Малик. Интерлюдия 2 (слишком откровенный разговор)

Малик. Интерлюдия 2 (слишком откровенный разговор)

Раймкулов Руслан

МАЛИК

Интерлюдия II. (Слишком откровенный разговор.)

«Кто то говорит, что познать что-либо можно только на личном опыте

Но это слишком дорого, ведь у меня только одна жизнь…»

Малик Лонли Шепард

Вступление.

Малик шёл по двору лечебницы «Варлингхоум». Вокруг ходили тронутые умом люди в сопровождении медсестёр, кто-то сошёл с ума от тяжёлых стрессов, кто-то простудил голову, а кто-то страдал от паркинсона. Картина не сказать, что сильно жуткая, на фоне зелёного газона, аккуратно уложенных плит, симпатичных фонтанов, трёх корпусов из качественного бардового кирпича, ухоженных деревьев, ровно подстриженных кустарников это выглядело как символизм демократии человечества, что вот, даже о таких душевно больных людях общество заботится, а не отворачивается в погоне за эгоистичными целями. Малик шёл по тропинке из плит и думал, как же это общество умудряется так заботиться о конченных страдальцах, если не в состоянии позаботиться о своём собственном безумии. Он дошёл до самого маленького на территории лечебницы двухэтажного штатного корпуса, предназначенного только для персонала. Больные же ходили в этот корпус только на личные терапии с главным лечащим врачом – директором элитной частной больницы Стюартом Дардсом. Малик шёл уже не в первый раз к доктору Стюарту, поэтому нисколько не волновался, не смотря на то, что был уже совсем поздний вечер, когда рабочий день давно закончился, следовательно терапия и беседа должны была быть не официальной. Малик зашёл в пустую приёмную, секретаря на месте не оказалось, так что он смело прошёл дальше к дверям кабинета глав врача. Правило хорошего тона заставило парня постучать в дверь, прежде чем войти.

- Входите, входите! – донёсся голос из кабинета.

Малик вошёл и увидел, как доктор вешает свой новый сертификат чуть ли не под самым потолком, поставив стул на стол, рискуя грохнуться и переломать себе все кости.

- Осторожнее, док, не упадите.

- Ааах, ерунда, Малик, не беспокойся, даже если упаду, не велика будет потеря.

- Ну что вы? Столько наград на всю стену, какой же в них будет смысл если самого специалиста уже не будет в живых. Тем более, если вы упадёте, вину свалят на меня. Кто был в кабинете врача вовремя его скоропостижной смерти? Умолишённый… «Ваша честь, факты говорят сами за себя, не нужно быть Холмсом чтобы догадаться кто во всём виноват!»

Доктор Стюард добродушно рассмеялся, слез с собранной на скорую руку установки, и сел в кресло. Это был доктор лет 45-50. Он уже изрядно полысел так, что волосы у него остались только на висках и на затылке, он был худощав и вполне пристойного телосложения. А акробатические трюки в процессе размещения нового достижения на стене гордости и престижа заставили его слегка вспотеть.

- Малик, уж что-что, а рассмешить старика ты умеешь. – сказал он, вытирая слёзы от смеха.

Несколько мгновений они оба улыбались, пока не наступила неловкая ситуация. Доктор Стюарт пожал плечами, уселся по удобнее в кресле. Малик стоял.

- Малик, я знаю, ты не очень-то любишь откровенничать и уже знаю, что ты сейчас думаешь.

- Нет, не знаете. Вы не можете знать, док, можете только предполагать. В голове человека протекают тысячи мыслительных процессов, вам ли это не знать. Так что вероятность точности вашего предположения 1 к 1000. Говорить, что вы знаете – звучит слишком высокомерно, не находите?

- Малик, ты хотя бы понимаешь, что прямо сейчас ты защищаешься.

Малик состроил глупую рожу.

- Да, да, Малик, и твоя рожа сейчас – это типичные старания убедить меня поверить в ту позицию, которую ты мне сейчас навязываешь.

- Знаете, док, я всё же не был бы так уверен.

- Уж будь, я все эти сертификаты не на аукционе купил, знаешь ли. Кое-что пожалуй я научился понимать.

- Вот как?

- Именно так, сынок. И я прекрасно понимаю, что тебе не хочется здесь находиться, и ты каждый день держишь лыжи навострёнными, но действительно ли тебе пора, или нет, - это решать мне. И обычно тебе не обязательно говорить, чтобы я понимал, что с тобой, но чтобы я смог тебе помочь разобраться в этом, - для этого конечно же нужно чуть больше чем молчание. Если ты не заметил, я не разговариваю подобным образом с другими пациентами. Можешь принять это за комплимент, ты особенный. Прежде за мою не малую практику подобных случаев у меня не было, скажу тебе честно. И это меня беспокоит.

- В самом деле?

- Абсолютно так, Малик. Ну знаешь, не так чтобы я был совсем обескуражен, я не доставлю тебе такого удовольствия. Совершенно определённо, ты человек, как и все мы. Так что, я уверен, мы с тобой можем прийти к согласию. Если ты поможешь мне, я помогу тебе. Скажу искренне, у тебя нет ни одного симптома известных классической науке, за исключением глубокой закрытости. Ты играешь со всеми, кто пытается залезть к тебе в душу, пытаешься подсунуть фальшивое откровение. Это хороший признак в некотором смысле, означающий, что ты в своём уме и прекрасно понимаешь, что делаешь. С молоденькими психологами эти трюки отлично срабатывают. Но для меня они просто оскорбительны. Не считай умным только одного себя, имей уважение и к другим людям, которые тоже способны думать, анализировать, переживать, понимать в конце-концов, одним словом живые.

Наступила тишина. Доктор не сверлил парня взглядом, он стал копошиться на столе, поправлять ручки, тетради, рыться в бумагах. А когда поднял глаза, Малик уже сидел на стуле напротив. В комнате было темно и только настольный светильник освещал хорошо стол, вся же остальная комната была погружена в полумрак, жалюзи были открыты, за окном было видно парковочную площадку, которая ярко освещалась фонарями. Доктор одел очки, и светильник отражался в его очках. Его лоб был в тени на половину, а вся нижняя часть лица, от бровей и до подбородка находилась под освещением светильника. Стюарт наклонился вперёд, облокотился на стол локтями, пальцы сложил под подбородком. Малик сидел напротив в напряжённой позе, он не откинулся на спинку стула, как обычно должны делать пациенты. Он сидел сгорбившись и под освещением была только его нижняя часть лица от носа. Доктор не видел глаз парня, он впился взглядом в тёмную часть лица Малика, туда, где находились его глаза.