Люди, ангелы и микросхемы

Глава одиннадцатая

Глава одиннадцатая

2743 год.

Жилой комплекс «Galeus longirostris». Население, согласно официальной переписи, девять миллиардов человек. Может ли среди них затеряться один хронограф? А человек, который думает, что его преследует прошлое? Причем самое обидное, что это не его прошлое, а прошлое времен, когда он еще не родился. Прошлое, измененное будущим. И все это в эру, когда человечество верит в монолит настоящего.

«Главное не останавливаться», – говорит себе Тилдон Туке. Настоящее не любит, когда кто-то вмешивается в его стройность. И даже если кто-то уже изменил настоящее, оно все равно чувствует себя целым и противится обратному процессу. Настоящее, как море, а человек – это корабль. Глупо кораблю надеяться, что он сможет подчинить себе море. Можно лишь принять правила этой стихии. Так же и с настоящим. Люди бегут на работу. Люди бегут с работы. Ты можешь поймать течение и мчаться вместе с толпой. Попробуешь плыть против течения, и силы закончатся раньше, чем успеешь понять, что идешь ко дну.

Туке входит в капсулу общественного транспорта. Нейронные новостные выпуски еще не определили его в список опасных преступников, но после бегства из агентства хронографов это лишь вопрос времени. «А времени нет», – нервно напоминает себе Тилдон Туке, снова замечая рекламные щиты с латинскими буквами. Человек из будущего по имени Азраил вернулся в прошлое и поставил настоящее вверх ногами. Настоящее Туке. Мир Туке. Жизнь Туке…

Девочка лет семи, которую мать крепко держит за руку, чтобы не потерять в толчее общественного транспорта, смотрит на него и корчит рожицы. Туке не реагирует. Эта девочка представляется ему не ребенком. Девочка ассоциируется с настоящим. И настоящее кривляется подобно ребенку. Настоящее говорит ему, что доберется до него.

Скорее всего, правоохранительные органы поставлены в известность. Интересно, что глава отдела хронографов Луиза Белоу сказала силовикам о своем вышедшем из-под контроля сотруднике? Или она просто отправила штатного нейронного психолога, чтобы та сама сделала заявление. Туке уже видит, как Маре Ковач встречается с его беременной женой (беременной в этом варианте настоящего) и говорит, что прошлое развращает. Да, у них эта фраза, как ответ на любой вопрос. Чуть что – прошлого не существует, а нужно объяснить нервный срыв хронографа, и сразу появляется эта проклятая фраза.

Туке спешно вытирает вспотевший лоб. Крупные капли пота нависают на бровях, попадают в глаза. Чем ниже он спускается, тем жарче становится. «Ад» близок, «Ад» ждет его, распахнув объятия, как это делает любящая мать, видя бегущего навстречу ребенка.

Туке делает необязательную пересадку, потому что в переполненной, грязной капсуле он уже задыхается. Но и на перроне дышится не легче. Вернуться в отель «Морской берег», подготовить послание будущему, встретиться с Анакс и попросить проводить на нижние уровни, откуда можно попасть в ремонтные полости. Туке думает обо всем этом одновременно. Мысли разделяются на несколько потоков, потому что линейное мышление сейчас для него недопустимая роскошь. Решение принято, карты открыты.

Новая Рени это, конечно, хорошо, но Туке любит свою старую Рени. Жена не была идеальной, скорее наоборот, но это была его жена. Это была женщина, которую он любил и которой мог доверять. А тот идеал, что ждет его дома сейчас… Это что-то ненастоящее, недоброе, подозрительно положительное.

Туке взбегает по лестнице в свой номер. Отель «Морской берег» изменился. Еще вчера, кажется, здесь не было реклам с азбукой прошлого. Или же просто это сознание Туке обнажено и болезненно реагирует на все, что пару часов назад не привлекало внимания. Сознание, с которого настоящее содрало кожу и бросило под шквальный ветер. Сознание, которое вынуждено бежать, оставляя позади кровавые следы… Туке заставляет себя успокоиться, умыться.

– Прошлое развращает, – говорит он себе, вглядываясь в свое отражение.

На него смотрит незнакомец, который сбежал из центра хронографов – выбрался из окна, рискуя жизнью, и добрался под шквальным ветром магнитных дорог до окон соседнего кабинета. Внизу была бездна, над головой – бездна. Туке и не знал, что способен на подобное. Он ведь не герой. Никогда даже не дрался по-настоящему. Да и закон он почти не нарушал, если не считать покупку запрещенных препаратов, да алкоголя, но ведь это не нейронные наркотики. Был, правда, еще один арест, когда отдел нравов решил, что он пытается снять проститутку. Обидно. Обидно потому, что в действительности он не пытался. Он просто обознался, спутав Анакс с другой девушкой… Вот так и вся жизнь сейчас – случайность, глупое недоразумение. Тогда Рени ушла от него и жила какое-то время с другим мужчиной. Но то была настоящая Рени. Нынешняя никогда бы так не поступила. Она бы выслушала его и попыталась понять, попыталась убедить себя, что он не врет. Да нынешняя Рени отказывается даже от сигарет, которые всегда нравились, несмотря на запрет, прежней!

Туке оплачивает наличными активацию установленного в номере нейронного модулятора. Он создал за свою жизнь тысячи реконструкций прошлого, но сейчас не может собраться и составить короткое послание будущему.

– К черту слова! – говорит Туке, загоняя в реконструкцию все данные, что смог собрать о прошлом, в которое попал Азраил.