Маленькая жизнь

Маленькая жизнь

Маленькая жизнь

Мы были с ним знакомы всего несколько месяцев. Но это были одни из самых ярких месяцев, которые я помнил за всю свою, достаточно долгую, жизнь. Разве что когда был маленьким и рядом была мама… Но те дни не были яркими, они просто были спокойные, окаймлённые  теплом и беспечностью.

Он забежал в конюшню и жадно уставился на меня. На меня давно так не смотрели, поэтому от такого пристального внимания я даже перестал жевать. Он был коротышкой, с белым пучком волос и неугомонными руками.

- Не бойся, он спокойный, не кусается – сказал ему мой новый Хозяин и мне показалось, что он даже хвастается мной. Хвастаться особо было не чем. Я был стар, заплыл жирком и кажется болен. Но Вова (так звали того коротышку) был слишком мал, чтобы разбираться в таких тонкостях и толстостях. Он тут же кинулся меня гладить по морде, хлопать по шее, чем очень мешал мне есть. Все свои поглаживания Вова сопровождал  неуёмной болтовнёй. Он зачем-то рассказал как его зовут и что ему тоже десять лет и что он очень любит лошадей и теперь собирается  за мной ухаживать постоянно.  Такой поток слов едва не сбил меня с ног. Особенно меня насторожило когда он полез зачем-то проверять на месте ли все мои 4 подковы. Хозяин его еле оттащил и увёл из конюшни, оставив меня в одиночестве пережёвывать последние двадцать минут.

 Где этого Вову прятали раньше я не знаю, но с тех пор он приходил ко мне каждый день. Иногда несколько раз в день. Хозяин водил  меня к большому озеру – там была вкусная трава и много тени, где можно было спокойно  постоять, отмахиваясь от мух и оводов. Вова всегда ходил с нами, нёс железный кол, увесистый молоток и канат. У озера меня привязывали и Хозяин у ходил, а Вова ещё оставался какое-то время возле меня, отгоняя оводов и периодически меня гладя.  Поначалу этот вертлявый отпрыск меня раздражал своей назойливостью. Я старый мерин, с сединою в гриве, жизнь которого постепенно подходила к своему логическому завершению. Мне хотелось побыть одному, поразмышлять в тишине о смысле уходящей жизни, пожевать  травку… Но нет… Появился Вова. Я всегда поражался, как такой коротышка может заполнять собой всё пространство… Он был вездесущ.

Через короткое время Хозяин почти полностью доверил меня Вове так как мальчик всегда меня кормил, поил, убирал, а теперь ещё сам вёл на поляну. Сам он не мог вести меня  одной рукой, а в другой тащить молоток, кол и канат, поэтому Вове помогал младший брат. Брат мне нравился больше, потому что не лез ко мне когда надо и не надо. Он вообще ко мне не лез. Я видел его два раза в день, утром, пока шли к озеру и вечером, когда возвращались.

Со временем я смирился с Вовиным постоянным присутствием. Заведя меня вечером в конюшню, он мог ещё долго возле меня стоять, гладить, что-то бормотать мне, совать зелёные кислые яблоки или морковку. И всегда обнимал меня на прощание. Даже если я ел, он всё равно вытаскивал мою жующую морду из стойла и обнимал. Странный – одним словом. Люди вообще странные. То ударят потому что у них плохое настроение, то вдруг начнут ластиться и тыкать мне в морду что-то вкусненькое.  От людей никогда не знаешь, чего ждать поэтому я всегда стараюсь быть с ними осторожнее.

Шло время. Одинаковые дни сменялись друг другом и ничего особенного не происходило. В моей жизни в принципе ничего особенного не могло произойти – я не арабский скакун, завоёвывающий высокие награды, я обычный рабочий конь, которого иногда запрягают в телегу и гонят куда им нужно и я беспрекословно подчиняюсь потому что  у меня такое предназначение –  беспрекословное подчинение иначе Хозяин (этот или бывший до него) мог хорошенько меня огреть плёткой.

Но за мерным ходом этих дней оказалось, что я привык к Вове и к его постоянному присутствию. И когда его вдруг не было  в привычное время я уже начинал его выжидать – поворачивался мордой к двери и высматривал, выслушивал, хотя это было не очень удобно – цепь была очень короткой и у меня быстро затекала шея. Но вот я слышал быстрое шлёпанье Вовиных ног и через секунду он появлялся в дверях, говоря привычное:

- Привет!

И потом из него, как из дырявого ведра, сыпались вопросы про мои дела, про мои ноги – не хромаю ли я, потом он обязательно проверял – на месте ли мои подковы и задавал вопрос, который всегда меня ставил немного в тупик, немного забавлял.  Он спрашивал – что мне снилось.

Мне редко что-то снится. Но если иногда я и вижу сон, то он всегда один и тот же: я молодой жеребец, несусь по бескрайнему полю, взрывая копытами жирные пласты  земли и дышу в полную грудь. Я молод, силён и свободен. Молодость, наверняка у вех одинаковая – у лошадей и у людей. Ты живёшь во всех смыслах этого слова и тебе хочется жить. Хочется скакать  во всю свою  горячую мощь, брыкаться, кататься по траве,  заигрывать с молодыми кобылами. Хочется верить, что всё только и жизнь твоя не пройдёт мимо, впереди повозки, размахивая кнутом, а всегда будет  солнечная, яркая, радостная… И старость у нас тоже должна быть одинаковая. Всё реже хочешь каких-то перемен, а главное, что ты почти их уже не ждёшь. Реже видишь солнце и сны. Всё реже делаешь что хочешь. Потом совсем лишаешься своего мнения, желания… Делаешь только то, что скажут и вдруг замечаешь, что трава не зелёная и сочная, а серая и безвкусная… Всё вокруг становилось серым и безвкусным.  И тут вдруг этот Вова, как снег на голову со своим неуёмным любопытством и бесконечными разговорами. Я уже слишком стар для всего этого.