Марионетка для вампира

Эпизод 7.6

На кексе вся подготовка к Рождеству и закончилась. Ни о каких свечах не шло даже речи. Ради чешского праздника надо было гостить у пани Дарины. И рождественское печенье тоже осталось у нее. Здесь же, кроме моей елки, не было никакого духа Рождества. Наверное, поэтому я заперлась в мастерской, чтобы вылепить для пана Драксния свинью-копилку как требовал того наступающий год и что-нибудь эдакое для Карличека… Тут я боялась невзначай обидеть маленького человечка. Подарив, например, гномика. В итоге сделала свинку чуть поменьше и без прорези для монет. Такой легко отыскать место на полке или же в мусорном ведре, незаметно для дарительницы. Упаковочной бумаги не было. Дарить буду в открытую — к тому же, карлик видел, что я делаю. И по-умному молчал.

А что мне было делать еще? Только караулить обсыпанный сахарной пудрой рождественский кекс. Игре в шахматы я училась вечерами и в канун Рождества уже неплохо двигала фигуры, но просчитать ходы, даже собственные, пока не могла. Как и время пробуждения барона.

Петер явился тенью. Бесплотной и бесшумной. Сел в свое кресло ближе к огню и принялся за старое: смотреть на меня, когда я этого не замечаю. К счастью, я не ругалась ни на шахматную доску с малым количеством клеток, ни на быстро заканчивающиеся фигуры, ни на забывшего обещание рассказать про аллергию дракона. Но на лице моем отражались не лучшие мои качества: злость, досада, недоумение… И все это вместе, когда пан Драксний, не отрывая взгляда от моих фигур, сказал:

— Добрый вечер, Милан.

Он не выказал никакого раздражения на своеволие пациента. Видимо, специально скрывал от меня приход барона. Ради сюрприза. И тот получился, я даже открыла для съедения свою королеву!

— Добрый вечер, — пролепетала я, не в силах отыскать более сильного голоса.

Барон поднялся и бодрым шагом приблизился к шахматному столику. Я не сводила с него глаз, напрасно ища следы болезни. Барон был прежним. Таким, которого я знала. Которого боялась. Которого ненавидела. По которому скучала. Но которого не любила. Я ведь точно его не любила…

— Пан Драксний, позвольте мне помочь жене отыграться!

Он особенно старательно выговорил слово «жена». Будто за неделю я могла забыть о своем новом статусе. Старик не поднял глаз.

— Это не игра, Милан. Это урок. Здесь можно и нужно ошибаться.

Он подцепил королеву ногтями и аккуратно перенес на свою сторону стола.

— Ваш ход, пани Вера.

Взгляд шахматного учителя так и не оторвался от моих остальных фигур.

— И все же… Верочка…

Петер скользнул мне под волосы, и я с трудом удержала вздох в воспламенившейся груди. Его пальцы нашли левую мочку, сдернули сережку, затем правую… Обе они легли на середину доски прямо под глаза пана Драксния.

— Играем?

Пан Драксний поднял на барона горящий желтым огнем взгляд. Да, драконы не могут отказаться от драгоценностей, даже если это какие-то жалкие пару граммов золота. Барон пошел с коня. Пан Драксний отдал ему пешку.

— Нет, так не пойдет… — Рука Петера сжимала мое плечо, оттого оно и не дрожало. — Играйте в полную силу, пан Драксний. Вере не жалко этих сережек. У нее теперь есть другие.

На стол легла знакомая бархатная шкатулка. Оказывается, черный бархат отливал синим. Барон достал те несчастные золотые серьги с гранатами в виде виноградной грозди и продел мне в уши. Я не знала, благодарят ли в таких случаях, ведь это был своеобразный обмен. Чтобы не молчать, я спросила:

— Не хотите ли присесть?

Приподняться со стула я не могла. Тяжелая, как и прежде, рука пригвоздила меня к стулу. Не прошла у барона лишь седина. Такие процессы от прилива жизненных сил, видимо, не зависят.

— Вера, я великолепно себя чувствую. Но даже падая, не заставил бы вас стоять…

— Вы мне это наглядно продемонстрировали в сугробе! — вспылила я нечаянно. — Простите…

— Ваш ход, пан барон! — спас меня старик от первой семейной ссоры.

Петер походил. И через два или три хода, а может и того меньше — я уже не следила за ходом игры, раскаленная до предела близостью воскресшего барона — поставил шах, но пан Драксний в считанные минуты закончил партию матом.

Барон подал мне руку. Я поднялась. Мы уже поужинали. Даже с Карличеком за одним столом. И наверх тот тоже успел отнести полный поднос. Что теперь… А?

— Милан, вы специально оставили шкатулку открытой?

Мы оба обернулись на скрипучий голос пана Драксния.

— Пытаетесь пристыдить меня? — он буравил барона желтым взглядом.

Петер улыбнулся. Очень добро. И погладил мой локоть.

— Пристыдить вас? Да боже упаси… Это невозможно!

Старик тут же поднялся, схватил когтями шкатулку и поплелся к двери.

— Господи боже ж мой! — барон даже отступил от меня на шаг и с полминуты смотрел в пустой дверной проем таким же пустым взглядом. — Я действительно ни на что не намекал, — прошептал он, обернувшись ко мне. — Просто навел порядок, чтобы ничего не напомнило тебе о пережитом ужасе…

Он закусил губу и опустил глаза к моей окольцованной руке.

— И нашел эту шкатулку. Я не забираю подарки. Твой подбородок, — Петер приподнял мою голову осторожно, двумя пальцами. — Почти не видно. Бедная… Мне безумно стыдно… Не знаю, сумеешь ли ты простить меня, но я буду упрямо стараться заслужить твое доверие…

Он убрал руку и снова спрятал взгляд в моем кольце. Я сжала ему пальцы.

— Простить или забыть? — я говорила тихо, хотя мне нечего было скрывать от Карличека, если тот вдруг снова стережет меня, спрятавшись за дверь. — Мне было страшно и больно. Так что не верю, что забуду ваш укус. Однако я сумела понять ваши действия и честно пыталась простить всю неделю, но пока… Пока у меня не получилось, буду с вами честной. Однако я скучала по вам, Петер. И проклинала стену между нашими комнатами.