Maledicto Dracula...

Alea iacta est...

Августовские ночи очень короткие, но это не мешает им буквально за считанные часы накрывать землю своим мрачным палантином, погружая все в кромешную тьму. Разбросанные в хаотичном порядке созвездия неярко мерцают на темном небосклоне, создавая вместе со своей подругой-луной поистине потустороннее сияние, едва ласкающее своими несмелыми лучиками старый город и его узкие улочки, заставляя тем самым запоздалых путников искать убежище в теплых светлых домах или, на худой конец, в многочисленных развлекательных заведениях. Поддаваясь какому-то необъяснимому суеверному страху даже в двадцать первом веке люди стараются как можно меньше бродить по погруженным в сумерки лабиринтам Тырговиште...

*******

Расчищая от вековой пыли очередную фреску, обнаруженную практически на днях в древнем замке на окраине Тырговиште, когда-то принадлежавшему ужасу всех времен и народов — незабвенному графу Дракуле, Гвендолин никак не могла избавиться от дурного настроения. Минувшей ночью она резко проснулась в своем гостиничном номере от навалившейся на нее непонятной тоски и ощущения могильного холода, пробравшего ее до костей за считанные секунды, и с тех самых пор никак не могла стряхнуть с себя эту беспричинную хандру. Помнилось, ей приснилось что-то ужасное, но эхо этого, тут же позабытого кошмара, все еще мелькало на задворках сознания. Поэтому к необъяснимой грусти, терзавшей ее с самого пробуждения, добавилось еще и раздражение.

— Да, день обещает быть долгим, — пробубнила себе под нос Гвен, осторожно смахивая кисточкой паутину с лица грозного Господаря Валахии, изображение которого едва проступало под слоем белесого налета.

Наконец-то власти Румынии снизошли до того, что позволили историкам и археологам выставить на свет Божий и другие памятные места, связанные с Дракулой, точнее его прототипом — Владом III, и сохранившиеся до наших дней. Пусть большая их часть была в руинах, но тем не менее они могли значительно расширить туристические тропы, ибо известный на весь мир Бран уже не мог утолить жажду охотников за вампирами и мифами о них. Поэтому и пришлось вспоминать о том, что кроме вышеупомянутого средневекового замка есть и другие дворцы и крепости, которые были незаслуженно забыты и похоронены в веках.

Среди них и был замок в Тырговиште, являющийся первой резиденцией Влада III. Он достаточно хорошо сохранился, хоть и был построен в пятнадцатом веке. Это поистине огромное строение, являющее собой смесь готического стиля и элементов Ренессанса, было призвано защитить город от нападок многочисленных врагов, поэтому имело несколько оборонительных башен, большой внутренний двор и разводной мост. При этом дворец не был лишен и украшений — крыши его были цветными, стены и башни декорированы мозаикой с геометрическими мотивами, а по всему периметру были установлены каменные резные фигуры. В нем имелось несколько больших залов, например Зал Рыцарей, использовавшийся для различных приемов и церемоний, а также внушительных размеров мраморная круглая лестница. Внутреннее убранство было достаточно простым, но в тоже время величественным. Добротная деревянная мебель, боевые и охотничьи трофеи, не говоря уже о доспехах, оружии, знаменах и геральдических щитах, призванных продемонстрировать воинскую доблесть хозяина замка. Стены помещений были покрыты светлой темперной краской или побелкой с добавлением жженного гипса, чтобы создать более изысканную атмосферу, как, скажем, в покоях самого князя. Большинство помещений и коридоров были украшены настенной росписью, изображавшей батальные сцены и геральдические знаки, но встречались и растительные орнаменты или имитации драпировок. Реальные же драпировки — шпалеры были развешаны рядами по каменным стенам и в арочных проемах. Они служили как для утепления, так и украшения помещений древнего строения и обыгрывали те же сюжеты, что и настенные росписи.

Столь знаменательное событие было приурочено к очередной годовщине со дня смерти Цепеша и было призвано расширить интерес любителей хоррора к широко разрекламированному Голливудом и многочисленными литературными произведениями вампиру. В связи с этим была собрана небольшая группа энтузиастов, которые вызвались на добровольных началах подготовить парочку мест, непосредственно связанных с легендарным правителем Валахии.

В эту группу и входила Гвендолин Оллфорд, богатая наследница британских аристократов, в жилах которых текла королевская кровь. Но, несмотря на происхождение и спокойный покладистый характер, Гвен четко дала понять родителям, что свой жизненный путь будет выбирать самостоятельно, без их вмешательства и постоянных нравоучений. Закончив с отличием Оксфорд, она с удовольствием погрузилась в увлекательный мир истории и археологии. В свои двадцать пять Гвендолин имела докторскую степень и была уважаемым членом исторического сообщества. Аристократичная, утонченная, неприступная, казалось, она только что спустилась с картины, принадлежащей кисти известного живописца. Орехово-серые глаза придавали ее мягкому взгляду пасмурность, а длинные пепельные локоны, спускавшиеся до самой поясницы, окутывали изящный стан. Гвен не любила быть в центре внимания, но в то же время благодаря своему природному шарму и незаурядному уму всегда имела успех и с легкостью добивалась своего.

Кроме нее там было еще семь человек: один кандидат наук местного университета, немного нервный Петша Луческу; двое парней из Венгрии, задорные и веселые Андор и Гиозо — они были истинной душой их маленькой компании; молодая профессор из Сорбонны Брижит Саваж; начинающий писатель из Америки, мнящий себя большим знатоком истории Бенджамин Мюррей, а также две студентки последнего курса Кембриджа и Гарварда Лейси Браун и Мэри Литтл, любительницы хоррора, готовые практически на все в поисках адреналина. Возглавлял же их уважаемый и заслуженный профессор Гэбриэл Ван Хельсинг, в последнее время хоть и отошедший от преподавания, но все же сохранивший связи по всему миру как с коллегами, так и со студентами, которые всегда с радостью отзывались на его просьбы. Фамилия именитого ученого вызывала своей схожестью с киношным персонажем немалый интерес, но он всегда отмахивался от надоевших разговоров по этому поводу, объясняя подобное любопытным, но на деле самым простым совпадением.