Мадемуазель Лидочка, простите мой французский!

Глава 1 "Три девицы под окном"

— Ну все, девчонки, четверть века отпахали! Ура!

Опять двадцать пять! Так и просилось в тост. Анюта посмотрела на меня с какой-то злобой, даже для вида неприкрытой улыбкой.

— Особенно ты у нас пашешь, Терентьева!

Я опешила и сразу не нашлась, что сказать. Так и замерла с бокалом у груди.

— Ну вот… Началось… — выдала Лера и поставила свой бокал на стол, не пригубив. — Зачем ты так…

Три девицы под окном пили поздно вечерком за здоровье самих себя. Последней, кому исполнилось наконец двадцать пять, была наша Анюта. Хруслова!

У нас дни рождения идут подряд. Увы, летом! Вот по традиции и собираемся в августе. Из года в год после окончания школы отмечаем совместными посиделками в ресторане, но нынче Анюта предложила встретиться у неё дома в связи с затруднительным материальным положением. Гордая, не разрешила нам за неё заплатить.

Подарки мы друг другу никогда не покупали, закатывали на все деньги пир горой. А сейчас, после очередного неповышения зарплаты, Анюта отвалила чуть ли не сорок штук на курсы маникюра и теперь копила на мастер-классы по педикюру. Да флаг тебе в руки! Только не напивайся с горя: мол, жизнь дерьмо без всяких там перспектив.

Три девицы под окном. Кухонным. Пили совсем не чай. Дешевое, но сладкое абхазское вино. Кабы я была царица…

До этой степени опьянения мы ещё не дошли. Да и никакого царя позадь забора не стояло, чтобы избрать одну из нас в законные супружницы. За стенкой тихо сидели Анютины родители. Как в старые школьные времена. Стол на троих. Никаких парней. Правда, раньше нам накрывали в большой комнате. Но сейчас девицы выросли и накрыли сами себе в маленькой кухне.

— А что, неправда? — сверкала темными глазищами Анюта. — Знаешь, я б тоже не отказалась от квартиры в центре, крутой тачки и…

— Чего и? — сказала уже я.

Но Анюта на этом заткнулась и уткнулась в бокал не глазами, а губами, решив выпить одна и до дна.

— У нас исходные данные были у всех одинаковые, — выдала я ровно, не поднимая свой бокал ко рту. — Французская школа.

— Только не у всех мажорчик в анамнезе, — подняла она на меня злые, уже пьяные глаза.

Бутылку раздавили на троих… Скорее даже на двоих, я не пью в гостях.

— А Лигоцкий каким местом помог мне на нынешнюю работу устроиться?

Анюта отвернулась. Сказать нечего. Понятно, что это экспресс-курсы и привыкание к обслуживанию клиентов потребовали сейчас спустить негатив. На кого? Не на бедную ж Лерку! У меня неисходные данные покруче… Так и ответка прилетит ого-го! Не трогай, как говорится… Сейчас тут будет вонять совсем не пригорелым пирогом!

— Слушайте, давайте не будем… — подала робкий голос Лера.

Не будем что? Ещё бы понять, что это вообще было. И чего ожидать от продолжения вечера. Снова будем обсуждать, как подцепить миллионера Давыдова?

— Пить больше точно не нужно… — кивнула я на вторую, пока ещё закрытую, бутылку.

— Думаешь, я пьяная, да? — взвизгнула Анюта. — Думаешь по-трезвому правду сказать тебе не могу?

— Какую правду? — говорила я громко, но пока все же ровно.

— Лида, ты-то хоть не начинай! — схватила меня за руку Лерка.

В ее глазах светилась печаль и обида. Мы тут действительно на равных — день рождения у всех троих испорчен. Без всякого на то повода!

— Она первая начала… — не унималась Анюта. — К мужикам в номер влезла! Шалава малолетняя!

Что ж, обиженная баба всегда повод найдет. Поругаться. С подругой, которая единственная из всей нашей троицы пытается при любых обстоятельствах улыбаться. У меня все хорошо. У меня все хорошо. Просто нужно тренировать губы и язык, растягивая утром перед зеркалом рот в улыбку и посылая во Вселенную словесный позитив.

Да у меня действительно все хорошо, но какое она имеет моральное право завидовать? Я всего добилась сама — и мажорчика, и бывшего русского дворянина.

Не влезай — убьет, это про трансформаторную будку было сказано, а совсем не про чужой гостиничный номер.

Влезла, случайно… В Париже. Во время школьного выезда на новогодних каникулах. Училки последовали западному примеру и заклеили ручки бумажным скотчем, чтобы мы после отбоя по чужим номерам не шастали. Только забыли про французские балкончики. Третий этаж, не так высоко падать. Ну я и полезла к девчонкам. Соседка испугалась и не последовала моему примеру, а я просто просчиталась окном…

— Привет! А вот и я… — сказала я на секунду раньше, чем отдернула занавеску.

— Мерд… — это французское ругательство вырвалось раньше, чем я узнала, что они понимают русский язык.

— Ты кто? — спросили они хором.

Их было двое, и я сразу как-то поняла, что их папы очень богатыми по нашим скромным меркам. Ну, если мерить их чужими мерками, то в этом отельчике мы бы не пересеклись, ну никак…

— Ты кто? — повторил вопрос второй.

Не откуда? Наверное, лазанье по балкончикам их вовсе не удивило. Ну, неудивительно — их холеные лица говорили за то, что эти мальчики повидать после школы за пару лет успели многое и многих. То есть они не подумали, что я ошиблась номером. Им просто хотелось узнать мое имя. А я, как тот персонаж из восточной сказки про разбойников, забыла, как меня зовут. Меня, наверное, еще и перекосило. И перекошенным ртом я не могла заорать. Хотя в тот момент мне именно этого и хотелось больше всего. Ну, еще в туалет… Но это уже мелочи.

— Лида, — сказала я свое имя.

И это все, на что меня хватило. Господи, ведь и в шестнадцать можно заработать заикание при встрече с собаками. А тут их было два… Кобеля!

— Ты из этих? — мотнул головой рыжий в сторону номера, до которого я не добралась.

— Из тех, — ответила, не собираясь хамить.

Но иногда мы хамим, сами того не замечая. И глупости делаем, не специально. А потом говорим, не виноватая я, он сам пришел. Но пришла-то я и не ушла. Села на край второй кровати и осталась в номере до утра. Ничего не было: ни с одним, ни с другим. Они просто не выпустили меня обратно на балкон, а заклеенные ручки дверей увидели и успели поржать.