдох и не дышать. Стучу и, дождавшись резкое “да!”, вхожу в палату.

— А, это ты красивая, заходи. Что хотела? Стоп. Ты почему в таком виде?
— У меня просьба. Я хотела… — переступаю с ноги на ногу и не знаю, как начать разговор.
— Соберись.
— Мне нужны деньги. Срочно. Много. Банки не дают, а обратиться мне не к кому.
— Зачем?

Я рассказываю ему все, что произошло. И про шубы, и про то, что меня выкинули из квартиры, и зачем-то про сережки.

Мы так и стоим на пороге палаты, он с каждым моим словом хмурится, а я сильнее впиваюсь пальцами в ручку чемодана.

— Мне нужны будут контакты хозяйки. Не трясись только. Все решу.
— Я все до копеечки отдам. Я отработаю, можно зарплату не…
— Обязательно отработаешь, — его улыбка превращается в звериный оскал. — Сказал же — все решу. А ты будешь моей любовницей. Пока не наиграюсь.

Волна облегчения смывается еще большим страхом. Он подходит слишком близко, но теперь ему можно все. Я сама отдала себя ему в руки.

Жестко придерживая меня за затылок, он жадно вгрызается в мой рот. И отказать ему я не имею никакого права.