Люди до. Новая история.

Глава 14.

Я потерялась в днях и времени суток. За мной больше не приходили, но от этого не становилось легче. Еды практически не давали, а то, что приносили, слабо напоминало пищу. То, что оставляли пить, не хватало даже на день. В комнате пропахшей моей кровью, потом, испражнениями, я не могла думать ни о чем другом, кроме боли. Да, меня больше не водили на допросы, но регулярно в комнату заходили по двое и наносили на не успевшие сойти ссадины - новые. Если бы я могла думать, я бы что-то сделала с этим, но мне не оставляли времени на мысли и рассуждения. То время, что я отходила от боли и то, что готовилась к ней – пролетало незаметно с одной стороны и нескончаемо долго с другой. Ожидание – это пытка. Наверное, ко всему можно привыкнуть, но не к боли, которая сопровождает тебя даже во сне. Даже эту частичку спокойствия и забвения у меня отобрали. Теперь во снах я не летала, а только болезненно падала. Я больше не думала о родных и любимых. И этого меня лишила боль. Я не могла о них думать. Мне хватало физической боли, и я забывалась ею, я не хотела примешивать к ней душевные страдания. Я просила это прекратить! Сама не осознавая, в какую сторону, клоню своих мучителей. То ли добить, то ли пощадить? Когда я вставала на ноги, полноценно в последний раз? Когда не ползала от ведра с помоями, до противоположной стены? Я уже не вспоминала и не анализировала, что могла сказать или сделать, чтобы изменить ситуацию, все больше убеждаясь, что чтобы я не делала, все бы привело к нынешнему результату. Это была не моя игра, это мной играли. Выводили на какие-то действия Тима? Возможно. Он большой человек в этом мирке, с него что-то можно взять, а я расходный материал, который понадобился для достижения цели, а теперь сброшен в утиль. Может все и не так, но у меня не было больше сил оправдывать или порицать кого-то. У меня больше нет сил даже на слезы. Слишком, драгоценная жидкость, чтобы размазывать ее по лицу.

Не знаю, в какой момент что-то поменялось, вероятно, снова была без сознания, от очередного визита. Но очнулась я от резкого рыка и соприкосновения моего многострадального тела с твердой поверхностью. Не сразу удается разлепить глаза, а когда, после продолжительных точек и кругов перед глазами, начинает вырисовываться более четкая картинка, удивляюсь отсутствием знакомого коврового покрытия и наличием большой площади помещения, наполненного множеством ног. Рядом со мной, скорее всего те, кто меня принес, и в отдалении от меня еще несколько человек. Еще, до меня доносятся голоса, но мой мозг не сразу обрабатывает полученную информацию, из-за чего чувствую себя потерянно. Я валяюсь на полу и судорожно сжимаю себя в комок, пытаясь закрыться ото всех. Пусть, это помещение и отличается от прошлого роскошного кабинета, но я отвыкла от хорошего к себе отношения и не жду ничего, кроме боли. Хочу только, чтобы это было быстро и в последний раз. Я не вынесу большего. Мыслей, что меня могут пощадить – нет в принципе. Эти люди не способны на прощение и пощаду. Для чего-то я им нужна. Только мне уже не важно - зачем и почему. Только бы это не продлилось долго! И судя по тому, что я не могу разобрать, где низ, где верх комнаты – я вскоре отключусь.

- Лин! – И столько боли в этом голосе, который первый доходит до моего сознания.

Я, не без труда, поднимаю голову, чтобы рассмотреть, не почудилось ли мне? Картина, которую я вижу, заставляет зажмуриться. Я боюсь, что образ, который рисовала себе эти дни, рассыплется, когда я очнусь. Но открыв глаза снова, ничего не поменялось. Боль, в его глазах, вся боль, что сейчас давит на мое тело. Его не подпускают ко мне, держат двое. А он пытается вырваться, чтобы схватить, чтобы прижать. Это все на его лице. Столько боли и горечи, а еще злости. Я даже благодарна, что его не подпускают, что удерживают не жалея силы. Мне становиться противно от самой себя. Ранее заглушаемые мозгом чувства выходят на первый план. Я осознаю, что он меня дурно пахнет, что моя одежда – это кроваво-грязная тряпка. Я вся липкая и грязная. Сомневаюсь, что Тим узнал меня с первого взгляда, думаю, долго присматривался и выискивал знакомые черты. А вот он выглядит на порядок лучше. Да, слегка помят, есть несколько ссадин на лице и теле, но все это несравнимо, с моими увечьями.

- Теперь, когда все в сборе, продолжим. – Я слышу этот голос. Тот, что пыталась прогнать из своей головы, но он настырно врывался в мое сознание. Меня мутит от одной фразы, брошенной им, словно «между прочим». Меня выворачивает, в прямом смысле, но спазмы что достигают моего горла, ими и остаются. В моем желудке не осталось жидкости, чтобы выплеснуть отношение организма к одному человеку, заставившему страдать. Даже злости нет, осталось только боль и дикая усталость. Заканчивайте уже это поскорее! Не важно, как!

- Что вы с ней сделали! – А это снова Тим. Эх, если бы его не сдерживали, уже четверо (те, кто стоял рядом со мной, решили не тратить усилий и времени на мое тщедушное тельце, а помочь своим товарищам по службе) Тим, определенно разорвал бы на куски этого типа, который пытается что-то нам вменить.

- Это - всего лишь ответ, на ее высказывания. Она отказалась сотрудничать, в отличие от вас! – Не знаю, чего он хотел добиться, но ему удалось. Тим опал на руках, которые его держали, и смотрел в мою сторону. Ну, а у меня не было эмоций на этот счет. Все, что я могла, я обдумала и решила. Не знаю, что бы делала я, если бы Тима показали мне покалеченным и разбитым. Скорее всего, я бы не стала упрямиться, а готова была бы сделать все, чего от меня просят. Но опять же, я пешка, мной играют, для этих игр я не пригодна в качестве большой фигуры.

- Вернемся к делам. – Как ни в чем не бывало, он продолжал свои беседы с Тимом. – Вот документы, можете не проверять, все составлено правильно и точно. Ваша подпись! – Он протягивает Тиму листы, исписанные мелким почерком и ручку, а Тим берет их, и заносит руку над бумагой, бросая на меня косой взгляд.



Отредактировано: 13.09.2017