Мальчик голубых кровей. Испытание алчностью

Глава 13. Все ли тайны становятся явными? (часть 2).

Гореть в Аду, похоже, не придётся

ведь самый страшный ад – небытие

и эта дверь однажды распахнётся

для каждого, кто ходит по земле…

(А. Крыса)

- Мы друг другу никто, – тихо, но с явным бешенством произносит Сириус. – Заруби себе на носу.

- Ты про нас или про вас с Фаджем? – Лукреция обходит мужчину со спины. – Определился, Блэкушка?

- Определился, – фыркает он. – Про нас всех.

- Что ж. Позиция «не верь не бойся не проси» активирована, – усмехается Пожирательница. – Разумно. Но можно было и раньше это сделать. Нет?

Сириус встаёт со стула и убирает с глаз долой семейную колдографию. Всё, что он знает о личной жизни родителей – это то, что она у них не сложилась. Ещё как. Никаких фактов, стопроцентно подтверждающих это выражение, у него нет. Однако он всё больше склонен верить слухам – в его ситуации, когда родители едва ли не вышвыривают его из жизни (ни за что, по сути) в самом её начале, уже о многом говорит.

Орион Блэк, мужчина весьма симпатичный и властный, всегда любил быть хозяином в доме. Матушка, Вальбурга, видная женщина из старого чистокровного рода. Её материнская родословная насчитывала примерно семь поколений истинных Слизеринцев. Также были и Дурсмтрангцы. По отцовской линии она являлась двоюродной сестрой небезызвестной жены Короля Артура III, правившего в Британии всего ничего – полгода. Его близкие подданные подняли мятеж, убили его вместе с женой и не родившимся сыном. Никто так и не понял, что именно случилось, но по слухам – опять же – кто-то проболтался о том, что в роду появились колдуны.

Сириус знает о своих родственниках ещё и то, что все их дочери, которые рождались в союзе от близкородственных связей, умирали во младенчестве. Исключением становятся разве что сёстры Блэк по линии Сигнуса: Андромеда, Беллатриса, Нарцисса. И хоть у его родителей родственная связь была куда как далёкой, Сириус знает, что Вальбурга всё равно очень не хотела дочек. Сириус помнит, как однажды увидел странного вида человечка в доме – лекаря. С эльфийскими корнями (им было можно доверять самую опасную, а именно, родовую медицину). Примерно через несколько дней восьмилетний Сириус узнаёт ещё и о том, что мать ждёт третьего ребёнка, но на седьмом месяце, когда определяют (с точностью до восьмидесяти процентов), что это девочка – женщина требует убить её. Регулус тогда только поступает в Хогвартс. Отец занят на работе, и некому присматривать за больной Вальбургой. Сириусу выпадает не очень простая для ребёнка миссия – ухаживать за женщиной, которая не способна к самообслуживанию. Аборт проходит с осложнениями. Неизвестно, чем бы все могло закончиться тогда, если бы не Сириус. Если бы не его вера и твёрдое, почти несокрушимое желание доказать, что даже в семье, где каждый друг другу волк, можно и нужно оставаться человеком. Сириус очень любит мать. Мальчишка не особенно видит от неё ласку или участие, но знает – если не он, то никто. Несмотря на то, что Регулус является примером для всяческого подражания, Вальбурга и к нему особенной материнской любви не проявляет. Регулус оказывается умнее и максимально отдаляется от родителей, едва ему исполняется четырнадцать. Конечно, они присылают ему деньги и подарки, но он не рвётся к ним. Позднее Регулус будет общаться с родителями, но как со спонсорами (Орион Блэк, желая «продержаться на плаву подольше», берётся за весьма опасное дело – отмывание денег у зажиточных магглов ради Пожирателей и Лорда). Сириуса же Вальбурга не желает и видеть, но парень до последнего верит в её порядочность и хоть какую-то совесть. Напрасно. Уже через три года, при поступлении Сириуса на Гриффиндор, женщина впадает в такую истерию и агрессию, что от неё шарахается даже Орион.

- Она сдала, когда я учился на пятом курсе, – говорит Сириус. – Села в инвалидное кресло. Отец тогда написал мне одно-единственное письмо, в котором просил, почти умолял приехать и, хотя бы… попрощаться, но… я решил, что обойдусь.

- Кто за ней ходил?

- Кикимер ходил. Хоть ему доставалось от неё чаще, чем нам с Регулусом в детстве.

- Сильный эльф, – произносит Лукреция. – Но всё же дурак.

- Я тоже дураком был, – вдыхает Сириус.

- Жаль, что матерей не выбирают…

- После того, как они с отцом перестали общаться, дом стал разваливаться. Рыба гниёт с головы. А если женщине всё равно, то очень скоро всё может мхом порасти. Когда она ушла, точнее – её увезли, отец зачах. Пожиратели обосновались здесь. На время. И потом уже принялись осваивать земли твоих… и моего деда.

- Насколько я помню, она умирала не дома. Не здесь. А в особняке у этого…

- У Фаджа, – буркает невольный присутствием Лукреции в своём кабинете (ранее – в отцовском) Сириус. – Я до сих пор понять не могу, зачем он так поступил? Ради своего драгоценного эго? Или это была любовь?

- Может и так…

- Пф! Бред.

- Кто тебе сообщил об их романе?

- Я уже и не помню.

- А насколько всё было серьёзно, ты знаешь?

- Догадываюсь, – мужчина смотрит Лукреции в глаза тяжелым взглядом. – Достаточно просто взглянуть на этого… прыщавого слизняка – и всё становится ясно!