Мачеха

Мачеха

Мачеха.

Я посмотрел на Джулию. Она была так хороша в ореоле солнечных лучей, играющих золотом на ее каштановых кудрях. Поддавшись импульсу, я сжал ее руку. Она тут же улыбнулась. Какая у нее мягкая улыбка... Нежные губы... Белая кожа...
Я предпочел остановиться и глотнул кофе.
- Санди, что происходит? - и голос у нее божественный.
- Ты выйдешь за меня? - мой вопрос вверг меня в панику, но слова уже слетели с губ.
Ее брови удивленно поползли вверх, зеленые глаза недоверчиво смотрели на меня.
- Я действительно это слышала или мне показалось? - спросила она.
- Показалось... то есть, нет... Я действительно это сказал.
Она рассмеялась, и я наслаждался ее смехом. Именно сейчас я до конца осознал, что мне нужна именно эта женщина.
Мы сидели на маленьком балкончике моей квартирки, за белым столиком и пили кофе. Джулия в моей рубашке, а перед нами целый мир...
И тут я сказал:
- Сегодня я представлю тебя Миранде.
- Миранде? Кто это?
- Моя... мачеха.
В глазах Джулии появилось хорошо различимое сочувствие.
Как я мог объяснить ей, что к Миранде все эти сказки о злых мачехах отношения не имеют?
От мысли о Миранде что-то привычно зашлось внутри.
- А твой отец?
- Он умер пять лет назад.
- Прости, - Джулия смутилась.
- Это я виноват, что ты ничего не знаешь, - сказал я, - как-то не было случая рассказать.
- Да, я понимаю, - она нерешительно взглянула на меня, - может быть, такой случай настал? - мягко спросила она.
Я покрутил зажигалку.
- Да, наверное...

* * *

- Моя мать слегла, когда я был еще совсем маленьким, - я закурил, - воспоминания о ней расплывчаты. Я не помню, как я с ней играл или как мы вместе читали книжки. Наверное, этого просто не было. Не знаю... Помню только, как папа привел меня однажды в больницу. Мы вошли в палату, там, в постели, лежала худая, маленькая, совершенно незнакомая женщина. От нее или к ней тянулось не меньше десятка трубок. Что-то капало, что-то щелкало и пищало... Отец хотел, чтобы я поцеловал ее, а я испугался. Мне тогда было всего шесть лет. Он сказал мне: "Это твоя мама. Обними ее, она соскучилась". Я не помнил свою маму, но я хорошо знал ее по фотографии, она стояла на тумбочке возле моей кровати. Я посмотрел на женщину и сказал: "Это не моя мама. Моя мама красивая". Женщина на кровати горько заплакала, и, видимо, это заставило меня подойти и поцеловать ее... Я до сих пор помню этот запах больного, пропитанного лекарствами, тела. Он накрепко отпечатался здесь, - я коснулся своего покрытого испариной лба.
Эти воспоминания были мучительны для меня, но я должен был разделить их с Джулией.
Я вытер лоб, взял новую сигарету и продолжил:
- Через неделю Мерседес, это наша экономка, принесла мне черный костюм, и я отстоял в церкви самую длинную службу в своей жизни. С тех пор, я туда не захожу, - я попытался усмехнуться, но мне это не удалось.
Джулия молча слушала меня, глядя куда-то в пространство перед собой. И я был благодарен ей за то, что ее взгляд не скользит изучающе по моему лицу. Как я люблю тебя, Джулия!
Она потянулась за сигаретами, я переложил их на другой край столика, не давая ей вернуться к тому, с чем она с таким трудом рассталась, и стал рассказывать дальше.
- Мама умерла. Я понял это не сразу. Как не сразу понял, каково женщине уходить из жизни, оставляя без присмотра маленького ребенка... Тогда я не почувствовал ее отсутствия, я привык к тому, что уже много лет ее не было рядом. Боль пришла потом. Когда отец решил жениться и привел в дом Миранду. Мне было десять. Ты даже не представляешь себе, как могут быть жестоки десятилетние мальчишки. Отцу тогда было сорок, он был на пять лет старше меня теперешнего. Даже странно... - эта мысль впервые поразила меня, оказывается, отец был совсем молодым, когда все произошло, а тогда он казался мне стариком.
Джулия ждала, и я продолжил.
- Миранде было двадцать, - я посмотрел на Джулию.
Вчера ей исполнился тридцать один год. Как же молода была Миранда! Почти ребенок... Снова у меня все сжалось внутри. Тогда она была для меня взрослой женщиной...
- Отец познакомил нас и сказал, что женится на ней. Вот тут меня и охватило бешенство. Я чуть не задохнулся. Перед глазами все почернело, я слышал их как сквозь вату... Очнулся я уже утром, в своей комнате. Миранда сидела рядом. Как только я открыл глаза, она тут же встала и пошла к двери. На пороге она обернулась:
- Я только хотела убедиться, что с тобой все в порядке, - тихо сказала она.
Ее лицо было бледным, глаза покраснели то ли от слез, то ли от бессонной ночи. Я закрыл глаза и ничего не ответил...
Через месяц они поженились, и я превратил жизнь Миранды в ад. Дня не проходило, чтобы я не довел ее до слез. Я строил козни и мелко пакостил. С одной стороны, я чувствовал себя победителем, с другой - ненавидел себя за свои поступки. До сих пор не знаю, почему она тогда ничего не рассказала моему отцу. Наверное, тогда удалось бы избежать того, что случилось потом...
Я долго стряхивал пепел, пытаясь унять дрожь в руках. Дыхание перехватило, и я почувствовал, как слезы защипали глаза.
Джулия осторожно накрыла мою руку своей.
- Санди, если это так тяжело, может, не надо продолжать? - мягко сказала она.
Я покачал головой. Более двадцати лет я носил в себе этот груз, и теперь он становился мне не по силам.
- Она думала, что любовью и терпением сможет изменить меня. Но она ошиблась...
На день рождения отец подарил мне модный, навороченный велосипед, тогда все ими повально увлекались. На следующий день я с утра носился по парку, гоняя садовников и сметая все на своем пути. Свернув на очередную дорожку, я увидел Миранду. " Сейчас я тебе покажу", - подумал тогда я и переключил скорость.
Велосипед разогнался под горку, и я мчался как сумасшедший прямо на Миранду. Я хохотал как безумный, уверенный, что она сейчас отскочит и с криком бросится к дому. Но она стояла как вкопанная. Лицо смертельно побледнело, в глазах - вопль... Такого взгляда я больше никогда не видел. Никогда...
Я затушил сигарету и крепко сжал трясущиеся руки в замок. Перед следующей фразой мне понадобился глубокий вдох.
- Я сбил ее, - страшная картина встала перед моими глазами, я больше не видел ни Джулии, ни балкончика, ни города, - она отлетела в сторону и прокатилась по дорожке. Из дома бежал отец, садовник, кто-то еще. Я обернулся и мне стало страшно: она корчилась от боли и из нее хлестала кровь. Отец едва взглянул на нее и повернулся ко мне, замахнувшись обеими руками. И тут она закричала:
- Чарльз! Не бей его! Не бей...
Эти слова надолго застряли в моем мозгу. Ее голос. Ее крик.
У нее был выкидыш. Я убил их ребенка. Я.
Я боялся взглянуть на Джулию. Лишь почувствовал, как ее руки сжали мои.
- Ее увезли в клинику. Отец не отходил от нее ни на минуту. Она потеряла ребенка, и теперь из нее уходила жизнь. Дома отец не появлялся. Со мной никто не разговаривал. Ни Мерседес, ни шофер, ни дворецкий. Они не могли простить меня.
Но я сам не мог простить себя. В эту же ночь я пошел на задний двор и разбил проклятый велосипед. Вдребезги. Я разбил себе руки в кровь, но боли не чувствовал...
Через неделю отец привез ее домой. Он внес ее в дом на руках - она была еще слишком слаба. Даже не взглянув на меня, он поднялся наверх со своей драгоценной ношей.
Я заперся в своей комнате, и меня охватило отчаяние - я осознал всю свою ничтожность. Это было ужасно и невыносимо. Словно перед тобой открылась бездна... Я выл в подушку, думая, что теперь мне нет прощения, и мне нечего делать на этом свете.
Ночью дверь открылась и вошла Миранда. Бледная, в белой рубашке, с распущенными волосами, она была похожа на призрак. Я, замерев, смотрел, как она неуверенно идет ко мне.
- Санди, - сказала она, - ты не спишь?
- Нет, - прохрипел я, голоса у меня уже не было.
- Можно, я посижу с тобой?
Я кивнул. Она сидела молча и смотрела на меня ласково и печально. Ей был всего двадцать один год, Джулия, но она была невероятно чуткой и... мудрой.
Я не выдержал ее взгляда и заплакал. Я плакал, зарывшись в подушку, и всем своим существом хотел только одного: чтобы она обняла и погладила меня. Неожиданно я почувствовал, как ее рука коснулась моих волос. Помню, как весь напрягся, прислушиваясь, не показалось ли мне. Ее рука снова коснулась меня. Я рванулся как сумасшедший и крепко обнял ее. Она оказалась очень хрупкой. Я уткнулся в ее плечо и продолжал плакать. Она гладила меня и что-то шептала.
Когда я успокоился, она заговорила.
- Знаешь, Санди, - сказала она, - врач сказал, что больше у меня не будет детей, - ее пальцы теребили угол моего одеяла, - тебе придется остаться нашим единственным ребенком...
Я задохнулся. Для меня это было уже слишком. Я уткнулся ей в колени:
- Прости меня! Прости меня! - кричал я сквозь слезы.
Она погладила меня по голове и сказала:
- Я не прошу тебя любить меня, но ты... Ты позволишь мне заботиться о тебе?..
Я не выдержал, и слезы скатились мне на щеки, я нетерпеливо смахнул их, не решаясь взглянуть на Джулию.
- С этого дня Миранда стала буфером между мной и отцом. Он так и не простил меня, до самой смерти. Я молча сносил от него все, как расплату за сотворенное зло. Миранда, как могла, отводила от меня его гнев. Она стала мне настоящим другом, вытаскивая меня из каждодневных неприятностей, покрывая мои промахи. Я ведь так и не стал идеальным ребенком, не смотря на все ее усилия, но я очень старался... - я усмехнулся, - я даже подрался впервые из-за нее. Мне было семнадцать. Отец собрал как-то раз нужных людей. Как водится, все выпили, некоторые просто набрались. Миранда всегда была хороша собой, и вот, в тот вечер я вышел из своей комнаты на кухню перекусить, когда услышал ее сдавленный голос и шум, как будто она от кого-то яростно отбивается. Я завернул за угол и через секунду выбил себе все костяшки на правой руке о скулу бизнесмена. Миранда тут же повела меня в кухню. Там она сунула мою распухшую руку в ведерко со льдом и вызвала семейного врача. "Только ничего не говори отцу, - попросила она, - в последнее время у него барахлит сердце. А с этим, - она кивнула на коридор, - я все улажу".
Рука моя зажила, и вскоре я уехал в Гарвард, появляясь теперь дома только на большие праздники. Миранда регулярно писала мне о делах дома, так что я был в курсе всего, что там происходило, - перед глазами сразу встали страницы, исписанные ее детским, круглым почерком. - В одном из таких писем я прочел, что отец слег. Я тут же вылетел домой. Миранда не отходила от отца, терпя его, ставший невыносимым, характер. Тогда я понял, как сильно она его любила.
После его смерти она заперлась в особняке и практически ни с кем не общалась. Недавно она сняла траур. Ей делали несколько предложений, но она отклонила их все. Она до сих пор помогает мне, когда мне не хватает толку самому с чем-нибудь разобраться.
Я посмотрел на Джулию и почувствовал нарастающую в ней ревность. Она всеми силами старалась скрыть и подавить ее, но я ее почувствовал.
- Теперь ты знаешь все, - я снова закурил, - еще не поздно сказать: " Нет", Джулия.
Она задумчиво покрутила чашку с остывшим кофе и вдруг совершенно ясно улыбнулась:
- Решил от меня отделаться, Санди?
Я облегченно вздохнул, и мы пошли одеваться: Миранда ждала нас к обеду.
Я вел машину по городу и думал.
И все же, я рассказал Джулии не все. Ни ей, ни кому-то другому я никогда бы не смог рассказать о том, что любил свою мачеху. Мучился ревностью, когда она уходила с отцом в спальню. Как любовь и ненависть к отцу разрывали мое сердце.
Я до сих пор не излечился от этой любви. Только бы Джулия ничего не заметила...
Нет, Миранда никогда не давала мне повода. Ее взгляд, обращенный на меня, был взглядом матери, а не женщины. Я не помню, как смотрела на меня моя мать, но уверен, что точно так же...
Нам открыл Бернард. Мы вошли, и Джулия тут же окинула холл цепким взглядом профессионального дизайнера. По-моему, она осталась довольна. У Миранды всегда был отменный вкус.
Я сразу услышал ее легкие шаги. В памяти тут же всплыли интригующее шуршание шелка - обожаю шелк - и тонкий аромат французских духов. На последнее Рождество я подарил Джулии такие же...
Миранда спустилась к нам элегантная и прекрасная.
- Санди, - она тепло обняла меня и коснулась губами моей щеки, - я вижу ты, наконец, решился, - она приветливо улыбнулась Джулии, и взгляд ее стал чуть растерянным, она снова взглянула на меня, и я увидел, что она все поняла.
- Как же зовут эту смелую девушку? - спросила она после секундной паузы, которую Джулия, к счастью, не заметила.
- Джулия, - сказал я, не сводя с Миранды глаз.
В свои сорок пять она едва ли выглядела старше моей спутницы, хотя я знал, что ее волосы тщательно подкрашены - она поседела после смерти отца. Умелый макияж скрыл от посторонних глаз морщинки, но это была Миранда. Моя Миранда...
Я взглянул на Джулию. Она тоже не сводила с моей мачехи глаз.
- Что ж, прошу к столу, - Миранда указала на распахнутые двери.
Когда мы проходили мимо рояля, она незаметно положила вниз лицом свое свадебное фото в рамке. Я перехватил ее взгляд и увидел в нем все ту же безграничную материнскую нежность.
Она опять спасла меня. Ведь моя невеста была похожа на мою мачеху, как две капли воды.
Это было моим признанием в своей вечной любви к женщине, которую я лишил всего, но которую любил всю жизнь и буду любить - моей мачехе...