Машенька (остросюжетный роман)

1 ч. - Любовь и горе

                                                              «Господи, как томительна и сладка ты  любовь,

                                                               и как мучительна и горька ты бываешь порой!»

                                                                                                                   Автор

- Машенька, вставай! Завтрак на столе… простынет! - встревожил сознание донёсшийся  из столовой голос Елизаветы Аркадьевны.

Маша, ещё не совсем проснувшись, приоткрыла сонные глаза, и тут же утренний солнечный лучик, найдя щелочку между тяжёлых оконных штор, как мелкий карманный воришка, постарался шаловливо забраться в зрачок.  Маша быстро закрыла глаза, но сонное состояние встревоженной бабочкой куда-то вмиг улетело.

Она сладко, с постаныванием, потянулась и, прогоняя сон, улыбнулась. На щеках девушки, ещё розовых от сна, появились две премиленькие ямочки.

 «Господи, как хорошо-то! - продолжая улыбаться, прошептала она. - Слава богу сегодня последний университетский день:  распределение, конец студенчества, иии… я свободна, как птица в полёте!».

 Маша, чтобы окончательно  освободиться от чар Морфея,  ещё разочек сладко, с постаныванием, потянулась, и быстро выпрыгнув из постели, пританцовывая, направилась в ванную комнату.

На столе, прикрытые салфеткой, её ожидали омлет, булочка с яблочным джемом и кружка её любимого кофе – контпана, которое так замечательно умела приготовить только Елизавета Аркадьевна – их бессменная домработница и одновременно её нянька. Сколько помнила себя Маша, Елизавета Аркадьевна была всегда с ними, она была членом их профессорской семьи – её лучший друг и бессменный хранитель её девчоночьих тайн.

И сейчас, нянька, с улыбкой поглядывая на свою любимицу, сноровисто что-то колдуя над плитой, говорила:

- Машенька, сегодня у нас на обед будут голубцы и дядя Коля.

- В каком виде будет дядя Коля – фаршированном…, или просто так? – допивая кофе, с  шаловливой полуулыбкой поинтересовалась  Маша.

- Ну, что ты, деточка, как может быть дядя Коля в фаршированном виде? – смутилась Елизавета Аркадьевна. Он придёт к нам на обед. – Прости уж меня, старушку, не обучена я красиво и правильно выражаться.

- Ну, что вы такое говорите, Елизавета Аркадьевна. Ну, какая же вы старушка, вы ещё очень даже ничего.

Домработница чуть зарделась от похвалы и обернулась к своей любимице:

- Машенька, ты не опоздаешь в университет?

- Нет…, хотя…, - Маша вскинула глаза на настенные часы, - Ооо! Я действительно катастрофически опаздываю.

Она  быстро встала из-за стола и, со словами: «Спасибо за завтрак, Елизавета Аркадьевна, было всё очень вкусно!» - чуть ли не бегом отправилась переодеваться.

«Ах, егоза, ах, егоза! – донеслось ей вслед  ласковое ворчание любимой нянюшки. – Всё бегом, всё бегом…. Нет, бы пораньше встать и, как взрослой девушке, спокойно позавтракать, переодеться, и идти потом по своим неотложным делам…, так нет, всё на бегу норовит, всё бегом…»

- Нянюшка, не ворчи, я всё слышу! - в ответ крикнула Маша и, скрываясь в своей комнате, добавила - А то я и, правда, опоздаю!

                                                       *    *    *

В коридоре университета её кто-то окликнул Иркиным голосом. Обернувшись, Маша встретила встревоженный взгляд своей подруги. Та быстро приблизилась к ней и, взяв под руку, со словами: «Машка, ты, где пропадаешь?  Тебя уже спрашивали» - повела её к двери в конференц-зал.

 С Иркой их связывала многолетняя дружба, дружба ещё с детсадовских времён. Их в один и тот же день привели в детсад, и они сразу подружились. Потом была школа и парта на двоих, а затем, университет.

Ирка открыла дверь и, подтолкнув подругу в спину, прошептала: «Ни пуха, ни пера!». Маша только успела ответить - «Иди к чёрту!», как тяжёлая дверь у неё за спиной захлопнулась и, отрезав от внешнего мира, оставила её у входа в огромный актовый зал университета, среди гудящей тишины одну… - один на один с комиссией по распределению.