Макгаффин

Макгаффин

Автор картинки для обложки: Graeme Neil Reid (http://gnreid.co.uk).

Справка: макгаффин (англ. MacGuffin) — распространённый в западной нарратологии термин для обозначения предмета, вокруг обладания которым строится фабульная сторона произведения (как правило, приключенческого жанра). Это своего рода механическая формула для конструирования сюжета: завязка построена на поисках того или иного предмета, о котором по ходу действия зачастую забывают.

Кинорежиссёр Альфред Хичкок, который ввёл этот термин в широкий оборот посредством фильма «Тридцать девять ступеней», в интервью Франсуа Трюффо называет макгаффин своего рода дыркой от бублика (a McGuffin is nothing at all). «Не важно, что это за вещь; главное, что все хотят ею обладать», — говорит Хичкок, добавляя, что в хорошем макгаффине всегда присутствует элемент непрояснённости.

Думаю, не ошибусь, если скажу, что во многих фанфиках макгаффином является секс между героями.



Дверь ТАРДИС тихо щелкнула и закрылась за ней. Клара моргнула, пытаясь спрятать улыбку, сама до конца не понимая, кому из них рада больше, – упрямой и вздорной машине времени или Доктору, увлеченно возившемуся с чем-то у консоли и при звуке открывшейся двери резко поднявшему голову и замершему, выпрямившись и стоя к ней спиной.

– Я должен был предвидеть, что ты поймешь, – Доктор обернулся и исподлобья взглянул на нее. – Должен был знать, что ты догадаешься. Поймешь, что я… – он замолчал, следя за тем, как она делает еще несколько шагов и подходит совсем близко. Остановившись, она задрала голову и посмотрела на него долгим взглядом.

Яркие краски ТАРДИС резко контрастировали с той обстановкой, в которой она видела его в последний раз. Вновь подавив желание улыбнуться, Клара молча рассматривала его. Сколько времени ей понадобилось, чтобы договориться с самой собой, чтобы их общее шоу с нейроблокатором перестало казаться ей удачной попыткой сделать близость менее близкой, а реальность – менее реальной?.. К черту.

Клара не хотела обманывать себя. Да, догадывалась. Да, следила за ним. Да, последние десять дней. Да, хотела, чтобы он заметил ее. Да, злилась на то, что Доктор был так беспечен и невнимателен. Так... равнодушен к пристальному взгляду, безмолвно сопровождавшему его все это время. Хотя... он таймлорд, что для него время? Клара не могла лгать себе. Она злилась на него, презирала, ненавидела – все что угодно. Но сейчас ей хотелось только одного: смотреть на него, слушать его, прикасаться к нему.

Клара улыбнулась. Кажется, он понял. Она вздрогнула и подошла чуть ближе. Любой бы понял, что тут понимать. Еще ближе. Тонкие губы кривятся в невнятной усмешке. Смущается, плачет. Плачет внутри, там, где никто не видит. Там, где не найдет даже Клара с ее вездесущей ТАРДИС.

Клара задумалась. Они были внутри далека, а что может быть внутри таймлорда?

– Клара...

Все тот же бордовый сюртук. Клара опустила глаза и погладила взглядом мягкую плюшевую поверхность. Разом захотелось упасть туда, уткнуться и уснуть. Опомнилась, подняла глаза и внутренне засмеялась.

Если она хоть что-нибудь понимает, уснуть он ей сегодня не даст.

Подтверждением ее мысли приходит восторг, в гуще которого – смелость и простота, звенящие и бесконечные, ложащиеся на голову мягким снегом, легким, заблудившимся среди фантазий и маскирующим нетерпение в спутанных волнах его волос. Улыбка приходит следом, и отражением – светом и продолжением – он склоняется ниже, касаясь сухими губами ее встревоженных теплых губ.

Десять дней она следила за ним.

Доктор поднимает голову и смотрит на нее, так, словно это не она, словно он и вправду забыл, словно не он четыре миллиарда лет стремился на Галлифрей для того лишь, чтобы узнать, что с его домом все в порядке и комната экстракции еще работает, смотрит так, словно его руки, взлетевшие вверх и обхватившие ее с двух сторон, отняли память, которую грозились отнять целую вечность назад и которую никто из них был отдать не властен.

Десять дней она следила за ним.

Доктор снова склоняется к ней, и на этот раз в его поцелуе ночь и темнота, шепот грозы и ужас ночных кошмаров, пульс одиноких странствий и неугасимое пылкое желание быть. Он отстраняется резко, поняв, что сказал слишком много, и начинает сначала... медленно и никуда не спеша.

Трепетно.

Клара всегда знала, что если это произойдет между ними, то будет именно так. Трепетно.

Клара откидывается назад, туда, где его ладони, где больше нежности, чем она может себе представить. А она хочет всего и сразу; их руки сталкиваются на застежке ее платья, и на секунду в нем просыпается прежняя суровость, а потом он просто прижимает ее к себе.

ТАРДИС течет вокруг них металлическим блеском серебряных линий, спускающихся от потолка по стенам, и Клара узнает направление, в котором он несет ее, а, узнав, смеется и утыкается ему лбом в плечо.

«О да, теперь ты ее покажешь», – чуть слышно шепчет она, некстати вспомнив тот давний вечер, когда, устав до смерти и отчаянно желая уснуть, она не смогла найти спальню и провела три часа в обществе пары десятков самой себя. Сейчас она только одна, и у нее одно желание: пусть он не останавливается никогда.

Но что за глупость? Для того, что ему нужно, о чем он думал все это время, пока ее не было здесь, а, может быть, и больше, он должен, вернее, ему обязательно нужно остановиться. Клара смотрит, как он медлит, опустив ее на кровать, и с любопытством исследователя следит за тем, как жестокой расправе подвергаются брюки, рубашка и бордовый сюртук. Ей жаль их всего мгновение, и все, что она может сделать для них – скользнуть утешающим взглядом, слишком быстрым для того, чтобы помочь, и слишком долгим для того, каким окидывает победитель группу врагов, неумело сдавшихся в плен.

Клара не в первый раз видит его нагим. Но только сейчас – по-настоящему. Только сейчас она видит его таким, какой он есть, – откровенным и острым, как дерево, выплеснувшееся из бесплодной почвы, сбежавшее вверх и улыбающееся рассветному солнцу. Никогда прежде не казался он ей настолько... странным, настолько ярким и настолько огромным. Наверное, это пугает ее, – Клара догадывается об этом, чувствуя, как горячи его руки, обхватывающие вдруг ставшие холодными пальцы на ее руках, – и кажется, что невозможно дальше, сильнее, глубже, и Клара почти паникует, спеша и вздрагивая, пока его ладонь не сминает время, и что-то обжигающее, как та вспышка на Трензалоре...

– Клара!

Вскрик заставляет ее очнуться, и, подняв голову, она медленно проводит рукой по спутанным серебряным волосам.

– Клара...

Она шепчет что-то, задумчиво улыбаясь, не слишком прислушиваясь к словам, и, прижавшись лбом к его щеке, очень тихо и так, чтобы он обязательно ее расслышал, повторяет на выдохе то, что однажды сказала на Галлифрее.

И больше никто не подвергнет это сомнению.

***

– Что у тебя там? – Клара, скрестив руки на груди, рассматривала дверь Хранилища.

– Ничего. Я имею в виду, ничего, что заслуживало бы внимания, – раздался за ее спиной голос Доктора, а затем что-то рухнуло, хрустнуло и зашуршало.

Клара с удивлением обернулась.

– Значит, Мастер, – удовлетворенно констатировала она, увидев Доктора, выбирающегося из-под обвала из полиэтиленовых пакетов.

– Почему? – сосредоточенно рассматривая красующуюся на полу инсталляцию из свежих яиц, серьезно спросил он.

Клара пожала плечами.

– На моей памяти, только он ел так много.

– На твоей памяти... что? – Доктор отвлекся от созерцания учиненного им локального хаоса и вопросительно уставился на нее. – Когда это ты успела узнать того Мастера?

Клара закатила глаза.

– У меня есть машина времени, ты не помнишь?

– Что? Ах, да, – отстраненно кивнул Доктор. – А я думал, у тебя есть закусочная, – с сомнением добавил он.

– И это тоже, – вздохнула Клара и, подойдя к нему, застыла на несколько секунд в молчании, также рассматривая усеявшую пол яичную скорлупу. – Так вот, как моя ТАРДИС нашла тебя, – наконец, сказала она. – А я-то думала, ты скучал.

– Я скучал, – отсутствующим тоном сказал Доктор и, опустившись на колени рядом с кучей, почесал щеку. – Мы с Нардолом немного повздорили, так что ты не поможешь мне… – подняв голову, сказал он и указал глазами на яйца.

С минуту Клара просто смотрела на него, а потом осторожно опустилась рядом.

– Что ж, – после непродолжительной паузы сказала она, – раз уж ты не хочешь говорить, что находится там, – она небрежно мотнула головой в сторону двери, – я, пожалуй, поделюсь с тобой тем, что мне нравится здесь.

Доктор удивленно изогнул свою шотландски-независимую бровь.

Клара нагнулась и подцепила пальцем кусочек скорлупы.

– То, что, по крайней мере, это – не Луна.

Доктор вновь посмотрел на нее и глубокомысленно кивнул.