Мар. Homo Insignis

Глава 13. Чтобы выжить.

Мир снова наполнился…нет, не светом и не красками, а душным смрадом и жгущей болью в каждой клеточке. Всё пространство вокруг Карха было темным. Единственное, кроме боли, что говорило о том, что он ещё жив, это бледное окно интерфейса. Количество жизней трепыхалось между нулём и единицей. Когда восстановление не справлялось с многочисленными ДОТами и здоровье опускалось, он снова терял сознание и часть выносливости. Накопленная усталость оставив одиннадцать единиц ОВ больше не росла; и на что-то потратилось четыре маны. Со временем боль стала терпимой (или он привык), потери сознания происходили уже реже чем раз в две секунды, и гоблин попробовал просмотреть шестнадцать системных сообщений (километровую «простыню» полученного урона, он пропустил).

Последнее было о начислении ста семнадцати очков опыта за успешную защиту города. Во втором (с конца) говорилось об открытии навыка «боевая регенерация». Как и прочие самостоятельно открытые, этот не был связан ни с одним другим, даже с обычной регенерацией. Подсказка из-за низких, вернее стандартных показателей интеллекта и мудрости, сообщала лишь о значительном увеличении скорости восстановления жизней при низком уровне здоровья. Заодно выяснилось куда ушли ОМ.[1]

Остальные четырнадцать извещали о той или иной полученной травме. Самыми серьёзными были потеря левого глаза и левой руки. На этом фоне временная слепота на правом казалась мелочью. Стало понятно, почему так темно. Пока Карх разбирался с полученными травмами кислота из тел отродий наконец прижгла рану от потери конечности, остановив тем самым последнее кровотечение, какая ирония. Рука, кстати, никуда не делась. Она была зажата в правой, видимо он даже пару раз использовал её как оружие. С остановившимся оттоком ОЗ гоблин вышел из боя.

Здоровье за несколько секунд достигло двух очков и резко замедлилось, видимо это и был порог срабатывания нового навыка. Спустя десяток секунд, жизни выросли до трёх, а ещё через пол минуты до четырёх. Не дождавшись следующего прибавления Карх залез в своих характеристики твёрдо намереваясь выяснить точную цифру. Однако в столбце навыков параметра «Скорость восстановления очков здоровья (ОЗ)» был ноль, что явно противоречило наличию «регенерации» и её боевой версии. Суммарное же число (характеристики плюс навыки, плюс экипировка) равнялось десяти с половиной в ЧАС. Можно было менять способ отображения: количество в минуту, в секунду или наоборот – единица здоровья за время. И выходило, что одну единственную жизнь он должен был восстанавливать триста сорок три секунды. И когда приблизительно через пять минут появилась пятая, он не стал ждать следующую. Кожу снова начало жечь. Видимо концентрация яда в телах отродий по мере разложения возрастала. Дожидаться, полного восстановления погребённым в горе трупов, превращающихся в лужу кислоты, было опасно. А откат боевой регенерации в три четверти часа не оставлял и надежды на второе чудо. Ему любой ценой нужно было попасть внутрь города, до тех пор он не должен умереть. После того, через что он прошёл, он не МОЖЕТ умереть.

Медленно, стараясь не тратить лишних сил, гоблин протянул правую руку вверх. О том, что произойдёт если откроется какая-нибудь рана или тело получит иной урон, Карх запретил себе думать. К счастью, он оказался близко к поверхности, под одной-двумя тушами. Собрав остатки сил, он сдвинул того самого хоппера и протиснулся в образовавшуюся щель. Дышать сразу стало легче, а до ушей донеслись голоса людей.

Аккуратно переставляя ноги и помогая себе рукой, он медленно пополз на звук. Зрение различало свет, тьму и контуры объектов в паре метров от него. Кажется, его заметили, так как разговоры на секунду смолкли.

Рабочие-ополченцы и добровольцы из местных и крафтеров только закончили расчищать ворота, когда заметили какое-то движение там, где его не должно быть. По горе гниющих трупов, где было одно из самых тяжёлых мест только что закончившейся битвы двигалось изувеченное нечто.

Узнать героя было невозможно: лицо представляло собой кусок кровавого фарша с пугающим белым бельмом чудом уцелевшего глаза. Большую часть тела покрывали едва затянувшиеся раны. Там же где оставались кусочки целой кожи ярко цвели химические ожоги.

Тяжело хрипя и медленно переставляя оставшиеся конечности раненый упорно двигался к людям. В левой руке он намертво зажал отрубленный вражеский крюк, унесший столько жизней. А в правой – Воин нёс собственную оторванную левую. Из одежды на нём уцелела неразрушимая набедренная повязка и, как насмешка, один ботинок.

Но вид такой упорной борьбы за свою жизнь вызывал, уважение, ужас, отвращение – что угодно, но не улыбку.

Люди, насмотревшиеся за сегодня всякого, в том числе и смертей своих друзей, быстро пришли в себя.

- Помогите ему!

- Осторожно! Ты можешь случайно поранить его. Позовите хила, они минут двадцать как вернулись.

- Чувак, тебя как зовут?

- У кого есть хилка или свиток? Он же сейчас умрёт. Сделайте что-нибудь. - Люди переживали сочувствовали, поддерживали его, но ничем не могли помочь.

Карху казалось, что он ползёт эти десятки метров бесконечно долго; робкие прикосновения при попытках помочь вызывали боль, но в один прекрасный момент его остановили.

– Всё, ты в мирной зоне, можешь умирать. – Судя по звуку рядом опустился мех с водой.

***

Пробуждение было резким. Вот ты пытаешься проглотить воду, не обращая внимания на боль, а вот сидишь на кровати весь в бинтах и осматриваешься одним глазом, стараясь понять где ты и сколько прошло времени. Судя по тому, что все шкалы заполнены, а травмы кроме глаза прошли (скорее всего вылечены), то не меньше суток Карх отлёживался в гостях у заботливого хозяина. Удивило сообщение о приращении потерянной конечности, что на десять дней снижало шанс получения подобной травмы (не распространяется на голову) на пятнадцать процентов.

Рядом работали люди (и дварфы): сколачивали мебель, носили доски, пилили. Минут десять Карх наблюдал за строителями, пока не догадался, что он в собственной казарме. Не удивительно что не узнал её, во-первых, он провёл в ней всего одну ночь, а во-вторых, внутреннее убранство сильно изменилось. Койки стали двухъярусными, возводились внутренние перегородки, появились шкафы и тумбочки, но места всё равно казалось прибавилось. Кое-где на соседних койках поправлялись и восстанавливали выносливость раненные. Под кроватью нашёлся его вещмешок с котелком, кусками тряпок, остатками шкуры и парой килограммов крупы.