Марсианка

Марсианка

Дверь помпезно распахнулась, и на пороге квартиры возник молодой человек – румяный, радостный, торжествующий. Он раскинул руки, насколько это позволяли стены тесной прихожей, и закричал радостно:

- Надя! Надя, иди сюда скорее!

- Чего орешь-то, на улице три часа ночи, - заспанная Надя – пепельная блондинка в сорочке, больше похожей на топик - выглянула из спальни и уставилась на своего бойфренда.

Парень, не снимая грязной обуви, прошлепал к ней по линолеуму и сжал в крепких объятиях. Девушка принюхалась. Впрочем, это было и не нужно – неприятный запах алкоголя долетел до нее еще до того, как парень подошел. Фыркая, девушка оторвала от себя похмельного любовника и, заглянув в глаза, спросила:

- Ну и? Чего нализался-то? Никогда же не пил…

- Надя, я в космос лечу, - сказал, улыбаясь, парень. - На Марс, Надя!!

- Федя, какой космос? – закатила глаза девушка. – Что ты за ерунду несешь, ты хоть сам себя слышишь?

- Нет, это ты меня послушай! – улыбнувшись во все 32 белых крупных зуба сказал Федя. – Я лечу на Марс! На МАРС, Надя! Буду устанавливать там базу, Надя, чтобы другие ученые прилетели и помогли мне его исследовать!

Он взял девушку за плечи и, смотря ей в глаза, спросил:

- Ты рада за меня?

И тут же пожалел, что спросил. Надя была не рада.

- Раз так, то на Марсе себе девушку и найди! – заявила она и грозно утопала в спальню – видимо собирать вещи.

***

На полу в рубке управления лежала куча матрасов, подушек и одеял. Из под этой своеобразной мягкой горы высовывалась мужская рука. Вокруг, будто усевшиеся на солнцепеке бабочки, россыпью валялись фантики. В круглый иллюминатор, занимавший всю стену над приборными панелями, заглядывала красная планета. Отсюда, издалека, она казалась размером не больше теннисного мячика и по цвету напоминала янтарную бусину.

В приборной панели что-то щелкнуло, и оглушительно закричала тяжелая рок-музыка. Рука дернулась. Отодвинув часть подушек высунулась всклокоченная квадратная голова, украшенная недельной щетиной. Федя широко зевнул, клацнул зубами и, улыбаясь, встал. Отключил надрывающийся рок, потянулся до хруста костей и застучал пальцами по кнопкам.

Сообщений – нет, важных дел – нет уже довольно давно, и в ближайшее время не предвидится, скука – сколько угодно, на всех хватит! Потому Федя, почесав поясницу, включил уже неизвестно какой по счету сериал и, устроившись на горе из подушек, прихватив с собой пачку конфет. Своих любимых. Марсианки. Освободив сладкий кругляш от цветного фантика и бросив его прямо на пол, Федя заслонил конфетой Марс, а потом, полюбовавшись, съел.

Ну а что, должен же он как-то развлекаться в этом бесконечно длинном и одиноком путешествии к своей мечте?

***

«А на Марсе действительно классно», - подумалось ему, когда он впервые, в скафандре, ступил на красный песок.

Дул стремительный, сбивающий с ног ветер, поднимая тучи мелкой пыли. Щурясь – глупые глаза все никак не хотели понять, что за стеклом шлема им песок не страшен – он пошел потихоньку вперед. Погулять по Марсу он мечтал с детства. Эта идея не отпустила его и в юности, вылившись сначала в страстное увлечение космической фантастикой, а потом в поступлением в аэрокосмический институт.

И вот он, и вот Марс, и вот его ноги идут по телу красной планеты, и на лице белозубая улыбка. И он не скучает по зеленой планете, которую с Марса даже не видно. Он не скучает и по «траве у дома», и по бросившей его Наде, и по маминому борщу, и по оставленному другу псу. И не скучает по голубям, мороженному, запаху дождя и аромату свежего снега.

Потому что теперь у него есть Марс. Потому что теперь здесь – его дом. Его сердце давно уже жило здесь, а теперь к нему присоединилось и все остальное.

Он поднял глаза и вдалеке увидел кратер. Сквозь песчаную бурю ему померещился на его краю какой-то силуэт.

«Когда-нибудь я разобью здесь сад, - подумал он. – И возьму в жены прекрасную марсианку».

***

Федя устроил себе праздник. Он достал предпоследний пакет с любимыми конфетами – неизменной «Марсианкой» - в сотый раз пересмотрел любимый фильм. На экране Мэтт Деймон как раз сажал в грунт картошку, когда в круглом иллюминаторе пристыковавшейся к красной планете базы замаячил какой-то странный силуэт. Поставив на паузу фильм, Федя подошел к «окну».

За двойным бронированным стеклом, прямо на краю кратера стояла девушка с зонтиком. Космонавт потер глаза, ущипнул себя, но видение не исчезло. Девушка стояла, и зонт ее крутился как колесо велосипеда. Она не смотрела в его сторону. Спокойный ветер трепал медные кудри до пояса, развевал алую как клубника ткань платья. Не отдавая себе отчета, Федя принялся стучать по стеклу и стенам, пытаясь привлечь ее внимание. Но прекрасная Марсианка не соизволила его заметить. Она смотрела куда-то в небо. А потом она вдруг развернулась и ушла.

Как ошпаренный Федя кинулся натягивать скафандр и долго еще потом шарил вокруг базы не смотря на то, что солнце давно село. Однако все, что он нашел – это лакированную красную туфлю тридцать-маленького размера.

***

Пришло сообщение из штаба на земле, от которого Федя загрустил. Корабль, который должен был привезти к космонавту еще пятерых ученых и запас всего необходимого – воздуха, провизии, воды – не успели закончить в срок. Федору было велено – в категорической форме – собирать манатки, герметизировать базу и дуть как можно скорее обратно на землю.

Матеря штаб последними словами, космонавт прикинул. Сообщение шло от земли до Марса столько-то дней, плюс-минус два дня. Значит еще два дня он мог наслаждаться Марсом. Каких-то два дня на поиски прекрасной рыжей золушки, которая снилась ему теперь каждую ночь.