Марсианка

Марсианка

Ракета медленно опускалась на лётное поле. Из кормовых дюз било пламя, поднимавшее в воздух всё, что успело нанести на плиты космодрома. Жёлто-коричневые клубы песка накрыли замершие подъёмники вокруг грузовых ракет, загнали в укрытие контейнеровозки и разочаровали тех, кто поднялся в наземную часть города посмотреть на посадку.

Ещё бы, такое событие! Пассажирские ракеты не летали к Марсу уже девятнадцать лет.

Я наблюдала посадку с вершины холма за городом. С вершины — это громко сказано. Город строили на равнине, поэтому я довольствовалась низким, как будто приплюснутым холмом в четырёх километрах от шлюза. Сидела, глазела на космодром и любовалась горами на западе. Обычно их скрывала поднятая ветром пыль, но второй день царило затишье, и я рассматривала рыжеватые осыпи на горных склонах.

Марс показывал себя во всей красе. Прощался.

Устав щуриться, я прибавила затемнения на шлеме. Нечего и говорить, постоянные ветра порядочно отравляли нам жизнь, но они же создавали пылевую завесу, которая приглушала резкий солнечный свет. Как можно жить на планете, где солнце ещё ярче?

Нос ракеты скрылся в песчаной туче. Села.

Я откинулась на спину, подкрутила терморегулятор скафандра и уставилась в небо — светлое, белёсое. Где-то там нас ждала Земля.

Проект «Марс-4» сворачивался. Грузовые ракеты заполнялись ценным оборудованием и результатами исследований, остальное скармливали утилизаторам. Завтра мы переедем в ракету, вот в эту, которая только что села. Демонтируем что не успели, законсервируем что не разобрали — и на старт.

Законсервируем. Как будто сюда кто-то вернётся.

Поднявшись, я отряхнула скафандр и побрела вниз по пологому склону. Над космодромом висело облако мелкого, летучего марсианского песка, который скрывал оживление на лётном поле. Вокруг ракет наверняка уже сновали машины, в подземной части города люди вернулись к прерванным делам. Одной мне нечем заняться — вчера меня освободили от работы. Мол, попрощайся с родиной.

Девятнадцать лет назад, когда люди только-только прилетели с Земли, им было не до детей. Чужая для них планета, постройка города Марс-4 — не сказать, чтобы шла настоящая борьба за жизнь, но вроде того. Тем не менее через год появилась я.

Первый человек, родившийся на Марсе.

Следующий ребёнок родился только через шесть лет. Потом народ немного осмелел, и сейчас нас уже четверо. Каждый из нас становился сенсацией, но мне перемывали кости дольше всех.

Обо мне писали в сети и в газетах, рассказывали в новостях, обсуждали в блогах. Там царили разброд и шатание. Всерьёз рассуждали, человек ли я. Долгая жизнь на Марсе накладывала отпечаток даже на взрослых — что же чужая планета сотворит с ребёнком?

— Ничего страшного, — объяснил мне Алексей Владимирович. Начитавшись всяких ужасов, я прибежала к знакомому врачу. Кстати, единственному на Марсе педиатру. — Твой организм подстраивается под условия окружающей среды, он хочет, чтобы тебе здесь было комфортно. Другое дело, если придётся лететь на Землю.

Какая Земля, сюда переселялись насовсем. Казалось, исполнилась голубая мечта земных учёных — началась колонизация других планет. Однако спустя девятнадцать лет мы полностью зависели от земных поставок и ничего не могли предложить взамен. Разве что сенсации вроде меня.

Такие сенсации обходились слишком дорого. Денег у Земли не было.

Я прошла шлюзы и выбралась из скафандра. Погружённая в мысли, я двигалась на полном автомате, даже не обратила внимания, кто сидел на контроле. Кто-то знакомый, раз дёргать не стал.

— Па-аберегись!

Отскочив, я прижалась спиной к переборке. Мимо проползла грузовая тележка, на задке которой пристроился Саныч.

— Привет, Катюш! — тележка остановилась. — Чего, думу тяжёлую думаешь?

— Вроде того.

— Залезай, подвезу! Тебе куда?

Да никуда, если честно. Я пожала плечами.

— Спасибо, я пройдусь.

— Что, с работы сбежала?

Последние два года я числилась стажёром у наших программистов. Меня туда пристроили сразу после того, как не стало родителей. Несчастный случай. Моим опекуном стал дядя Гена, который сейчас учитель. Он следил, чтобы я не оставалась одна, он же придумал эту стажировку параллельно с учёбой.

Вчера Григорий Андреевич сказал, что я захочу попрощаться с родным домом и обдумать дальнейшую жизнь, поэтому я свободна до самого отлёта. Вот спасибо.

— Меня отпустили.

— Выходной? — обрадовался за меня Саныч. — Тогда просто так покатайся.

Времени у меня полно. Вся жизнь, можно сказать.

Я пристроилась рядом с Санычем. Так и поехали: он вполоборота, я спиной по ходу движения. Серые стены ползли мимо со скоростью гружёной и неповоротливой тележки.

— Ну что, Катюш, хочется на Землю?

— Там много интересного.

— Это понятно, а что больше всего хочешь посмотреть, куда поедешь?

Я знала.

— На море, к Тихому океану.