Магнолия

Магнолия

У него были зеленые глаза и совершенно бессовестная улыбка.

Она не помнила, когда они познакомились. Должно быть, на очередном приеме. Мастерсон устраивал их в таком количестве, что уже к середине сезона она сбивалась со счета. Может, он всегда был где-то поблизости, а она просто не замечала. Она точно знала, что все изменилось с того концерта.

С того концерта в саду в присутствии принца.

Джулиан был в приподнятом настроении. Рассказывал всем, как ему нравится работать на мистера Мастерсона и как он любит джазовую музыку. Памела наблюдала за тем, как он носился по саду, и задумчиво улыбалась.

Тогда-то она и увидела его.

Первой ее мыслью было – странно, до чего же ему идет смокинг. На памяти Памелы, большая часть мужчин, ее окружавших, носила одежду из неаппетитной смеси шерсти и твида. Редко кому из них удавалось, облачась в смокинг, не выглядеть, как старинный рояль.

В тот день, когда они познакомились, на нем тоже был смокинг. Джулиан тогда разбил три бокала и сильно порезался. Рана была несерьезной, и все же остаток вечера Памела провела как в тумане, и едва кивнула подошедшему к ней в компании Артура Дональдсона молодому мужчине.

– Стэнли Митчелл, журналист, «Музыкальный экспресс», – отрекомендовал его Дональдсон. В ответ Памела протянула руку, представившись, и тут же забыла о нем.

Ему невероятно шел смокинг, а когда он оказывался вблизи, Памела чувствовала, что от него исходит тонкий запах цветов – ни разу ей не встречавшейся марки одеколона или парфюмированной воды. Он смешивался с запахом табачного дыма и, стоило Стэнли отойти на пару шагов, развеивался и ускользал.

Он курил постоянно и с наслаждением. Без той обреченной небрежности и вызывающей неуклюжести, с какой дымили ее ровесники, не так, как Мастерсон или Дональдсон, сжимавшие зубами сигары так, словно те были доставшимися им с тяжелом бою ляжками последнего мамонта, без торопливой порывистости Джулиана. Не так, как она сама, – со сдержанным равнодушием. Стэнли действительно нравилось курить.

До того памятного концерта они едва ли перебросились парой слов.

Но на пикник Уолтера Мастерсона она сама его пригласила.

Поезда Памела любила, но ничего особенного не ждала от этого уик-энда. Правда, Джулиан был в восторге.

После ужина, дослушав третью песню в исполнении оркестра Луи Лестера, Памела поднялась и тихо покинула ресторан.

***

Стук пишущей машинки был слышен уже в коридоре. Она удивилась, как могла изменить направление, так что ее сперва занесло в купе мистера Мастерсона. К счастью, совсем ненадолго.

Там, где ей в самом деле хотелось быть, было прохладно и тесно. Стэнли сидел, склонясь над машинкой, все еще в галстуке-бабочке и рубашке. Подумав немного, она шагнула вперед и уселась на сиденье рядом с ним.

Их разговор был тоже недолгим.

– Я тебя не отвлекаю?

– Разумеется, отвлекаешь.

– Борись с этим, Стэнли. Я уверена, ты почти всегда справляешься с помехами.

Произнеся эти слова, она увидела, как на его лице расцветает та самая улыбка. Искренняя и абсолютно счастливая. Памела ощутила, как ей становится трудно дышать. Она молча сидела, глядя ему в лицо. В паре десятков метров от них за стеной громко играл оркестр и о чем-то с жаром рассказывал Джулиан.

Памела подумала, что никогда прежде не видела у мужчины такого лица – яркого, как первый весенний день, и изменчивого, как вода.

Кажется, они говорили еще о комиксах, которые Стэнли писал для «Экспресса».

Она быстро оказалась у него на коленях, еще быстрей – без одежды. Впрочем, белье и подвязки он оставил.

Он вошел мягко, а дальше...

Обхватив его плечи руками, Памела утыкается носом в его шею. Так близко сильней ощущающийся цветочный аромат захватывает, окутывает с головой. У него прекрасное чувство ритма, не упускает возможности пустить шпильку она, и он смеется, расцветает улыбкой. «В школе у меня был собственный оркестр. Довольно успешный». Памела благосклонно хмыкает, темп нарастает и делается быстрее, она отклоняется, откидываясь назад.

У нее было трое мужчин. Памела хотела больше. С ними было забавно, весело, немного неловко, и они отвлекали от мыслей о... Ричард Тойбин был высоким и рыжим. У него были влажные руки и щетина, окаймлявшая губы живой изгородью. Ей нравился его корнуэльский акцент. Эдвард Ризби, серьезный и низкий, имел громкий глубокий голос и владел акциями иностранных железных дорог. Последнее очень нравилось ее матери, поэтому с Эдвардом они быстро расстались. В противовес ему Гордон Хаксли был любвеобилен и черен как ночь, но с ним совершенно не о чем было поговорить.

И, конечно, был еще Джулиан. Но она старалась об этом не думать.

– Поезд остановился, – Памела подняла голову и прислушалась.

– Это значит, что я тоже должен? – Стэнли улыбается, не останавливаясь ни на минуту, и она снова смеется, ероша его волосы и качая головой.

...– Это прекрасно, когда ты можешь просто двигаться, не представляя куда.

***

Когда вечером в отеле «Империал» Памела удержала готового по сложившейся за многие годы привычке уйти, едва поздоровавшись, принца Уэльского, она впервые за десять лет сделала что-то, не имевшее отношения к Джулиану. Она не знала, радовало ее это или огорчало. Но принц был счастлив, Луи Лестер с оркестром – пьяны от музыки и августейших аплодисментов, а с помощью Стэнли можно было освещать ближайшие улицы. Следовало признать, что вечер ей в целом понравился.

Через несколько месяцев, благодаря соучастию Дональдсона и его старой подруги, меценатки Лавинии Кремон, оркестр Луи Лестера был известен во всей Британии. Состоялась запись на радио, вышла их первая пластинка. Артистов стали узнавать на улицах, а владелец «Музыкального экспресса» с гордостью сообщил Стэнли, что всегда требовал писать о них побольше. Стэнли был в ярости.

Джулиан влюбился в одну из солисток ансамбля.

Уолтер Мастерсон по-прежнему подсчитывал деньги и вкладывал их в акции и, разумеется, золото, и предлагал Джулиану уехать с ним открывать филиал в Париже.

Памела упросила Джулиана поехать и убедила родителей, что это отличный шанс для его карьеры.

И это была чистая правда.

Рождественским вечером, когда Джесси Тэйлор вдруг появилась в холле, где они небольшой компанией отмечали Сочельник, Памела почти сразу почуяла неладное. Ей не понравились ни вызывающие манеры Джесси, обычно спокойной, тихой и скромной, ни волнение Джулиана, ни то, с какой готовностью девушка поддерживала беседу и прикладывалась к шампанскому, несмотря на то, что, по ее же словам, осталась в отеле из-за простуды, отказавшись участвовать в концерте для Королевских воздушных сил.

Вскоре после двенадцати Джесси ушла наверх, и Джулиан вызвался проводить ее до ее номера. Тогда-то Памела, проведшая последние полчаса в тщетных попытках заставить брата отправиться наконец на вокзал, чтобы уехать с мистером Мастерсоном, почувствовала, что у нее вот-вот сдадут нервы.

Наскоро попрощавшись с друзьями и извинившись, она почти силком утащила Стэнли следом за ушедшей парочкой. Ей не хотелось его впутывать, но он единственный из присутствующих знал, где находится номер Джесси. Кроме того, он был единственным, с кем она могла об этом поговорить.

Она не знала, почему пойти туда было настолько важно, не знала и того, почему с каждым шагом двигается все быстрее, и только когда, поднявшись на нужный этаж, они услышали крики, успела кинуть всего один взгляд на Стэнли, прежде чем броситься дальше бегом.

Дверь в комнату была открыта, внутри горел свет. Памела запомнила спину брата, искаженное лицо Джесси, кровь – и руки Стэнли, перехватывающие ладонь Джулиана с кухонным ножом.

Остаток вечера полностью стерся из ее памяти.

***

– Он здесь в безопасности, – Стэнли сжал ее руку и оглянулся на здание позади них.

Памела молча кивнула.

– Ты знала? – после небольшой паузы негромко спросил он.

– Я... догадывалась, – ее взгляд был прикован к окну третьего этажа, на котором едва заметно топорщились занавески. – Он всегда был таким хрупким, таким чувствительным, – повернувшись к Стэнли, почти в отчаянии проговорила она. – Я...

– Все позади, Памела, – он притянул ее к себе и погладил по голове. – И ты ни в чем не виновата, – добавил он, отстранившись.

Она покачала головой.

– Никто в этом не виноват, – настаивал Стэнли, – но ты – особенно. Ты сделала все, что могла.

Памела обернулась и вновь посмотрела на дом.

– Всю мою жизнь, сколько я себя помню, я... заботилась о нем. Помогала ему. А если я не была рядом, то всегда о нем думала. Он мог бы столького достичь. Если бы захотел.

– Он здесь в безопасности, – повторил Стэнли. Повернувшись к нему, Памела вытерла слезы, набежавшие на глаза.

– Пойдем, – сказала она и, крепче взяв его за руку, двинулась к открытым воротам, ведущим из сада, окружавшего дом.

Уже за воротами она вдруг рассмеялась.

– Магнолия, – посмотрев на Стэнли и проведя пальцами по его щеке, проговорила она.

Стэнли вопросительно приподнял бровь.

– Этот цветочный запах, – фыркнула Памела, – ощущается только тогда, когда ты оказываешься очень близко. Я никак не могла различить главную ноту.

Стэнли расхохотался.

– Редкий, пока неизвестный, но очень изысканный мужской аромат. Посмотришь, я сделаю его знаменитым.

Памела ничего не ответила. Она открыла дверцу машины и полной грудью вдохнула весенний воздух.

Стоял солнечный майский день. Первый по-настоящему теплый день в этом году.