Мама на заказ

Глава 9

Господи, мне немедленно нужно собирать вещи, если я все еще хочу остаться живой, потому что мистер Олдридж в любой момент может сдать меня ему. Если мистер Олдридж общается с таким как Дункан Албертсон, то это значит, что он сам ничем не лучше него, а, возможно, даже связан с ним и тоже занимается темными делишками.

Зачем я во все это ввязалась? Неужели я не могла уехать из страны и залечь куда–нибудь на дно? Хотя нет, это все бред, потому что люди Албертсона все равно бы нашли меня, и тогда бы я точно легко не отделалась бы.

Сев на кровать, я положила голову на руки, потирая виски оттого, что испытывала сильнейшую головную боль, из–за которой мне казалось, будто у меня сейчас вылупятся глаза, как цыплята из яиц, а из черепной коробки вылезет Афина во всем своем великолепии. Последнее не совсем плохо, ибо тогда я буду самим Зевсом, кидающим во все, что движется, молнии, а громовержцу ничего не страшно.

Меня всю трясет, и я ничего не могу с этим поделать. Вот уже несколько дней я не могу найти себе места, все время думая, что каждый в этом доме знает меня и обо мне, что каждый из них пытается сдать меня этому человеку, а особенно мистер Олдридж, ни разу со мной не заговоривший после дня рождения Хоуп.

Мне–то не шибко хотелось с ним говорить, но все–таки эта немая неизвестность меня пугала, и мне казалось, что вот–вот лично появится Албертсон со своими людьми, чтобы убить меня.

«Идиотка, даже если он знает, кто ты, и хочет сдать тебя Албертсону, то он не сможет сделать это в ближайшие шесть с половиной месяцев, потому что беременна его ребенком!» – шикнуло на меня мое подсознание, и я тут же успокоилась, нервно проводя рукой по волосам, а затем громко вскричав.

Подбежав к зеркалу, я стала водить пальцами по своей шевелюре, и после каждого этого движения на руке оставались волосы. Я лысею?! Черт побери, со мной такое в последний раз было, когда я… убегала от людей Албертсона из–за того, что сильно нервничала, а сейчас у меня ровно то же самое состояние, что было тогда.

Быстро спустившись вниз, я прошла на кухню под удивленные взгляды Амелии и Джесс, достала из холодильника еду и стала молча ее есть, ощущая, как дрожат мои руки и ноги, а из горла доносятся хрипы.

– Мисс Брукс, с вами все в порядке? – спросила Амелия, и я коротко кивнула, давая понять, что разговор мне не интересен.

 Мне страшно. Я очень сильно боюсь за свою жизнь! Я хочу жить, чувствовать и наслаждаться! Запихнув в себя толстенный кусок сыра, я взяла кусочек хрустящего горячего хлеба и кинула в рот, нервно всхлипнув.

– И что ты делаешь? – спросил меня мистер Олдридж, который вдруг образовался в моем поле зрения.

 Он сел напротив меня и изящно выгнул бровь, поправив свою белую футболку, идеально подчеркивающую кристальную голубизну его глаз. Я перевела взгляд на него и перестала жевать, хлопая глазами и проводя языком по губам.

– Ем.

После этого слова я начала нарочито громко чавкать, прекрасно зная, как эти звуки выводят из себя мистера Олдриджа. Опустив взгляд вниз, я испытала легкое чувство страха, на секунду задумавшись о том, что со мной может стать, если мистер Олдридж сдаст меня Албертсону.

– Это я уже заметил, – сухо уронил оппонент, нахмурившись. – Почему ты так напряжена?

– Я ем.

– О, у нас уже в предложении два слова. Ну что же, может быть, мне удастся вытянуть из тебя три?

– Если хорошо постараетесь.

– Мне и не надо стараться, так как ты сама сделала всю работу за меня.

– Правда? – безэмоционально сказала я. – Вы вообще знаете, что такое работа?

На удивление этот человек не взбесился и не кинул на меня убийственный взгляд, а расхохотался, запрокинув голову, отчего я почувствовала себя не в своей тарелке, ибо эти звуки меня раздражали.

Схватив нож, я стала яростно намазывать творожный сыр на хлеб.

– Почему ты так нервничаешь?

– Не ваше дело.

– Почему же?

– Я всего лишь человек, который вынашивает вашего ребенка, поэтому вы имеете право приставать только к нему, а ко мне нет! – яростно воскликнула, кинув нож в сторону и с жадностью вонзая зубы в хлеб.

– Вот именно, ты вынашиваешь моего ребенка, на которого очень сильно влияет настроение матери, поэтому, как у отца, мой долг узнать, что у тебя происходит, а затем устранить то, что мешает тебе летать и радоваться жизни.

Громко завыв, я откинула голову назад, а затем посмотрела ему в глаза.

– Наши разговоры хоть когда–нибудь будут сконцентрированы не только вокруг ребенка и моего гребанного психологического состояния?!

– Мы можем обсудить погоду.

 Раздраженно откинув волосы назад, я стремительно встала и вышла из кухни, услышав смех и шаги, а затем обернулась, наткнувшись на широкую грудь мистера Олдриджа.

– Почему вы меня преследуете?!

– Тебе так ненавистно мое общество?

– Противно до глубины души! – прошипела я, сверкнув глазами.

– Боже, Эмма, я сейчас умру от горя, – усмехнулся Олдридж, скрестив руки на груди.

– Так сделайте меня уже поскорее счастливой!

Топнув ногой, я быстром шагом пересекла гостиную, двинулась в сторону лестницы, когда перед мной снова появился этот гадкий человек.

– Что вам нужно?!

– Эмма, ты не хочешь сходить в какое–нибудь кафе?

Он широко мне улыбнулся, блеснув своими глазами, и я нахмурилась, чувствуя, как внутри меня идет борьба: одна часть говорила, что мне следует остаться дома и вообще спрятаться, а другая, что мне нужно пообщаться с ним, чтобы узнать

– Хочу, – выгнув бровь, ответила я.