Мама для крапивника. Часть 3. Фабрикантша.

1.

Небо было лазурно чистым. Лишь над южной частью леса гордо белели величественные, похожие на острые пики горных хребтов, кучевые облака, и обещали пролиться хорошим ливнем, но произойти это событие должно было не раньше вечера, и не факт, что вообще случится, и, оторвав взгляд от небесной сини, Анна поправила на плече крошечный алый сафьяновый клатч с вычурной сапфировой вышивкой, обязательный атрибут валтарских аристократок, одернула витиевато ажурную жёлтую кружевную накидку, и, решительным шагом двинулась по направлению к красовавшейся напротив крепостных ворот коляске, где на месте кучера уже сидел старый Назар в потёртом коричневом бархатном костюме, и разговаривал с держащими на поводу молодых чёрных жеребцов Николасом, Энрике и Ромиком, назначенных ей в сопровождение Аликом. Сам Алексей присутствовал тут же, с упорством маньяка утрамбовывал в и так под завязку забитый багажный отдел, пилы с топорами и прочий необходимый лесорубам инструмент.

- Лада Анна, - кинулся ей навстречу, не успела женщина приблизиться и занести ногу на высокую подножку коляски, - лада Анна, давай я вместо тебя в Гаритское поеду! Ну что тебе там делать? Договор подписан, лесорубов и краснодеревщиков, я как облупленных знаю! Всё с ними сам порешаю.

- Нет, лад Алексий, нет и ещё раз нет, - отрицательно мотнула головой женщина, и, одним прыжком очутилась в коляске, подле трусливо жмущейся к её противоположному краю юной компаньонки. Девушке было неуютно в компании болтуна Ромика и язвительного Энрике, и, она старалась слиться с обивкой коляски. - Мы с тобой обсуждали этот вопрос не единожды, и своё слово изменять не буду. Вы с ладом Даниэлем остаётесь в имении, а я еду с парнями в Гаритское. Они умелые воины, в обиду никому не дадут. А лада Роана проследит, чтобы не пострадало и целомудрие. Хотя за последнее волноваться излишне: в Гаритском вот уже шесть лет никто не проживает, кроме матушки лада Николаса и её престарелой сиделки. Глупо подозревать почтенных лад в покушении на мою честь.

Обиженно дующегося за отказ Алика, Анне было жаль. В такие моменты парень походил на маленького ребенка. Но пойти на поводу у воспитанника и взять его с собой в первую за несколько недель поедку, она не могла. Не из вредности, нет. Просто по ранее тихому морскому побережью пошаливали лихие людишки, грабили одиноких путников, хуторян и проезжающие по тракту купеческие обозы с небольшим количеством охраны, и, она не хотела, чтобы мечтающий совершить подвиг Алёшка пострадал от их руки.

Чёрные времена настали для тихой Ланджарийны на следующий день после памятного детского праздника. Наказанные ладом Корневским мздоимцы и прочие махинаторы не оценили его добрый жест, улучили момент, когда градоправитель отбудет из крепости с большей частью ловцов и солдат, и учудили мятеж, с целью убийства ненавистного всем княжеского пса. Не учли одного: организаторские способности лада Эженио к обороне, и два десятка смелых мальчишек, благодарных новому коменданту за освобождение их от солдатской лямки. Придя в себя от растерянности, княжеский пёс велел закрыть ворота и тщательно их охранять, послал голубя за Андожским, и, с оставшимися в Ланджарийне для охраны ловцами и рекрутами, устроил на мятежников охоту.

Бои выдались тяжёлые. Осознавшие, что сами себя загнали в ловушку и пощады можно не ждать бунтари, сражались за каждый захваченный ими дом, и, благодаря предателю из городской стражи, сумели забаррикадироваться на торжковой площади. Брал её лад Корневский уже с помощью подоспевших градоправителя, ловцов и пришедших в себя от растерянности простых горожан, провозились несколько дней. Результатом мятежа стали почти полностью сожжённые ремесленный и бедняцкий кварталы, обугленные и местами разрушенные окружающие их стены, развороченный и разграбленный торжок, десятки обесчещенных женщин, залитый кровью пытающихся образумить бунтовщиков Сестёр храм Эленнии, и, торжественная казнь на площади захваченной в плен горстки уцелевших мятежников. Злющий на себя за проявленную ранее доброту Корневский, на этот раз благородства не проявил, и, как не молили его родственники злодеев о милости, всех разом повесил и целую седмицу не позволял предать земле их тела.

А после казни были похороны погибших Сестёр, ловцов, солдат и подвернувшихся под руку негодяям мирных жителей, в основном прибывших на торжок хуторян и горожанок, общим колличеством в пятьсот шестьдесят человек. Аннины подопечные, к счастью, не пострадали. Большее их число было укрыто жрицами в храмовом подземелье, а те что уже жили в особняке, забаррикадировались в подвальных помещениях и скрывались до того момента, как ловцы выбили бунтовщиков из купеческого квартала. Мерзавцы в нём впрочем, особо не лютовали, ибо большая их часть оказалась из числа местных купцов и не хотела портить собственное имущество.

Торжественно проводив в последний путь жертв мятежников, княжеский пёс занялся их осиротевшими родственниками. Лишившихся при пожаре жилья ремесленников и чернь, не взирая на явное недовольство местных аристократов, расселил в купеческие усадьбы, а оставшихся без попечение взрослых детишек передал ладе Мелисанте. Они с заклятой подругой Лисией уцелели, отсидевшись в тайнике, и, проворными мошками метались по Ланджарийне, собирая помощь для пострадавших граждан. О благотворительном вечере благополучно забыли. Какой праздник, когда в городе слёзы и траур? За несколько дней лишился чуть ли не половины своих жителей, и не скоро восстанет из пепла.

После казни злодеев в городе установилась относительная тишина, но продержалась не долго. Уже на третий день пришли вести о разграбленном купеческом обозе, а на пятый, с одного из отдаленных зажиточных хуторков, прискакал верховой с просьбой о помощи. Разъяренный комендант бросил на поиски неизвестных бандитов всех ловцов, но за три седмицы парни так и не сумели напасть на их след, хотя злодеи особо не прятались. Дня не проходило без новых бесчинств, и, лад Андожский был даже вынужден издать указ о временном переселении хуторян в усадьбы купцов и аристократов, земли которых они арендовали, посчитав, что так будет для них безопаснее, и создать ополчение из крепких молодых охотников и ремесленников.