Магистр

Магистр

– Кандидат Тудор, не отвлекайтесь от дела! – магистр Йонуц в своём замечании мягок. Да и вообще всё заседание он ведёт себя так, словно не на судилище мы собрались, а дружеский спор разобрать.

Вот только верить этой мягкости нельзя. Магистр Йонуц – старейший представитель Магистрата, а это звание мягкостью не заслужить, да и не продвинешься на ней ни в карьере, ни в магии.

– Прошу прощения, – я киваю смиренно и нахожу в себе силы отвести взгляд от госпожи Лукреции. С ней всё понятно, всё решено и решено не мной. Видит тьма, я не был причастен к этому решению. Она просто не устроила Магистрат, а уж чем…

Госпожа Лукреция и сейчас остаётся прежней. Она абсолютно спокойна, хотя не может не понимать к чему всё идёт, к какому позорному исходу её тащат. Откровенно говоря, само это судилище, само её заточение это уже позор. Госпожа Лукреция – верховная ведьма, искусно владеющая тёмной магией, преподававшая в великой Шоломанче под стражей! И по какому обвинению? Заговор, с целью переворота. И приспешников выбирала из учеников, то есть из тех, кто даже не показал себя ещё достойным магом!

Позор, позор…

И ложь. От первого до последнего слова, но Магистрату угодно и он, многоглавая ядовитая змея, обвивается у её жизни, ведёт к одному.

Чем ты им так навредила, госпожа? Чем ты прогневала их так, что Магистрат так решительно и скоро собирает свидетелей, щедро обещая им подачки?

Им? Да, госпожа, я всё ещё хочу сказать «им», но вернее сказать «нам», потому что я стою здесь не ради показаний в твою защиту. Я буду топить тебя так, как топили другие, как это угодно Магистрату, потому что с тобой уже всё решено, а я ещё буду жить. Ты прошлое. Ты не дашь мне будущее, а Магистрат обещает это.

– Ничего, – улыбается магистр Йонуц, – повторите ещё раз, пожалуйста, когда именно обвиняемая предложила вам вступить в ряды отступников?

Самое сложное в том, чтобы давать лживые показания – это верить в них самому. Магистр Григор предупреждал меня об этом, когда мы готовились к этому процессу, он настаивал:

– Всё должно выглядеть естественно. Мы будем задавать тебе много вопросов, много уточняющих и неудобных вопросов, а ты не должен в них путаться, понимаешь, мальчик?

И я кивал, записывал всё новые и новые детали ужасающего заговора, который должен был убить мою наставницу госпожу Лукрецию, а прежде низвергнуть её в позор. И заучивал даты, имена тех, кого решили пустить за ненадобность вместе с госпожой Лукрецией.

Жертвы, к слову, меня не удивили. Шоломанча никогда не цеплялась за жизни своих учеников – устав был такой: выживешь – достоин владеть магией, а если нет…

Тьма тебе Ничем!

Так что решение Магистрата избавиться от самых бесполезных и слабых учеников было логичным, и я даже чувствовал гордость за то, что не вошёл в их число, а стал свидетелем на столь важном деле. Но чем провинилась госпожа Лукреция?

Я пробовал спросить об этом у магистра Григора, но тот сразу оборвал:

– Тьма не любит любопытных, мальчик, Магистрату нужно, чтобы этой женщины не было в наших рядах, а большего тебе знать и не надо.

Не надо, я понимал, но не мог уйти от размышлений. У Лукреции больше власти? Чушь, она не заседает в Магистрате на постоянной основе. Лукреция обидела кого-то из учеников Шоломанчи и теперь кто-то сводит счёты? Ерунда, все, кто приводят сюда детей, сами прошли тут обучение и знают, что уроки нашей школы жрут слабость.

Слабый недостоин тьмы.

– Думаю, впервые это было сказано намёком на исходе третьей календы. Я был тогда на дополнительном занятии, госпожа Лукреция согласилась помочь мне с огненной защитой и пригласила в своё подземелье.

– Что же она сказала? – спрашивает Йонуц с благожелательным любопытством.

– Она спросила, согласен ли я с тем, что Магистрат так скрывает нашу школу и не хотел ли я когда-нибудь открыть её существование для людей, если бы у меня была такая возможность. Я сказал, что магия должна держаться в секрете от слабых. Затем она спросила, могу ли я сам о себе сказать что я слаб и кем бы хотел стать, если бы у меня была любая возможность?

– И кем же? – Магистр Дору вклинивается в допрос, опережая вопрос Йонуца. Он малообщителен и вообще никогда не выделяет никого вниманием. И я искренне не могу понять, знает ли он о сговоре Магистрата против Лукреции или нет? На его лице нет ни сочувствия к ней с недоверием, как у Григора, ни доброжелательного смятения как у Йонуца, ни праведной ярости как у магистра Бэзила…

Ничего. Камень!

– Я хотел бы стать преподавателем в Шоломанче, – в этом я не лгу. Я действительно хотел этого, пока Магистрат не сказал, что я могу подняться выше, если сделаю то, что нужно. И только мне было это предложено, как я понял, что совершенно не жажду преподавать себе подобным. Я хочу выше, дальше во тьму!

– А она? – снова Йонуц перехватывает инициативу.

– А госпожа Лукреция сказала, что я должен занять место в Магистрате, чтобы…– я изображаю смущение так, как учил Григор. Всё должно быть естественно и все вокруг – и магистры, и свидетели, и просто любопытные из наших кругов должны видеть, что мне неловко говорить такое.

– Чтобы что? Не стесняйся, мальчик, – подбадривает Йонуц и даже улыбается, говори, мол, не стыдись.

Но я и не стыжусь.

– Чтобы в Магистрате были, наконец, силы и разум, – заканчиваю я, и, как учил Григор, опускаю глаза.

Чтобы ложь была правдивой, надо перемешать её с правдой. У меня действительно было в этот день занятие, Лукреция помогала мне постичь огненную защиту, суть которой строилась на обращении тьмы в огненную полоску вокруг себя. У меня не получалось, огонь, казалось, обожжёт мне руки и лицо, и я каждый раз сдавал заклинание, не подпуская его к себе и не мог сосредоточиться.

– Ты боишься, – сказала тогда госпожа Лукреция, когда я с бранью в очередной раз сполз на пол, – ты боишься тьмы и не позволяешь ей помочь тебе.

– Вовсе я не боюсь, – отбивался я, хотя в тот момент почти рыдал от злости на самого себя и на неё – свидетельницу моего очередного позора.



#25311 в Фэнтези

В тексте есть: маги

Отредактировано: 04.11.2024