Маменькин Cынок

Глава1. Лера. Счастье, которого не было.

Перечисляя то, что нам нужно для счастья, мы нередко забываем добавить себя. (Лешик Кумор)

Моя любовь к Виктору была любовью с первого взгляда. Вот увидела и почувствовала: всё, погибаю. Как удар под дых. Сразу и не поняла, а потом уже и не анализировала, что и почему. Зачем, что толку напрягать мозг, ко­гда сердце все решило.

Да, я ждала, что со мной именно так и будет: сразу и на всю жизнь. Он был хорош собой: высокий, стройный, зеленоглазый блондин. Успешный бизнес­мен. Сколько девочек с него глаз не сводили… Где бы он ни появлялся, всегда находились те, кто его пытался увлечь и окрутить.

И я, не первая красавица. Конечно, и не уродина. Про таких, как я, говорят: мила.

Я всегда считала, что нужно любить безусловной любовью, только за то, что человек есть. А полюбят ли тебя - это уж как бонус. Я и любила. Видела его и умирала от счастья. Была с ним рядом. Засыпала и просыпалась счастливая. Мне ничего было от него не надо, только чтобы быть с ним рядом.

С ним всегда было интересно: начитанный, образованный. Мы никогда не говорили о любви и тем более о свадьбе. И так было понятно, что я люблю, а он позволяет это делать. Не буду врать, что мне не хотелось услышать слов любви или предложения руки и сердца. Но я убедила саму себя, что не в словах счастье. Он же со мной.

Иногда, правда (особенно в последнее время), я чувствовала, что, как говорится, не всё пре­красно в Датском королевстве. Но я упорно гнала эти мысли от себя. Он же приходит ко мне, чем я недовольна? И за этими мыслями и не заметила, как моя любовь стала его тяготить. Да, наверно, тяжело, когда на тебя каждый миг смотрят, как на Бога. Хотя я бы не отказалась.

Спустя годы я понимаю главную свою ошибку. Я не жила. У меня не было своей жизни, своих интересов и желаний. Я жила его жизнью, его мечтами. Поэтому и стала ему неинтересной. Попутчицей, прислугой, обузой; приложением, которое он терпел рядом.

Потом, уже спустя время, я спрашивала себя - как так получилось? Почему я позволила этому случиться? Превратилась в нечто, сама себя потерявшая и переставшая себя уважать.

Сейчас я благодарна Виктору: он своей шоковой терапией меня вылечил и дал возможность быть счастливой. Он жил, не замечая меня, как будто само готовилось, само убиралось. Дом с привидением... Для него меня просто как будто не было. Тень! Кому она интересна? У меня была одна задача: быть незаметной и не раздражать, а попросту, не иметь своих желаний. Главным моим достоинством была безропотность. Желания в этом доме могли иметь только он и его мама.

Его мама — это отдельная тема. С самого первого дня я училась хлебать полной ложкой нелепые обвинения и гадкие оскорбления. Любой мой жест становился предметом обсуждения и осуждения. Всем своим поведением она давала мне понять, что только мама имеет право на внимание и любовь сына.

Виктор за всё это время ни разу не удосужился хоть как-то меня под­держать. Я поняла за это время только одно: маму расстраивать нельзя. Иными словами, терпи и не вякай.

Мы так просуществовали три года. Вернее, я просуществовала, а они жили прекрасно. И в этом бреду я не заметила, как стала терять не только саму себя, но и его.

Виктор стал задерживаться на работе, появились незапланированные командировки, не приходил ночевать. Раздражался по пустякам и старался не обращать на меня внимания. Постепенно перестал скрывать свои похожде­ния. Создавалось ощущение, что даже дотрагиваться до меня ему противно. И стала я просто прислуга, «подай-принеси и брысь под лавку».

Когда-то в юности я прочитала про любовь Каролины Ленд и Байрона; они продержались 9 месяцев. Каролина после разлуки преследовала Байрона, даже совершила попытку лишить себя жизни, несмотря на то, что за это в Англии могли казнить. Почему вдруг я вспомнила об этой глубоко несчастной и больной женщине? Она не смогла остановиться и разрушила себя. В одном ей повезло: у нее был пони­мающий муж. Даже уйдя от нее, он продолжал о ней заботиться, и любящая женщина умерла у него на руках. Ей бы очнуться, но она еще больше увязла в своей страсти.

Что-то во мне было от этой женщины. Я все прощала, на все была готова. Жила в этом аду.

Сейчас понимаю: и для него это всё было не сахар. Но, видно, есть всякому терпению конец. Боль, опустошение, разочарование в нём, а главное, в себе, дали мне шанс. Я решила себя простить.

Каролина любила не какого-то там Виктора, а Байрона - гения. Слава богу, сумасшествие мне не грозит. Жаль, мужа у меня такого нет, ох уж я бы его такого, понимающего, оценила!

Последней точкой стал спонтанный секс, когда он пришел пьяный, пожалел меня, дуру, поимел скоренько - и в душ. А после вышел и все мне рассказал.

Что встретил прекрасную девушку Марину. Она, в отличие от меня, заставила его побегать. Он почувствовал себя охотником. Она божественна в постели, а я уже не нужна, и мне пора выметаться из его квартиры. По сути, я уже давно для него стала женщиной, которая занимается бытом и обслугой. Маменькин сынок, что с него взять.

Бежать от таких надо. Иначе придётся потратить годы, чтобы переде­лать, отнять от маминой сиськи. У меня бы точно ничего не получилось. Я сама - искалеченная любовью.

Я даже где-то прочитала, что некоторые родители - наши палачи. Они калечат нас своей любовью и нелюбовью, и мы, если нам повезёт, оторвав­шись от них, тратим уйму времени, исправляя и залечивая себя.

Вы знаете, как ни странно, я испытала даже какое-то облегчение от признания Виктора. Сама-то я никогда бы не ушла. А тут тихий голосок внутри меня прошептал: это твой шанс выжить. Я заставила себя не удариться в истерику: зачем унижать себя ещё больше? Со всеми его доводами согласилась, попросила пару дней на сборы и ушла спать. Уснула я мгновенно, обещав себе перед сном с утра, всё начать для себя сначала.