Маленькая мисс Груч

1

Несколько буксиров настойчиво отталкивали "Клан Макгрегор" от пирса. На фоне вздымающихся боков морского чудовища, новейшего и крупнейшего из ее видов, они казались абсурдно неадекватными. Но они компенсировали свою ничтожность самодовольным и суетливым пыхтением и попискиванием, в то время как, подобно слону, затравленному терьерами, огромная масса медленно покачивалась в сторону открытого пространства. С пирса раздался общий прощальный гул.

Тиронец смотрел на эту оживленную сцену с чувством одиночества. Ни одна из церемоний прощания не касалась лично его. У него была своя доля в виде толпы восторженных друзей, которые пришли проводить его в первое плавание. Они, однако, удалились раньше, выступая в качестве эскорта его заплаканной матери и сестры, которые поддались неконтролируемому горю в самом начале процедуры, по теории, которой, как я полагаю, придерживается все женское человечество перед лицом значительных доказательств обратного, что впервые отправившийся в плавание редко, если вообще когда-нибудь, возвращается живым. Лишенный индивидуального внимания, Тиро решил присвоить себе долю общего. Поэтому он беспорядочно кланялся и махал руками, и его явно развеселила улыбка в упор и трепет платка пикантной брюнетки, которой понравилась его внешность. Его внешность нравилась большинству людей, особенно женщинам.

На переднем плане дока находился человек, которому он, очевидно, не нравился. Это был модный и франтоватый пожилой молодой человек, который прорвался через барьер и теперь джигитовал на острие пирса в манере, не одобренной Обществом стандартизации бальных танцев. Время от времени он делал жесты в сторону Тиро, словно пытаясь, вопреки несправедливому соотношению расстояний, смести его с поверхности творения. Поскольку Тиро никогда прежде не видел его, это было удивительно. Разгадка тайны пришла из толпы, тесно прижавшейся к Тиро. Оно приняло форму безошибочного фырканья и каким-то образом ухитрилось быть неоспоримо и довольно жалобно женским. Тиро повернулся.

У левого плеча, вернее, под ним, пытаясь заглянуть через него или мимо него, он увидел небольшую часть самого несчастного лица, плотно укутанного от пронизывающего мартовского ветра. Сквозь туманную пелену он мог смутно различить, что глаза опухли, щеки покрылись красными пятнами; даже нос - с сожалением констатирую это - был красным и опухшим. Неприглядное, меланхоличное зрелище, к которому юное сердце Тиро отнеслось с искренней жалостью. Оно имело привычку дружелюбно и доброжелательно относиться к забытым и неосмысленным людям, к тем, о ком никто не имеет времени беспокоиться.

"Ну и мордашка у бедняжки!" - сказал про себя Тиро.

Из этого беспорядка донеслось еще одно сопение, а затем бульканье. Тиро легким движением тела соскользнул со своего места, и давление толпы прижало девочку к перилам. После этого семь соляных дьяволов, владеющих каркасом бешеной и модной танцовщицы, покинули его, уступив место демону голоса.

"Мне кажется, он зовет тебя, - сказал Тиро на ухо девушке.

Девушка покачала головой с яростью, выдававшей не столько отрицание, сколько впечатление "мне все равно, если это так".

С пирса раздался голос бедствия. "Лоцман!" - крикнул он и повторил. "Лоцман! Лоцман! Вернись, вернись, лоцман".

Девушка снова затрясла головой, на этот раз с такой силой, что ее волосы - мягкие, вьющиеся, роскошные волосы - распустились и рассыпались по лбу и ушам. Голосом не более чем хриплым, дрожащим шепотом, который был слишком низким, чтобы даже нестись через расширяющееся водное пространство, и поэтому явно предназначался для утверждения ее собственного убеждения, она сказала:

"Я не буду. Я не буду. Я НЕ БУДУ!!!" На третьем слове она обрушила саблевидный каблук на самый больной палец очень больной ноги, которую Тиро лечил после столкновения в сквош-корте несколько дней назад. Непроизвольно он издал вопль страдания, за которым последовала односложная цитата из англосаксонского оригинала. Девушка повернула к нему злобное лицо, а долговязый собеседник на скамье подсудимых вернулся в свое первоначальное владение и исчез из виду в серии непроизвольных спазмов.

"Что ты сказал?" - спросила она все тем же тихим и вкрадчивым голосом.

"Ад", - повторил Тиро тоном пояснения, - "вымощен благими намерениями". Это пословица".

"Я знаю это так же хорошо, как и ты", - прошептала она обиженно. "Но какое это имеет отношение... ко мне?"

"Господи! Какая же она злобная маленькая колючка", - сказал он себе. Затем, вслух: "Это было мое благое намерение - убрать эту ногу и поставить на ее место другую, которая лучше выдерживает..."

"Это на твою ногу я наступил?"

"Да. Теперь это живописная и устаревшая руина".

"Она не имела права там находиться".

"Но я всегда держал ее именно там, - протестовал он, - прямо на конце этой ноги".

"Если ты хочешь, чтобы я извинился, я не буду, я не буду... Я..."

"Помогите!" закричал Тиро. "Еще одно такое "не хочу", и я останусь калекой на всю жизнь".

Под тяжелой вуалью произошло судорожное движение черт лица, которое Тиро принял за начало улыбки. Он был воодушевлен. Теперь двое молодых людей были практически одни, толпа двинулась вперед, чтобы увидеть французский лайнер, гордо несущийся вверх по реке. Девушка перевела взгляд на раненого.