Малиновый чай из ромашки

Немного развлечения от Муза.

Я не скрывала разочарования. Вместо цивилизованного отдыха и горячего пляжа с золотистым песком придётся ехать в деревню, с холодной речкой и сомнительным сервисом в виде комаров и туалета на улице. Одно утешает – вдоволь накатаемся на новой машине. Это блестящее серебристыми боками и пахнущее пластмассой чудо мы купили две недели назад, а дальше пригорода ещё не выезжали.

– Лиза, не дуйся! – уговаривал муж. –  На отпуске сэкономили, зато кредит сразу за два месяца внесём. Тебе понравится у мамы, позагораешь, молока парного попробуешь.

            Вот спасибо! Говорят, оно противно-тёплое и пахнет коровой. Посмотрела на мужа и невольно улыбнулась: ну, хоть кто-то рад.

– Но только на неделю, больше не выдержу! – заявила я.

Свекровь встречала у калитки, в нарядном платье, с яркой косынкой на голове.

– Антошенька, Лизушка! – радостно запричитала она. – Проходите скорей, заждалась.

Баню-то с утра натопила, стынет. Сначала покушаете, или сразу пойдёте?

            Ещё и баня! Мы так не договаривались! С детства терпеть не могу общественные мойки. Когда на всё лето отключали горячую воду, мама брала нас с сестрой в городскую баню. Домой мы плелись красные и измученные, с туго повязанными платочками на головах. В индивидуальную тоже не хочу, уж если плескаться в корыте, то хотя бы не в жару.

            Нет уж, пусть ваша баня остынет окончательно, тогда и пойду.

            Но меня уговорил Антон. Многозначительно улыбаясь, так расписывал все прелести русской бани, что невозможно отказаться.

– Ты ж попробуй, Лиза, – вторила ему Мария Петровна, – не понравится, никто не неволит. Вот, - она протянула мне раритетный алюминиевый бидончик, – кваску возьмите. Попьёте, и на каменку можно плеснуть, Антоша знает.

            Горячее нутро дохнуло на нас дурманящим берёзовым паром, я демонстративно тяжело вздохнула и нерешительно шагнула вовнутрь.

            Назад шла медленно, лениво передвигая ноги, и с удовольствием вдыхая вкусный деревенский воздух. Хорошо…

            Утром проснулась рано. Под окном суетились куры, время от времени звонко кукарекал петух. Покрутилась, стараясь заснуть и не прислушиваться к разговору на кухне.

– Крыльцо я сегодня поправлю, – говорил Антон. – А вот с крышей придётся помощников звать.

– И позовём, – соглашалась Мария Петровна. – Нечего одному надрываться. 

            «Высплюсь, пойдём на речку», – решила я, натягивая на голову одеяло. Да уймёт кто-нибудь этого петуха!

            Назвать речкой широкий мелкий ручей было большим преувеличением. «Да, поплавала ты, Лиза», – подумала я.  Мы искупались и устроились загорать на старом покрывале.

– Лиз, – сказал муж, – может, ты одна позагораешь? Не могу так валяться, скучно.

– И крыльцо не чинено, – добавила я. – Ладно уж, иди.

            Речка празднично переливалась, солнце ласкало тело. Компания ребятишек, весело визжа, играла с мячом, то и дело закидывая его в воду. Всю эту идиллию слегка нарушали большие то ли осы, то ли мухи, приставуче жужжащие над головой.

            Я листала журнал. Пляжные новинки сезона. Кому их тут демонстрировать, козам?

– Здравствуйте!

            Рядом остановилась пожилая полная женщина с коромыслом на плечах. Из вёдер торчало скрученное бельё. Они его здесь полощут? Восемнадцатый век!

– Здравствуйте, – приветливо ответила я.

            Антон говорил, что в деревне принято со всеми здороваться, и с незнакомыми тоже.

– Вы к Маше приехали? – спросила она, с любопытством меня разглядывая.

            Я кивнула.

– Летом у нас хорошо, вот только слепней в этом году много, – она показала на жужжащих над нами насекомых. – У бурёнки моей все бока погрызли.

            Покачивая вёдрами, пошла дальше.

            Неизвестный вид насекомых я нашла в интернете. Ох, ничего себе! Укус самки болезненный и опасный, может вызвать сильную аллергическую реакцию, привести к анафилактическому шоку и заразить опасной инфекцией!  Я быстренько свернула покрывало, кинула в сумку журналы и отправилась домой. Позагорала, ничего не скажешь.

            Антон увлечённо строгал доски в сарае, Мария Петровна суетилась на кухне.

– Куда столько еды? – удивилась я.

            На плите что-то кипело и шкворчало, стол заставлен мисками с сырыми и варёными овощами, зеленью, мясом.

– Родня вечером придёт, – объяснила свекровь.

– Много народу?

– Нет. Лето, не до гулянок. Лида, золовка моя, Ермиловы, ты их знаешь, на свадьбу приезжали, Коля с Анютой и ребятишками. Ну, может, Михайловна, соседка, забежит на огонёк.

            «Совсем никого», - удручённо подумала я. Надо помочь, неудобно сидеть сложа руки.

– Давайте картошку почищу или посуду помою, – предложила я, с ненавистью взглянув на тазик. Полоскать жирные кастрюли в тазике, брррр.

– Жарко здесь и тесно, – отнекивалась свекровь. – Может, морковку прополешь? Поздно я её посадила, совсем заросла, руки не доходят. Боюсь, забьют её сорняки.

Я с готовностью согласилась.

            Мария Петровна показала в огороде две длинных грядки.

– Вот.

            Ловко выдернула несколько сорняков и кивнула на кустики моркови.

– Всё-то не поли, устанешь. Я привычная, и то больше чем за одну в день не берусь.

            Всю грядку я, конечно, не осилила, но половину выполола честно. Ровные, пушистые стебельки моркови бодро торчали в гордом одиночестве. Ни травинки. Как знакомо пахнет морковная ботва, но чем, не могу вспомнить.

– Что это ты, деточка, делаешь?

            Рядом стояла знакомая женщина с пляжа.

– Морковку полю.

– Маш! А Маш! Иди посмотри! – звонко закричала женщина.

            Антон бросил молоток, свекровь выскочила из кухни.

– Ох! – выдохнула она, взглянув на мою работу.