Маша и городской маньяк

Первая встреча

Маша и городской маньяк

(рассказ)

Первый снегопад пришелся на последний понедельник ноября. Люди, как нахохлившееся голуби, толпились под навесами, на остановках, липли друг к другу в автобусах. Уже к девятнадцати часам пробки начали рассасываться – все, кто торопились домой, своего, похоже, добились...

Девушка не спешила домой. Она работала по обыкновению допоздна. Точнее, коротала время на работе. Она договаривалась с владельцами здания и ей оставляли ключ от главной двери. Там она проводила время сама с собой. И только делала вид, что работает. Заполняла какие-то бумажки, рисовала, переписывалась с подругой, снимала ролики для социальных сетей, пила кофе. Так она могла просидеть часов пять после закрытия. И сегодняшний день не стал исключением. Было двадцать два часа. Она закрыла двери, опустила наружные жалюзи и вышла из здания.

Снег почти прекратился, но ветер не стихал. Она завернула за угол, чтоб пройти через «Дворик ГУМа» к остановке, но надежды уехать на автобусе не было, особенно в такой час, и она решила вызвать такси. Она остановилась во дворике и наклацала ногтями по смартфону – ей высветилось оповещение: «Назначен водитель Сардор, серый Honda Fit 1408, приедет через 6 минут». Сунула телефон в карман и уже хотела было двинуться в сторону кинотеатра, но… упала. В какой-то момент девушка на секунду подумала, что она просто поскользнулась на льду в своих неудобных уггах, но, оказалось, что-то ее все-таки толкнули. Она не слышала позади себя ничего. Ветер завывал, плюшевая шапка и капюшон огромного розового пуховика шуршали и закладывали уши. Падая, она ушибла коленки, попыталась встать, но ее снова кто-то толкнул. В этот раз она приземлилась на бок и развернулась лицом к толкнувшему, уронив сумку. Он стоял в черном плотном пуховике, джинсах и перчатках. Она не успела ничего сказать или сделать, хоть ее лицо и вытянулось от удивления. Внезапно человек произвел движение к ней и девушка получила удар в лицо кулаком по левой скуле. Удар пришелся бы на правую, но она отвернулась. Она начала плакать. Горячие слезы обжигали кожу на холоде. Она закричала.

– Прекратите! Отстаньте! Вы что делаете?!!!

Но незнакомец не отвечал. Не давая ей подняться, он навалился на нее всем своим весом, усевшись на нее. И стал лупить с каким-то яростным упоением по всему телу, по лицу, но черные кожаные перчатки удары несколько смягчали, глухо впечатываясь…

Девушка лежала, придавленная к земле своим мучителем. Ее влажные от снега штаны холодили колени, икры и бедра, а спина словно приклеивалась ко льду под разворошенным первым снегом. Она задыхалась от слез и уже не кричала, а стонала: «Помогите»; горячий пот проступал под пуховиком и мгновенно остывал. Наконец, нападавшему, по-видимому, надоели бессмысленные тупые удары. Он явно злился, глядя на хлюпающую носом жертву, лицо которой заливали кровь и слезы, слюна и слизь из носа. Еще раз он стиснул ее тело ногами и, сняв перчатки, голыми руками схватил ее за горло, начав душить. Она беспомощно ерзала под ним, задыхаясь, а он злился еще больше. И вот она стала хрипеть, из горла ее стал выходить глухой кашель. Ее руки, придавленные его коленями, стали красными от холода и мокрыми от снега. Ударив ее еще пару раз по лицу, он достал из кармана веревку. Девушка сразу поняла – что это значит. Она закашляла снова, еще раз попыталась позвать на помощь, но изо рта ее вырвался только нечленораздельный вой, попробовала в отчаянии высвободить руки, чтоб бороться. Ей это удалось. Она лупила его по груди изо всех покидающих сил, но дальше дотянуться не могла. Она вспомнила, что у нее в сумке, которая отлетела в сторону, был перцовый баллончик, который она носила прикола ради, шутя с подругами про маньяков и про то, что за ней кто-то следит. «Как бы он теперь пригодился», - пронеслось в ее угасающем сознании, но баллончик в такую погоду – снег и ветер – ей бы не помог, как бы она ни хотела этого. И ее мучитель хорошо об этом знал, как и про ее маршрут от дома до работы и обратно. Как и о том, что она не поедет домой в шесть часов, как все люди в этот день, что она будет снимать сторис в социальные сети. Что ее парень, ленивый и эгоистичный, не приедет за ней, и она будет возвращаться домой одна через дворик. И что все заведения закроются раньше на несколько часов по погодным условиям. Во дворике было пусто. Только ветер и стоны гуляли вдоль кирпичных стен. Не играло из уличных динамиков назойливое «Маркет Радио», не ходили люди, не ездили машины. На снегу были только следы поджидавшего свою жертву охотника и следы самой жертвы , а также их смертельной возни. Как если бы помойный кот душил неопытную крысу…

И он душил. Высокий и плотный мужчина душил ее веревкой. Ее лицо стало бордовым от давления — она задыхалась, на лицо налипли, хаотично растрепавшись, блондинистые волосы, уже свалявшиеся на коже, смешавшиеся с кровью, слезами и… первым снегом. Она стремительно слабела. В глазах все плыло. Она пыталась как-то вывернуться, чем только ухудшала свое положение. В голове проносились мысли «Кто это? Кто меня убивает? Зачем?»…

Нападавший хотел закончить поскорее, ему надоело душить эту, в его понимании, паскудную девку. Она его раздражала. Еще больше, чем обезображенное лицо жертвы, его раздражал звук сигнала телефона о приехавшем такси и о начавшемся платном ожидании. Это «пиликание» не заканчивалось, и он свирепел. Обезумев от ярости, он стал трясти ее уже без шапки – вперед-назад, разбивая ее голову о брусчатку, покрытую льдом. Голова жертвы безвольно тряслась, как головка тряпичной куклы. Через минуты четыре девушка замолчала, затихнув навсегда. Замолчал и надоедливый смартфон. Мужчина встал и вытер руки о платок, вынутый из кармана, отряхнулся от снега. Тело лежало тихо. Голубые глаза были широко открыты и бессмысленно смотрели вдаль. Из головы, что была повернута на бок, шла бордовая, почти черная кровь, смешиваясь со снегом и тут же застывая, останавливаясь на морозе. Ладони без перчаток, еще недавно покрасневшие от холода, теперь лежали на снегу совершенно бледные. Одежда стала мокрая и потемнела. Отдышавшись, он оглянулся по сторонам и пошел через Пологую к фуникулеру. Откуда, едва запыхавшийся и мокрый, он сел в свою машину и укатил прочь…