Маки Привидений

Маки Привидений

                Маки  Привидений   ( новелла ).     Маковые зерна, которые разбросала мадам Доменик, посланная Верховным комиссаром возвращать беженцев с запада на восток, стали прорастать там, где когда-то в объятьях ласкового ковыля простиралась большая страна. Но маки выглядели такими маленькими и неказистыми, что не привлекали мое внимание. Только вдруг у придорожной полосы я увидел то, что искала моя душа – его высочество М а к ! Он был таким высоким и красивым, на крепкой и сочной цветоножке, что смутился мой разум. Я присел возле мака, коснувшись бутона, его чаша тотчас распахнулась и я увидел, что его высочество М а к пёстрый, словно он выбрал сразу все цвета своих соплеменников, других маков – белых, розовых, красных, желтых, лиловых, огненных, иссиня черных... От самой чаши исходил такой аромат, излучалась такая светлая энергия жизни, что мой нежный мозг сразу попал в водоворот эйфории. Мне показалось, что я взлетаю над пропастью, ощущая полную свою невесомость, но не падаю. И в этом эйфорическом состоянии вдруг доносится милый говор мака, его сладкая речь, та, которую я слышал в большой стране моего детства, когда между дубовыми лесами звенели вперемежку маковые луга. А мы собирали яркие красивые букеты из цветов ангелов для своих любимых учительниц, развлекались забавными играми “в любовь”, “петушка и курочку”, “маки привидений”, прячась в загадочных тенях друг от друга. Но потом мы выросли, не замечая, как исчезали маковые луга и поляны, впрочем, не заметив и того, как мы сами стали взрослыми.

Как давно это было, да была ли вообще та странная, большая страна, которая наказывала тех, кто больше всего её любил. Так, обретя полную невесомость,

я слушал исповедь мака. Я слушал о том, как он, дарованный земле самим Господом для услады души человеческой, стал великим скитальцем, гонимым судьбой, законом. Но однажды под тенистой кроной векового дуба, где нежился в тени цветок ангелов, его увидел художник.

Так встретились два посланца Господа. В мак Господь вздохнул наслаждение, а в художника – дар Божий воплощать кистью всё живое и давать ему вечную жизнь. Король грёз своей красотой дал вдохновение художнику, а последний размашистым почерком кисти запечатлел цветок на холсте маслом. Так оба они, испив чашу общения, познали Высший смысл. Потом я придал легендам, которые поведал его высочество М а к, человеческое лицо, выписав каждую из них на засушенных лепестках дивного цветка для вечности.

Хотя, впрочем, эта новелла возможно лишь красивая метафора для спасения хрупкой души, в тени её дышит большая страна, которой давно уже нет. Но она все равно вырисовывается прекрасным М а к о м, звенит его роскошной чашей, что бы там ни случись...

Встреча с Ширли

... Неожиданно Oли увидела на пенящейся морской волне огненную головку мака и вздрогнула.

– Ширли! – Оли всплеснула руками, – мой дорогой Ширли, мой Огненный король! Плыви ко мне, это я, твоя Оли !

Оли бросилась в воду и, разрезая тяжелую волну, поплыла за Ширли. Порыв ветра смыл мак и волна накрыла Ширли с головкой цветка, но Оли, нырнув под волну, успела подхватить его, и мак оказался под ладонью девочки.

– Здравствуй, Ширли! Здравствуй, скиталец!

Подняв руку вверх с цветком, опираясь на левое плечо, Оли поплыла к берегу. Присев на мокрый песок, Оли стала целовать каждый влажный лепесток, пропитанный солью, шепча ласковые слова.

– Ширли, дорогой мой, Ширли, я столько искала тебя в пространстве, я шла по ветру, прислушиваясь к перемене погоды, по дождю, по грозе, пытаясь уловить в атмосфере твое присутствие по аромату. Как далеко забросила тебя судьба, Ширли! Ты молчишь, ты печален, мой Огненный король! Разве ты не чувствуешь, что попал в хорошие руки, которые отнесут тебя домой. Разве ты не соскучился по родной земле, где ты вырос, где я не смогла уберечь тебя от дурного глаза...Я смою с тебя соль моря родниковой водой и ты снова оживешь и станешь тем, кем был.

Огненный мак выпрямился под нежными пальцами Оли, взбодрился от ласковых слов и сказал тихо:

– Здравствуй, Оли! Здравствуй, Оли, моя прелесть! Я еще не видел тебя, но уже почувствовал где-то поблизости, где-то рядом твое присутствие, я уловил твой запах и понял, что спасен. – Ширли вздохнул, выгнул лепесток, ласкаясь к шершавой ладони Оли, – я так долго бежал, гонимый ветром судьбы, штормом моря, пенистой волной, криками чаек, что потерял счет

времени и пространства. Да, ты права, я забыл запах родной земли, забыл ее тепло, отнеси меня скорей, мои силы на исходе, я хотел бы умереть там, где народился на белый свет, где впервые встретился с твоим взглядом, Оли.

– Ты еще поживешь, Ширли. Я обмою твои лепестки ключевой водой, напитаю их соками жизни, а дома и стены согревают, и ты расскажешь мне о своих странствиях в поисках лучшей доли для Мака.

– Так поспеши, Оли, поспеши, милая. Но спрячь меня под рукав одежды, укрой от дурного глаза, я стал бояться людей, их дурных привычек! Как я был наивен, я так любил людей, а что они сделали со мной! Они пустили меня по миру, заставили покинуть мой очаг, выжгли мою землю, её соки, которыми я питался, а я ведь так любил людей, Оли!

Девочка, набросив халатик, прикрыла им мак Ширли у сердца, как младенца, и поспешила домой. Узкая гористая тропинка вывела через скалистое плоскогорье к липовой аллее. Был июнь и приторно-сладкий аромат цветущей липы обволакивал пространство. Оли прошла через выгоревшую поляну, которая недавно благоухала маками семейства Ширли. Земля еще была пропитана гарью, а на пепелище больно смотреть. Мак Ширли встрепенулся под сердцем, словно что-то почувствовав, но Оли еще крепче прижала его ладошкой – она не хотела расстраивать Ширли, не хотела, чтобы он увидел вновь свой попранный очаг, ведь тогда Ширли был еще маленьким и смутно помнил всё то, что случилось с ним в детстве.