Маме она не понравится...

Маме она не понравится...

Усталая складка морщин легла между бровей. Пожилая женщина в видавшем виды кухонном переднике тяжко вздохнула:
- Девушку-то когда найдешь, а, сынок? Взрослый уже, а живешь один, невеста у тебя есть? Внуков-то мне ждать? Я не молодею, хочется ляльку уже няньчить.
 
Я поджал губы и задумчиво помешал чай ложечкой. 
- Есть у меня девушка, мам. Есть. Не беспокойся. 
Старушка смахнула со стола только ей видимые крошки и облокотившись на кухонный гарнитур, продолжила:
- А не знакомишь почему? Не привел еще что? Красивая она у тебя, или как? Где работает? 
Мягким золотисто- желтым светом горела лампа, пахло закипающим малиновым компотом и чем-то еще, теплым и приятным, запах навевал воспоминания о детстве в деревне. Я зажмурил глаза и  явственно увидел нашу старую дачу, стол накрытый липнущей к рукам пленкой, мастерящего в углу скворечник еще молодого отца и маму, окруженную облаком муки, вечно улыбающуюся и всегда в приподнятом настроении. Вспомнил как всей семьей перебирали красную смородину, побольше в пирог, поменьше в варенье. Перед глазами промелькнул образ улыбающихся родителей, держащихся за руки. Видение неловко отмахивающейся от отца полотенцем мамы, увидевшей что я заметил как они целуюся. Вспомнил, что тогда, в детстве, не было никаких страхов, я был уверен, что родители будут вечно молоды. Так казалось до того дня, как от рака сгорел отец. Всего четыре месяца и он больше не приносил матери цветы, больше не мастерил на даче, больше не улыбался. Замотав головой, я вынырнул из своих видений, удивительно, но все светлые воспоминания о детстве всегда скатывались к дню смерти отца. В родительском доме было до жути хорошо, и мне не хотелось разрушать весь этот уют. 
-  Красивая, красивая. Даже очень. А работает в одной очень серьезной компании. 
— Прям совсем серьезной? - взмахнула руками мама.
— Ты даже не представляешь, насколько. Мам, давай хватит,а? Можно я чай попью спокойно?
- А когда познакомишь нас уже?
Я поднял глаза и посмотрел на мать. Морщинки тонкой паутинкой распустились по коже. Некогда лазурные глаза выцвели и стали почти прозрачными. Руки, так ласково уврывавшие одеялом в детстве сейчас почти постоянно подрагивали. Годы, раньше бежавшие ленивым ручейком,теперь неслись со всей дурью бурной горной рекой, уносили молодость, красоту и главное здоровье. Ужас, от понимая скоротечности времени, заполз холодком в душу.
- Я надеюсь не увидитесь. Никогда, ясно, никогда! - я даже заорал от давившего грудь страха. Я  вскочил со стула и задев чашку с кипятком, выбежал из квартиры родителей.
Захлопывая дверь я посмотрел на кухню. Мать растерянно глядела на растекающуюся по столу чайную лужу, в ее глазах сверкнули слезы. 
- Прости мам, прости, но так будет лучше, так у тебя будет больше времени. 

Познакомились мы осенним днем. Я ехал в автобусе. Смотрел в окно, думал о дрянной  погоде и мечтал хоть немного поспать. Дело было во время сессии — самого беспокойного времени для студента. Настроение ни к черту, философ опять завалил мне зачет, и пересдача на комисии маячила где-то на горизонте. Я сидел с откровенно кислым лицом. Ровно до того момента, как автобус остановился, и в него вошла она.
 
Чудна'я девушка с немного резкими, но удивительно красивыми чертами лица и густыми,манящими своей мягкостью волосами до плеч, модного нынче пепельного оттенка. Глаза тоже серые, а может, черные, или даже синие. Глубокого холодного цвета, меняющегося в зависимости от упавшего на лицо осеннего солнечного зайчика, отскочившего случайно от стекла автобусных окон.
 
С первого взгляда я оказался влюблен.

Свободных мест в автобусе, кроме того, что было рядом со мной, не имелось, и я с надеждой сжал кулаки. Она оглянулась, поняла, что сидеть больше негде, и аккуратно примостилась на краешек кресла. 
 
Заговорить я не решился. Так и проехали две остановки — в полном молчании. Я елозил на кресле, потирал вспотевшие ладони и искоса поглядывал на красавицу. Она сидела ровно, с прямой спиной, устремив строгий взгляд между впереди стоящих кресел, изредка поднимая и опуская указательный палец, лежащий на коленях, отстукивая неровный ритм.

Когда пневматические двери автобуса распахнулись в третий раз, в него хлынули пассажиры — и среди плотного потока серых лиц и черных шапок моя соседка по месту  взволнованно взглянула на мимо проходившего мальчика лет десяти. Она схватила его за капюшон и четко произнесла: 
— Если хочешь жить  — выйди из автобуса. 
— Но... 
— Выйди. Из. Автобуса. 
Она поднялась и грациозно выпорхнула из заполненного транспорта, ловко маниврируя между серой людской массой.

Я завороженно смотрел ей в след и схватив мальчишку за шкирку вынес из автобуса.  
Мальчик начал кричать что-то про своего отца, который меня накажет, про маму и всех прочих, пинался и пачкал мои джинсы своими грязными кросовками. Но мне было все равно, глазами я искал среди людей девушку с пепельными волосами — и нашел. Она быстро шагала вдоль дороги вслед за отъезжающим от остановки автобусом. 
Я встряхнул пацана и резко поставил его на асфальт, не слушая матюки в мой адрес. А сам пустился бегом, расталкивая толпу плечами и вскоре нагнал красавицу, судорожно формулируя в голове слова, которые хотел сказать.
- Девушка, девушка, извините!
Все мысли вылетели, когда  раздался  грохот и скрежет мнущегося металла. 
 
В тот самый старенький автобус на полной скорости влетел джип. Он  ворвался в салон, черным демоном разорвав обшивку советского ЗИЛА и на чудом уцелевших стеклах в конце салона, появились яркие пятна крови. 

Девушка печально покачала головой.
Я от страха схватил ее за рукав и попытался оттянуть подальше от окровавленной груды железа.
— Что тебе нужно?! 
— Познакомиться хочу - неловко произнес я.
— Идиот! 
Я улыбнулся и понял — действительно идиот. 
— Но я же последовал твоим указаниям. 
— Я обращалась к мальчику. 
И вдруг в ее глазах я увидел неприкрытый интерес. 
— Как звать-то тебя, гений? 
— Колей. 
— Смерть. Будем знакомы...