Люди до

Глава 2.

Остатки сна, рассыпались на части, и как я не пыталась их собрать снова, они не хотели складываться в общую картину. Я огорчилась, посмотрев на часы, оказывается, я спала не больше часа. Но никак не смогла уговорить себя снова лечь и попробовать хотя бы сделать вид, что сплю. До оптимального времени пробуждения осталось два часа. Ровно в 7:00 проснется большая половина города, исключая людей, которые заняты на ночных работах, для поддержания жизнедеятельности общества. Надеюсь, никто не заметит. Хотя, если я собираюсь принимать душ, наверняка датчики зафиксируют не подходящее время для траты водных ресурсов. Но, я слишком вымотана, чтобы принять это во внимание. Хочется поскорее избавиться от липкого, назойливого сна и принять сегодняшний день.

Вода струиться по коже и мысли приходят в порядок. Даже паника отрывает свои клешни и отступает перед натиском холодных капель. Датчик нагрева жалобно пищит о необходимости повышения температуры воды, но я не собираюсь прислушиваться, мне необходимо охлаждение тела, чтобы прийти в норму. Я несколько раз уже проделывала такой фокус с нагревательными элементами, после занятий по физической подготовке, заламывая красный провод, отковырнув обшивку. Каждый раз после, к нам приходил мастер и менял провода на новые. Не думаю, что причинила большой вред обществу, но мне было приятно осознавать, что я что-то смогла сделать сама. Пусть даже и сломать, но сломать самой. Вещи и все приборы, созданные нашим обществом, ломались редко и постоянно чинились при малейшем сбое. Поэтому я не волнуюсь на счет незначительной поломки. Уже через несколько минут здесь будет мастер, который быстро поменяет начинающий чернеть от нагрева красный проводок.

Иду на кухню, но как только подумаю о завтраке, сразу подступает тошнота, и я ничего не могу с этим поделать. Жаловаться маме – неохота. Она будет волноваться, а я не хочу расстраивать ее по пустякам. Ей предстоит тяжелый рабочий день на продуктовой фабрике. Ведь изготавливать еду для общества – тяжелый труд, отнимающий много сил и требующий большого внимания. Вообще-то приемы пищи пропускать категорически запрещено, но я нередко проделываю этот трюк. Мне кажется, что если я буду принимать столько пищи, сколько для меня рассчитано в день, то я определенно не смогу ни тренировать себя, ни вообще, хоть как-то двигаться. Мама меня понимает и прикрывает перед обществом, чтобы мне не вписали нарушение в личное дело, и я не испортила себе историю. Тем, кто работает на продуктовых фабриках это сделать не сложно. Нужно правильно изменить все записи, чтобы прием еды совпадал с ее расходом. Наверное, я не одна, кто иногда пропускает питание. Говорят, что пропустивший прием пищи гражданин, должен будет ее восполнить медикаментозным способом. Как это, я даже знать не хочу! Кладу маме в сумку свою порцию с завтраком, предварительно прижимая указательный палец к упаковке контейнера. Он сканирует меня и довольно мигает идентификационным номером. Я разворачиваюсь, планируя сбежать из дома до того, как проснется мама, чтобы лишний раз не объяснять ей причины моего голодания. Но как раз на нее натыкаюсь.

- Ой, прости мам, я уже собралась уходить. Не стала тебя дожидаться. – Я оправдываюсь, пытаясь просочиться мимо нее, но она преграждает мне путь.

- С днем рождения, Лин! – Восторженно произносит она и прижимает меня к груди, крепко обнимая за плечи. Нос щекотят ее длинные каштановые волосы, но мне даже приятно ощущать их нежный цветочный аромат, любимый запах моей мамы. Наконец она отстраняется и смотрит мне прямо в глаза, немного дольше, чем допустимо. Дольше пяти секунд в глаза могут смотреть только члены Совета, но и они не приветствуют такое наглое обращение с гражданами, оставляя личное пространство. Со мной такое могла позволить себе только мама. У нас с ней есть много секретов, которые не одобрило бы общество. Но, на то это и секреты, чтобы о них никто не узнал.

- У меня для тебя есть подарок. – Мама вынимает из кармана своей формы что-то серебристое и кладет мне в ладонь. Ее руки нежно согревают мою кожу, а ее синие глаза светятся такой теплотой и любовью, что и внутри у меня растекается тепло.

- Что это? – Удивляюсь я и в нетерпении открываю ладонь. Я вижу серебряный кулон с изображением маленького человечка, раскинувшего свои руки в стороны.

- Что это? – повторяю я с восторгом.

- Небольшая, старая вещь. Когда-то мне отдал ее твой отец, и я решила, что сегодня тот день, когда ты можешь принять от нас этот подарок. – Мамины пальцы гладят блестящий метал кулона, а глаза, как в тумане, нащупывают моменты из прошлого, которое мне никогда не увидеть, как и моего отца.

Наше общество не принимает в основу семейные узы. Оно разграничило семью и обеспечение жизнедеятельности. Лишь раз мы встречаем свою пару, после прохождения комиссии и одобрения членами Совета  по объединению и обмену граждан. На целую неделю, прошедшую комиссию девушку, отправляют в город, к которому принадлежит ее пара, в Новый город, заселенный мужчинами. На протяжении этой недели проходит дополнительное сканирование клеток уже обоих человек, для выделения недостатков. И если таковых не обнаружено, то наконец, проводят операцию по экстракорпоральному оплодотворению. После всех необходимых процедур, пары разъезжаются, а ребенок рождается уже на территории Основного города.  Имя и пол ребенку выбирает мать еще в период развития плода. Многие девушки в столь раннем возрасте не хотят растить и воспитывать ребенка и выбирают мужской пол для их потомства. В таком случае ребенка отправляют к отцу, который и занимается дальнейшим воспитанием. В следующий раз пара встретиться через несколько лет, когда организм женщины полностью придет в норму, и ее анализы будут соответствовать тестам. Мама очень хотела второго ребенка, она хотела подарить сына отцу, но так и не смогла восстановить свое здоровье для этого. И такое бывает. На уроках медицины, госпожа Прил, объясняла мне, что в ближайшее время таких проблем возникать не будет. Но для мамы время уже упущено. Она уже никогда не сможет увидеть отца и подарить ему сына. Глядя в ее печальные глаза, я обнимаю ее. Я хочу отдать ей частичку тепла, но не могу ее понять. Почему она тоскует? По отцу? (Что было бы нелогично, ведь за всю ее жизнь она видела его всего неделю и то на тестах и анализах). Или по ребенку, которого не смогла родить? (Что звучит еще страннее, ведь ей пришлось бы его отдать. Наш город - женский, за исключением нескольких служащих и учителей преклонного возраста) Похоже, этой тайной мама пока не хочет со мной делиться, или дает шанс самой все понять. Быть может, через годы я сама дойду до истины и мама лишь улыбнется «Вот видишь, какая ты умница».