Маленький гражданин

Маленький гражданин

«Ах, детство как же ты прекрасно!

С тобой я был давно знаком.

Жизнь проживая ярко, страстно.

Тянувшись к солнцу Васильком».

Это слова известного поэта, характеризующие мир детского периода. Признаюсь Вам откровенно. Но только никому! Слышите?! Никому! Мое детство, пожалуй, было самым прекрасным временем, что мне доводилось встречать, просыпаясь ранним утром в постели. В то время, казалось, будто не было зла. Вместо этого были лишь – радость и веселье! Мир будто был пропитан искренностью и любовью. Солнце светило по-другому, дождь лил иначе. Все было совсем другим.

Первые шаги, или Наука быть счастливым

В некотором царстве, в некотором государстве. Нет-нет-нет, это не сюда. Сегодня я расскажу вам про один маленький провинциальный городок. Город Ивана Сусанина и Михаила Федоровича Романова. Кострома. Город, в существование которого можно поверить лишь тогда, когда спотыкающееся и спешащее на работу население пробегает рядом с заспанными детскими окнами.

В середине девяностых, в самый разгар перестройки, пока по телевизору крутили нескончаемый сериал «Санта-Барбара», а на магазинных прилавках появлялись жевательные резинки и разноцветные драже, наш спрятанный от всего мира и соседствующий с сосновым лесом двор, жил своей, особенной и яркой жизнью. Знакомьтесь – моя мама, бывший повар-кондитер, а ныне домохозяйка. Папа – советский милиционер, глава семьи, хорошо знающий такие слова, как совесть, честь и защита своей Родины, и применяющий эти понятия на практике. Бабушка, папина мама, – ветеран труда, человек, отдавший большую часть своей жизни заводу по изготовлению кожаной обуви. Души не чаявшая в своих внуках. Женька – самый любознательный в мире человек, по совместительству мой лучший друг. И, наконец, я – наивный голубоглазый мальчишка, изучающий этот пока новый и по-настоящему непредсказуемый и интересный мир.

Проснувшись ранним утром от звуков, гудящих за окном машин и с хрустом наступающего на снег, спешащего на работу местного населения, я сразу же распахнул занавески. Только что находившуюся в темноте детскую комнату наполнил яркий белый свет.

— Фить, фить, фить… — пробежал под окном мальчишка, шурша болоньевыми штанами.

Мама и папа уже готовились к предстоящему трудовому дню.

— Жена, ты погладила мне рубашку? — спросил отец, намазывая пену для бритья на лицо.

— Ещё вчера, — отозвалась мама, шаркая ложкой по сковородке. — Посмотри в шкафу, висит на вешалке.

«Ах, какой же приятный запах» — подумал я, жадно хватая носом аромат испечённого пирога и сразу же устремился на кухню.

— Миш, тебе к какой смене в школу? — не отрываясь от плиты спросила ма.

— Ко второй, — торжественно объявил я, усаживаясь за стол.

— Отлично, позвоню бабушке, — потянулась мама к телефону.

Торжество предстоящего дня сразу же исчезло. Вместо захватывающих и так тепло согревающих детское сердце, зимних игр, меня ждали восемь кругов…. Нет, не ада, а проверки домашней работы.

— Будь вежлив в школе и не приноси двойки, — отхлёбывая чай из кружки с надписью «Главный в доме», произнёс папа.

Обычно, после ухода родителей в квартиру приходила бабушка.

«Дин-дон» — раздался звонок, прорезав утреннюю тишину.

— Ку-ку, — послышалось из-за двери.

— Доброе утро бабушка, — глубоко вздохнул я, открыв дверь.

За порогом стояла бабушка, невысокая, укутанная в шерстяной платок и полушубок. На лице, пожалуй, ярче всего выделялись уже старые, но кристально голубые глаза.

— Привет, Мишут, — нежным голосом сказала она, заходя в квартиру.

Раздевшись, она прошла в комнату, где плюхнулась всем своим крупным телом в расположенное возле окна маленькое, покрытое пледом, и освещённое утренним светом кресло.

— Ну давай, — посмотрела она на меня поверх своих старых советских очков. — Начинай!

Обычно после этого начинался тяжелый и кропотливый процесс. Перебирая на руках пальцы, часто запинаясь и что-то мыча, я пытался рассказать о выполненной домашней работе, но после двух часов экзекуции сдавался.

«Баб, можно я пойду погуляю?!» — запротестовал я.

«Сначала доучи стих, а потом можешь часик поиграть во дворе с мальчишками» — отрезала ба.

Скажу вам честно, это обычно было лучшим стимулом, чтобы доделать надоедливые домашние задания. И уже через пятнадцать минут, отрапортовав о проделанной работе, наспех надев шапку-ушанку и варежки, я пересекал порог родительского дома.

— На свободу с чистой совестью?! — послышалось из гостиной.

— Ага! — радовался я, выбегая из дома и закрывая за собой дверь, и через минуту оказался на улице.

Там, с местной детворой, мы прыгали по гаражам, катались на санках и лепили снежные замки, прячась за которыми, обстреливали друг друга снежками — и через некоторое время расходились, чтобы готовиться к насыщенному учебному дню. Так проходило мое детство, пожалуй, самое счастливое время на свете.

Детский сад, или Первое разочарование

В детский сад меня впервые принёс отец. Именно принёс. Вцепившись дрожащими руками в его крепкую шею, я никак не хотел спускаться в этот мир с кричащими беснующимися и сметающими всё на своём пути детьми.

— Не бойся, никто тебя здесь не укусит, — успокаивал отец, опустив меня на землю.

—Только не уходи! — взмолился я, округлив глаза, на которые уже наворачивались слезы.

—Мне нужно работать, — опустившись на корточки и потрепав меня за щеку, улыбнулся он. — А ты пока с кем-нибудь познакомься.

Провожая взглядом исчезающую фигуру отца, я чувствовал себя героем, пожалуй, самой трогательной, пробивающей на слёзы, лучшей мелодрамы двадцатого века. Как мне тогда казалось, я словно был оставлен на необитаемом острове, кишащем дикими животными, яростно жаждущими полакомиться детской плотью. Я наблюдал за кораблём, который был единственной надеждой на спасение, но так предательски растворялся на горизонте. Забившись в угол, я стал наблюдать за обстановкой. Вот мимо меня проносится мальчик и, изображая клич воинствующего племени, врезается в стену. Неподалёку девочки, образовав кружок, одевают своих кукол и, весело общаясь, наливают им чай.