Марионетка для вампира

Глава 7: эпизод 1

Я не знаю, куда подевались вечер и ночь. Первые часы замужества прошли мимо меня. За окном было утро. Раннее, тусклое, но все же утро. Я попыталась пошевелить затекшим телом — оно отозвалось болью. Тягучей, пробирающей до самого сердца. Надо было встать и подойти к кровати, на которой лежал мой муж. Неподвижно. Точно мертвый. А, может, уже и мертвый… Надо было. Но я не вставала и не подходила.

Пана Ондржея не было в комнате. Выходит, я задремала. У стула валялся полушубок, в котором тот просидел в натопленной комнате всю ночь. На мне же из теплого были только носки да шапка. Не знаю даже, почему до сих пор ее не сняла… Вечером я, как дура, натянула шапку на влажные волосы, сбегая вниз на зов пана Ондржея, и забыла про нее, хотя чужую кофту с чужой футболки скинула.

Батареи работали как жаровни, но даже желание выключить их и открыть окна не выдернуло меня из кресла. Я сидела неподвижно. Только время от времени шмыгала, пытаясь удержать в носу то ли сопли, то ли слезы. Там, по левую руку, на столике лежали документы, которые вечером оформлял нотариус, нарушая все возможные и невозможные законы Чешской республики и всего мироздания. Правильными в его документах были только номера паспортов. Все остальное — бред.

Свои церковные законы нарушил и священник, которого я сначала даже не заметила, тупо пялясь на изразцовую печь. Я и подпись ставила с закрытыми глазами. Плевать… За барона расписывался пан Ондржей. А нотариус даже не улыбнулся. Священник же наоборот улыбался, и от его улыбки я прятала глаза в пол все то время, пока пан Ондржей колдовал наверху над полумертвым женихом, и мне очень хотелось, чтобы лис оказался настоящим колдуном. Врачом он точно не был. А здесь нужен был и врач, и полицейский. Но никак не священник. Однако ни того, ни другого здесь не было и не будет. И никто не узнает ни про выстрел, ни про помешанного охотника.

Когда я взяла барона за руку, его рука была теплой, но лежала в моей ладони неподвижно. Глаз он тоже не открыл, и я, по требованию знахаря, опустила наши руки на кровать. Если бы не торжество момента, я бы попросила стул. Даже если не присесть, то хотя бы опереться на его спинку. Наверное, мое желание было написано на лице, и священник уложился в пять минут. Не помню, читал он какие-то молитвы или нет… Я думала в тот момент даже не о бароне, а о пане Кржижановском, сраженным выстрелом из трофейной винтовки. Пану Ондржею даже пришлось потрясти меня за плечо, когда от меня потребовалось согласие на брак. Барона, к счастью, не трясли. Он так и не вышел из забытья. И, может, уже не выйдет.

Я закрыла глаза, а потом и лицо влажными ладонями. Шерстяные носки уже были на полу, но подняться на ноги я не могла. И не хотела… Через два шага, которые отделяли меня от кровати, я могла стать вдовой, так и не побывав женой. Зато уже целую ночь пробыла владелицей особняка и состояния Милана Сметаны. Возможно, пан Ондржей стерег меня, а не наблюдал за раненым.

— Я рад, что вы проснулись.

Я с трудом повернула голову к двери, сообразив, что не услышала скрежета петель. С чего вдруг пан колдун заговорил со мной так вежливо? Новый статус обязывает? Но спрашивать не стала. Меня интересовало лишь состояние барона, но «доктор» попросил меня выйти и дать ему возможность сделать перевязку.

— Я помогу, — выпрыгнула я наконец из кресла и, не получив согласия, добавила: — Здесь нужна медсестра.

Ночью ее роль выполнял пан Лукаш. Одному пану Ондржею не поднять барона. Во всяком случае, не причинив несчастному дополнительной боли. Но чех упорствовал и, не помедлив и секунды, хлестнул меня по живому. Очень вежливо:

— Вы не медсестра, пани Вера, вы жена. Но если не спуститесь к завтраку, барон станет вдовцом. Пошевелитесь, пожалуйста.

Кулаки сжались сами собой, и кольцо им больше не мешало.

— Пани Вера, мы друг друга поняли, не так ли? — усмехнулся чешский лис, опустив взгляд к моим кулакам.

Неблагодарная скотина! Мне так хотелось бросить ему в лицо правду, но от пана Ондржея зависела сейчас жизнь барона, и я вынужденно сжала губы. Его же расползлись в еще более ядовитой усмешке.

— Пани Дарина приготовила потрясающий завтрак. Вы останетесь довольны.

— Я вернусь через четверть часа, — процедила я сквозь зубы. — И только попробуйте закрыться от меня.

— Ваша злость не имеет границ, милая Вера. Я не собираюсь прятать от вас мужа, но он вас сам поблагодарит за проявленную деликатность. Оставьте нас одних. Я и так из-за вас затянул с перевязкой.

Я развернулась и заскользила к двери, не отрывая от пола ног, боясь поскользнуться в носках. По коридору я хотела двинуться так же, но ноги подкосились, и я оказалась на полу, спиной к стене, лицом в ладонях. Слезы полились горным потоком и так же неистово заклокотали в горле. Я не сдерживалась, просто не могла больше… Я не плакала с того момента, как отошла от розового снега. Однако все равно сумела расслышать шаги на лестнице, до которой оставалось всего пару метров.

Сквозь слезы я увидела хозяйского сына, но тот сразу исчез, а я принялась неистово драть пальцами спутанные у лица волосы. Они не просохли в шапке и было больно. Но я не унималась и, более того, начала разбирать их по волоску дрожащими пальцами, пытаясь заглушить дурацкий внутренний голос, кричащий, какое счастье, что тебя не видит с такой шевелюрой барон.

Барон… У меня не поворачивался даже мысленный язык назвать барона мужем. Как может быть действительным брак, к которому нет никаких необходимых документов с моей стороны. Да и свидетельства о разводе Милана священник тоже не видел. Им заплатили, да? И ему, и нотариусу, но официальный документ выдают не они… Да плевать на документ! Пусть лучше ни одна из этих бумаг не будет иметь юридической силы — в противном случае, у пана Ондржея развязаны руки. И сейчас он…