Мария. Королева Нисландии

Глава 1

С самого рождения Марию преследовала фраза: «Вот это красавица!». Первый раз ее сказала акушерка, передавая матери туго спеленутый сверток. Затем ее много раз повторяли знакомые, соседи и просто прохожие.

Питерская семья Аксеновых отслеживала свои корни на много-много поколений назад. Когда-то это была весьма многочисленная боковая ветвь знаменитого дворянского рода Аксеновых. Однако со временем ветвь все хирела и хирела, и к моменту рождения драгоценной Марьюшки, как звала ее прабабушка, отец новорожденной был последним и единственным продолжателем старинного рода.

На радость не слишком большой семье девочка росла здоровенькой и смышленой. Первые поклонники у нее появились еще в детском саду. Но, как ни странно, звездной болезнью малышка никогда не страдала. С удовольствием учила с прабабушкой французский и уже к шести годам изъяснялась достаточно свободно, хоть и несколько старомодно. Читать, как показалось родителям, девочка начала чуть ли не с трех лет. Бабушка, читавшая ей на ночь сказки Пушкина, Салтыкова-Щедрина и братьев Гримм, только улыбалась, ласково гладя внучку по темным кудрям.

-- Я ведь ей, Лелечка, только пару раз буквы называла. Все же у малышки потрясающая память!

-- Это прекрасно, Александра Дмитриевна: в школу пойдет, ей уже легче будет, – мама маленькой Маши, Ольга, всегда с большим уважением и теплотой относилась к собственной свекрови.

Семья была пусть небольшая, но дружная и крепкая. Тем более что жить со свекровью молодым не пришлось ни дня: Александра Дмитриевна забрала к себе стареющую маму, прабабушку Машеньки, и трехкомнатная «сталинка» избавила молодых от ужасов съема и ипотеки.

Отец Машеньки, Дмитрий Константинович, работал в крупной зарубежной фирме и денег приносил достаточно для того, чтобы нужды семья не знала. Пусть и не катались на Мальдивы три раза в год, но и о куске хлеба заботиться не приходилось.

В положенное время девочка отправилась в школу, и никто из родных даже не удивился, что она стала отличницей: учиться и узнавать новое ей нравилось всегда.

Автомобильная авария, унесшая жизнь отца и покалечившая Машу, стала началом конца. Вслед за внуком, не пережив потери, тихо ушла в мир иной прабабушка. Александра Дмитриевна все чаще пила лекарства и мерила давление: смерть сына и инвалидность внучки не прошли для нее бесследно. А Ольга…

А был ли у нее выбор? Похоронив мужа и молясь ночами у постели дочери, она хоть и не сломалась, но сильно согнулась: первые две недели врачи даже не обещали, что Машенька выживет. Когда девочку перевели из реанимации в обычную палату, настало время заняться похоронами прабабушки.

Реабилитация Марии требовала денег, денег и денег…

Посовещавшись, Ольга и Александра Дмитриевна съехались, а вторую квартиру выставили на продажу. Четыре операции, затем еще две, санатории, курсы физиотерапии, лечебные массажи и гимнастики…

Маша вернулась в странно пропахшую лекарствами и пустоватую квартиру на костылях. И с трудом узнала в высохшей сгорбленной старухе свою любимую бабушку. Еще через полгода, на приеме у очередного светила Ольга услышала:

-- Девочка и так прыгнула выше головы. Вам не за что обижаться на моих коллег. Операции были проведены просто виртуозно, но еще одна не имеет смысла.

-- А лицо? Ее лицо, доктор? – Ольга, сама не замечая, судорожно сжимала кулачки, уже понимая, какой ответ сейчас услышит.

-- Что я вам могу сказать? Повреждение лицевых нервов… Часть лица так и останется парализованной. Шрамы, если вы сильно захотите, потом можно будет удалить.

Маше было пятнадцать, когда она вернулась в школу. Пусть ей всегда приходилось пользоваться тростью, и она довольно сильно хромала, но сидение в четырех стенах квартиры сейчас казалось ей тяжелее, чем собственное уродство. Половина лица не пострадала и с левой стороны, в профиль, она выглядела такой же привычной, как и раньше. Одноклассники, которые уже были подготовлены классной к тому, что Маша болеет, оказались изрядно шокированы видом бывшей красавицы.

У некоторых, правда, ее внешность вызывала желание клюнуть или пнуть подранка, но классная бдительно следила за своей любимицей и жестко пресекала такие выступления. Уже через месяц, регулярно посещая школу, Маша оказалась в странной, достаточно искусственной изоляции: здоровые дети не травили ее, но и принять с такой внешностью в свой круг не захотели. Отворачивались и бывшие подруги, и те мальчишки, кто всего год назад готов был драться с кем угодно, лишь бы появился шанс сидеть с ней рядом. Единственное, что оставалось девочке: учиться. Учиться еще более жадно, чем раньше.

Бабушка Александра Дмитриевна ушла, успев полюбоваться золотой медалью внучки. Мама набрала учеников и пахала, не видя белого света: дочери нужны были санаторные процедуры хотя бы раз в четыре-пять месяцев, просто для поддержания подвижности. И стоили эти самые процедуры безбожно дорого. Институт девочке пришлось выбирать не по желанию, а по степени близости к дому.