Маленькая хозяйка большой таверны

Рассказ "Маленькая хозяйка большой таверны"

День выдался тёплым и пасмурным. Серые тучи низко висели в небе, пригоршнями бросая на землю белые хлопья снега. Снежный пух танцевал в воздухе вальс и налипал на ветви деревьев. Ивер с тоской смотрела, как результат её работы хоронит погода, как засыпает только что расчищенные дорожки. Когда-то она любила зиму, особенно такую погоду: лёгкий снежок и небольшой минус. Тогда она ещё была совсем ребёнком, играла в снежки и жила в огромном богатом доме с настоящими оборотнями семейства Манул. Воспитывалась с хозяйской дочерью, пока в один далеко не прекрасный день дела у тех не пошли под откос. Они стали распродавать имущество, и вот Ивер тоже выставили на торгах.

Девушка схватила широкую лопату и с остервенением продолжила работу, раскидывая снег в стороны. Если его не расчищать, потом всё равно придётся, только будет ещё тяжелее. А гости могут подъехать или выехать в любой момент. Ивер пряла ушками и нервно дёргала хвостиком, пофыркивая как большая кошка. Она больше не любила снег.

— Эй, мохнатка, долго телиться будешь? — раздался сварливый голос её хозяина в дверях, — господин Маграй тебя спрашивает, хочет, чтобы спела.

— Я ещё подъездную дорожку не почистила.

— Споёшь, потом вернёшься сюда. Маграй ждать не любит. Давай, давай, правая нога, левая нога, правая нога, левая. Зашла, спела, снова пошла чистить снег.

Ивер с сожалением поставила лопату под навес и медленно поплелась в таверну, окна которой гостеприимно светились в подкрадывающихся вечерних сумерках. Хуже расчистки снега - только обслуживание гостей, которых пригнала нелёгкая в такую погодку. Ей были ненавистны масляные взгляды, похотливые руки, так и норовящие хлопнуть её по мягкому месту и даже усадить к себе на колени. И всё это с попустительства хозяина Рагвара, который заставлял подавальщиц носить форму: коротенькое, выше колен платье с открытыми плечиками, подчёркивающее все выпуклости и вогнутости. В который раз Ивер мысленно возблагодарила Бога, что грудь у неё не росла. Вернее, росла, но самая нормальная кошачья, а не вот это выпуклое безобразие, как у коровы вымя. Ивер заплетала волосы в две косички и изо всех сил старалась казаться ребёнком. По сути, она и была несовершеннолетней, из-за кошачьих генов взрослея медленнее, чем чистокровный человек, и в свои семнадцать выглядела ещё совсем маленькой. Но кого это волновало? Пьяным посетителям было всё равно кого лапать: малышку кошкодевочку Ивер или половозрелую человечку Глашу.

С собой девушка принесла снег, и Глаша, сердито зыркнув на напарницу, затем покосившись на хозяина, стала намывать пол шваброй.

— Хоть бы потопала лапами перед входом, — буркнула черноволосая женщина с весьма аппетитными формами.

На что Ивер издевательски тряхнула задними лапками: сначала одной, затем второй, стряхивая с них снег. Задние лапы у неё были кошачьи, а руки самые обыкновенные, человеческие. Ей нравилось дразнить человеческих подавальщиц — небольшое развлечение, помимо подслушивания разговоров и тайных отлучек к караванам полукошек: странствующим торговцам, жуликам, ворожеям и гадалкам. И хотя те больше походили на кошачьих, чем на людей — с кошачьими мордами, шерстью по всему телу, а подчас и когтистыми лапами — они признавали Ивер за свою и всячески помогали тощей кошкодевочке. Небесплатно, разумеется.

— Ах ты, хвостатая морда!

На что девушка лишь вильнула хвостиком, хлопнув Глашу по физиономии, и прошла к стойке. Огрызаться девушка считала ниже своего достоинства, особенно на глупые провокации. Ну, какая у неё хвостатая морда? Как на лице может расти хвост? Хвост растёт пониже спины.

Ивер прошествовала мимо занятых столиков, нисколько не удивляясь большому скоплению народа сегодня. Снегопад всех загнал по трактирам и тавернам... Таверна «Кабанья нора» ещё не самый плохой вариант для путников. По крайней мере, поговаривают, что пиво тут варят отменное. Девушка слухам верила, хоть сама и не пробовала алкоголь: миллионы мух, то есть посетителей, не могут ошибаться.

— А вот и моя кошкодевочка пришла! — пьяно воскликнул Маграй, княжеский стражник, — Давай спой, девочка, спой для меня!

— Ещё медленнее идти не могла? — прошипел хозяин, хватая девушку за мохнатое ушко. — Тебя тут ждут, а ты на улице прохлаждаешься. Смотри, сколько народу! Знаешь же, если его не развлечь, он будет развлекать себя сам. Потасовкой. Хочешь синяки зализывать? Нет? Вот и пой.

Ивер возвела глаза к потолку и тронула струны лютни в пробных аккордах. Она решила, что будет петь что-то жалостливое, под стать настроению. Оно сегодня менялось по десять раз на дню от печально-грустного до развесёлого-радостного. Как горки снежных спусков, с которых она скатывалась на салазках в детстве. Вот сейчас опять было тоскливо на душе... и низ живота тянул, словно туда кирпичей положили, и все восемь сосков набухли... Неприятно.

Девушка одёрнула излишне короткое платьишко, прокашлялась и затянула грустную балладу о трагичной любви верховного князя рода Ирбисов или Снежных барсов к обычной человеческой девушке. Любить им друг друга, конечно, никто не запрещал, но плоды такой любви оказывались презираемы обеими расами. Оборотни не принимали смесков в свои ряды, поскольку те не обладали второй ипостасью, а люди... ну а люди просто не любили хвостатых полукровок. Хотя нет... любили, кошкодевочек очень даже любили... в борделях. И Ивер считала, что ей в какой-то мере повезло, что её продали не в бордель, а в таверну. Впрочем, надолго она здесь оставаться не собиралась и всё чаще подумывала: а не примкнуть ли к каравану полукошек навсегда.

Тонкий голосочек разливался по зале, теряясь в гуле воплей посетителей, перезвоны лютни вплетались в песню, словно первоцветы в косы дев на праздник Проводов Зимы. Ивер старательно тянула строчки, и постепенно народ замолкал, вслушивался в слова певуньи и настраивался на лирический лад. Медные монетки всё чаще опускались в шляпу, обносимую Глашей.