Манюта доморощенная

Настенькин овраг

 Подступал жаркий летний полдень. Мы с бабушкой отправились на обеденную дойку. Коров пригоняли к озеру на водопой, и женщины приходили подоить их, а заодно и поболтать, и обсудить последние новости. У меня очень важная миссия – отгонять мух и слепней от нашей Катюши, пока бабуля ее доит.

- Не отставай, Манютка, - бабушка шустро шагает впереди, пока я разглядываю все вокруг. – В овраг спускаемся, под ноги  - то гляди.

Овраг. В овраге кипит жизнь! Он растянулся от самого озера через все село. Огромные старые скрипучие клены по его берегам вольготно раскинули свои кроны. Молодая поросль местами делает его непроходимым, хмель и «дикий огурец», как лианы, сплетаются так плотно, что ребятишки лазают по ним. Овраг – это наши джунгли, раздолье для игр. Весной, когда разливается река, дети мастерят плоты и катаются по оврагу. Зимой – санки, ледянки, горки. А летом  мы играем в «Казаки - разбойники», и нет ни кого счастливее нас – детей потому, что у нас все по настоящему: и дружба, и война, и любовь.

- Ворон - то не считай! На-ка вот тебе веточки. – Бабушка ломает молодой клен, чтобы мне было чем отгонять насекомых.

- Баб, а почему овраг называют «Настенькин»? Кто такая эта Настенька, ты знаешь?

- Знаю, Манютка, это грустная история.

- Почему грустная? Расскажи, бабуля, нам еще далеко идти.  

- Ну, слушай. Тебе сейчас кажется, что овраг большой, но давно – давно, он был еще больше. Когда мы всей деревней переезжали сюда, не было еще домов вокруг оврага. Людям давали участки по его берегам, и мы строили дома. Для этого подняли дорогу за оврагом, чтобы река не сильно разливалась. А раньше здесь были заливные луга. По весне бурный поток талой воды несся через все село, деля его на две половины. И даже летом не вся вода уходила, местами оставались болотца с вонючей водой.  Народу много сюда перебиралось. В деревнях - то ни школы, ни электричества не было. Почти все уехали, только старики остались.

Бабуля остановилась на минутку, глядя куда- то вдаль, вздохнула тяжело, поправила платок на голове, и переложила ведро в другую руку. Я несла маленькую скамеечку, на которой бабушка сидела во время дойки, ее специально для этого сделал мой папа.

- Не устала? Давай мне скамейку?

- Нет, бабулечка, я не устала! А дальше, дальше расскажи.

 А дальше построили новую школу. Но весной ребятам приходилось ходить в школу в обход, делая очень большой крюк.  Вот и решили люди построить мост через овраг. Мост построили большой, деревянный, широкий – хоть на лошади езжай! Вот все пацанята и стали бегать на тот мост. Взрослые, конечно, гоняли ребятишек, но разве за вами, шалопутами, уследишь?! Вас в овраг так и тянет! А тот год зима, как на грех, снежная выдалась, воды много было. Аж под самый мост вода шла! Возвращались ребята со школы и на мосту толпились. Вот и столкнули случайно маленького Васютку в воду. Кто-то побежал звать взрослых, кто-то испугался, кто кричал, а мальчишку несла грязная холодная вода. Он захлебывался и кричал. Среди детей была девочка Настя. Было ей тогда лет двенадцать всего. Не растерялась она, сняла пальтишко и прыгнула в воду за Васюткой. Настенька сумела мальчишку вытолкать на берег, а вот сама выбраться никак не могла. Ребята видели, как хваталась она за ветки на берегу оврага, но не могла удержаться. Руки у нее замерзли, скользкая грязь, смешанная со снегом, не давала Настеньке зацепиться. Холодная вода тащила ее все дальше и дальше. Силы покидали девочку. Когда прибежали взрослые, было уже поздно. Настенька утонула.

Бабушка замолчала. Я посмотрела на нее глазами полными слез.

- Совсем утонула? – спросила я дрожащим голосом.

- Совсем. Ну чего ты нюни развесила? – бабушка ласково погладила меня по голове и прижала к себе.

Я обняла бабулю в ответ, пряча в складках ее синей юбки уже совсем мокрое лицо. Слезы лились в два ручья, и я уже откровенно всхлипывала.

- Ох, и слезомойка ты, Манютка! Чего теперь рыдать? Настеньку не вернешь. Хоронили ее всем селом. Всем селом и плакали. Несколько лет еще потом овраг засыпали, речку запрудили, дорогу поднимали. Да и зимы уже не такие снежные…

Я тихонько всхлипываю и ковыляю рядом с бабушкой. В голове, как диафильм, проносятся картинки той весны – вот Настенька сняла пальто; вот она прыгнула в холодную воду; вот ребята кричат на мосту; вот Настя спасает мальчишку, маленький Васютка сидит на берегу мокрый, испуганный, бледный…

- А Васютка? Баб, что теперь с ним?

-Васютка? Васютка хорошим человеком вырос. Да ты его знаешь, это доктор наш – Василий Николаевич, что тебе ногу зашивал, когда ты на ракушку наступила.

- Правда? – обрадовалась я.

- Правда. Не зря Настенька погибла, Царствие ей небесное. Василий Николаевич ни одну жизнь потом спас. Да что там говорить - хороший мужик.

Так и есть, доктор у нас хороший, детей любит. Он не только людей лечит. Найдут мальчишки в овраге котенка или щенка и к нему тащат. Доктор полечит, покормит, выходит беднягу, а потом добрым людям отдаст. Ветеринара из района не дождешься, вот люди к Василию Николаевичу и бегут, у кого корова ногу распорола, у кого коза объелась – ни кому он не откажет.

 Летом дно оврага зарастает травой. Над душистым белоголовникам роятся пчелы. Где - то стрекочат кузнечики, в густых кронах старых деревьев кукует кукушка, и ее звонкое «Ку-Ку» эхом разносится над селом. Щелкают сороки. Совсем маленькие птички, названия которых я даже и не знаю, то и дело выпархивают из густой высокой травы, задорно щебеча. От душистого разнотравья и шишек хмеля стоит сладкий запах теплого лета. И даже солнце, степное палящее солнце, еще не огненно - жаркое, оно теплое и ласковое, льется на мою детскую голову, путается в бантах на косах, цепляется за бабушкин платок, стекает по складкам передника, и любит все вокруг. Лето. Все цветет, все растет, щебечет, жужжит и гудит, летает, дурманит ароматом меда и горьких трав. Все живет.

Позже, когда я вырасту, и буду учиться в школе, я буду ходить по мосту через овраг, каждый раз вспоминая про девочку Настю и про ее героический поступок. Василий Николаевич на пенсии станет похож на деда Мороза. Его можно будет часто увидеть на мосту. Он подолгу будет стоять и смотреть на холодную грязную воду. Конечно, овраг уже обмелел, и совсем не так страшен и опасен, но Василию Николаевичу будет вспоминаться тот день, когда его спасла маленькая смелая девочка.