Машина забвения. Глава 2. Машина времени

Машина забвения. Глава 2. Машина времени

2. МАШИНА ВРЕМЕНИ


Утро следующего дня началось для меня с тонких пальчиков Линды, державших перед моим носом блюдце с чашкой кофе.

— Я прекрасно выспалась и исполню любой каприз по твоему желанию. Кофе? Чай? Сок? Завтрак? Бутерброды? Сладкое? Или ты любишь что-то поосновательнее: яичницу, жареную колбасу?

— Только тебя! Мне в самом деле всё равно, лишь бы сказка продолжалась.

— Тогда пей и кури, а я сварганю что-нибудь на своё усмотрение.

Она была тактична и, принеся завтрак, села за туалетный столик.

— А ты?

— Ешь, ешь, я же знаю, что может напрягать, когда подкрепляешься, а партнёр уже подзаправился и на тебя смотрит. Я с утра ем лёгкое и сладкое, уже перехватила парочку кексов и шоколад, не беспокойся. Приятного аппетита!

И моя красавица стала расчёсывать взлохмаченные кудряшки.

Я рвался в бой, вчерашнее восхитительное одурение охватило меня вновь. Эта девушка взывала к наплевательству на всё бренное и побегу от него.

— Какая у тебя программа на сегодня?

— Абсолютное ничегонеделание. Прогулки, танцульки, дурачества. Я люблю устраивать себе маленькие праздники, причём именно по будням. Какой смысл отдыхать в уикенд или на Новый год или Рождество: все и так заняты только этим. А вот по будням или на персональном дне рождения совсем другая атмосфера: это твоё, личное, собственное, — Линда лукаво скосила глаза в мою сторону. — Я индивидуалистка и приглашаю только избранных. Присоединяешься?

Разве меня нужно было спрашивать! Уже через час, после завтрака и восхитительной ванны с душистой пеной мы отправились в красной машине навстречу удовольствиям. Линда была волшебна: короткое красное спортивного покроя облегающее платье, серебряные украшения, крохотные ступни обуты в изящные туфельки. Я пожирал её жадным взглядом. Всё во мне пело, я летел в какие-то заоблачные выси, и сказка разворачивала своё полотно, будто и не желала заканчиваться…

Я не думал ни о чём, предоставив кроить сценарий наступившего дня Линде, уверенный в том, что моя малышка не подкачает. Она справилась на «отлично»…

Мы начали с того, что въехали в суетню и толкотню оживлённых центральных улиц.

— Похулиганим? — предложила Линда, опустила стекло, когда мы замерли перед красным глазом светофора, и перегнулась, взывая к вниманию водителя ставшей вровень с нашей машины. Тот вопросительно повернул к ней голову.

— Извините, — начала шалунья. — Ваша жена не говорит вам о том, что летом может ходить по квартире в трусах и легко возбуждаться, когда усаживается? У меня была та же проблема, и мы с бойфрендом решили, что я не должна справляться с ней в одиночку.

Я прыснул, наш случайный сосед удивлённо захлопал глазами и слегка покраснел, но в первую очередь — я не мог это не заметить! — он был очарован моей спутницей. Ответа от него Линда, естественно, не дождалась, разочарованно вздохнула и откинулась на сиденье:

— Поехали, дорогой! Общественное мнение молчит и оставляет нас в неведении насчёт своего отношения к животрепещущей теме.

— Линда, ты его здорово озадачила! — весело среагировал я, когда мы тронулись, оставив далеко позади заинтригованного, вернее, опешившего мужчину. — Как бы он в аварию не попал!

— Не волнуйся! Наоборот, тише будет ехать, так как глубоко задумается. О, опять красный! Смотри, там, рядом с чёрным «Лексусом», окно! Подъезжай слева!

Мы играли так с полчаса. Линда перегибалась к оказавшемуся рядом и, как и мы, ждавшему зелёный свет водителю, принимала самый глубокомысленный вид и озабоченно интересовалась, словно дело шло о наиважнейшем в жизни:

— Вы легко определяете, когда на женщине нет нижнего белья? Что скажете обо мне? Что под этим платьем: тело или лифчик?

Или:

— Скажите, вашу спутницу больше привлекают чулки на резинках? Я никак не могу выбрать, но склоняюсь к тому, что ажурный пояс делает меня сексуально более привлекательной.

Или:

— Мой партнёр обожает орехи, и вы понимаете, насколько измочаленной я просыпаюсь утром после того, как он с ними переусердствует. Может быть, стоит принять конвенцию о запрете их употребления перед сном? А то мы, женщины, существа такие хрупкие…

И ещё с десяток подобных пикантностей. Отъезжая от очередного удивлённо разинутого рта, мы заливисто смеялись, припоминая выражения лиц опрашиваемых. Один просто замирал, другому, скорее всего, ещё долго предстояло искать в салоне упавшую челюсть, а третий оказался стойким и даже попробовал, слегка высунувшись из окна дверцы, скосить глаза на ноги Линды… Наверное, это было пошло и глупо, но определённо и очень смешно — и мы хохотали до упаду. А потом оставляли машину у пешеходной зоны, гуляли с такими же прожигателями жизни, какими были сами, зубоскалили, завидя глупую рекламу, уминали картофель фри, сладкую вату и мороженое, отыскивали зелёный парк, располагались на траве и, прижавшись к стволу дерева, вспоминали детские игры в города и реки и гладили друг друга по рукам и щекам, снова мчались в машине, снова шутили, снова шатались по проспектам, распевали старые песенки, заскочив в караоке-клуб… Часы летели секундами…


Уже ближе к вечеру мы снова прогуливались в парке, и у меня вырвалось:

— О том, что было сегодня, я буду вспоминать до конца жизни и даже после. Ты веришь в то, что где-то в космосе есть огромное хранилище, в котором записаны не только все события, но и все мысли, настроения, чувства?

Линда, чуть притомившаяся, снова оживилась, глаза её заблестели:

— Ещё бы! Только не знаю, ядро это или сеть и где именно. И ещё, заметь, мы о себе говорили, а там же всё сохранено, обо всей Вселенной, представляешь? Дух захватывает! Как я хочу туда попасть! Чего только там не наберёшься!

— А мне кажется, я буду вспоминать свои последние двадцать четыре часа, то есть торчать в них и смотреть на нас со стороны — и мне не нужно будет ничего другого. Только эта сумрачная в приближающемся вечере аллея, только наш солнечный день, только твой смех, твои ладони и руки.

— Получай! — Линда рассмеялась, сплела пальцы, закинула их за мою шею и повисла на мне. Я завертелся на асфальте, кружа её, запрокинул голову и проорал в небо:

— Люблю тебя!

— Подожди! Ну, прекрати! — Линда заставила меня остановиться, тормознув об асфальт своей туфелькой, разжала замок сплетённых на моей шее пальцев и взяла меня за запястья. — А почему только последние двадцать четыре? Разве у нас не будет следующих?

Что и говорить, это было моё самое заветное желание! Я вырвался, в совершеннейшем восторге пробежал два десятка метров и, подпрыгнув, уцепил свисавшую ветку:

— Ура! Люблю, обожаю, владей!



Наша следующая ночь была бесподобна. Теперь вёл я, уже познакомившийся со всеми эрогенными зонами Линды, а моя красавица стонала и изгибалась в моих объятиях. Я не лгал своей девочке: не проходит и часа, чтобы я об этом не вспомнил…

— Сегодня я покажу тебе сказку!

— С тобой мне везде сказка…

— Но это совершенно особое место!

— И как же оно называется?

Я скользил взглядам по сладостным формам Линды. Потягивал кофе и опять куда-то рвался, куда угодно, только за ней. Меня словно намагничивала и неудержимо тянула за собой волшебная сила. Она звалась любовью и насчитывала уже сорок часов, второй день я просыпался в постели моей прекрасной.

— Машина времени! — ответила Линда. — Садимся в нашу и едем за город. По дороге — короткая справка, а дальше сам всё увидишь.

Через несколько минут прекрасная красная итальяночка уже рассекала нагретый летним солнцем воздух, летя по шоссе за городом. Линда знакомила меня с предстоявшими зрелищами:

— Это совершенно новый вид туризма, он насчитывает всего полгода, но уже бешено популярен. Представь, в отдалённой от городской застройки местах, километрах в восьмидесяти-ста возведён утопленный в густом лесу здоровый-прездоровый квартал, можно сказать, маленький городок. Дома, гостиницы, рестораны, пара кинотеатров, магазины, аренда автопарка… Конечно, всё это стоит недёшево, но статистика говорит, что окупается очень быстро. В этом городе ты забудешь обо всём на свете, это я тебе гарантирую. Больше ничего не скажу. Доедем — сам увидишь. Вот сюда, сверни здесь налево.

Я крутанул руль, выворачивая на боковую полосу асфальта. Что я ждал? Несомненно, чуда, а что же другое могло подстерегать меня, когда рядом была Линда?

Вскоре обещанный квартал показался. Мне трудно передать чувство, которое меня охватило, когда я увидел шлагбаум и серый камень ближайших домов. Всё и так было не как всегда, я и без того был невозможно счастлив, справа от меня сидела прекрасная Линда, я был охвачен любовью и плыл в хмельном дурмане, а тут передо мной встаёт неизведанное, ждущее, распахивающее двери, приглашающее только избранных, готовое посвятить меня в свои тайны, раскрыться передо мной! Внутри меня звенели и натягивались струны, о существовании которых я не знал ранее, чувство реальности отказывало мне, словно в дивном летнем дне я неожиданно оказался перед входом в какой-то храм с коробком волшебных спичек, исполняющих любые желания. Струны звенели от одного дуновения, явь и сон мешались в мечте и были…

Мы подъехали к шлагбауму, из будки слева от него вышел мужчина в офицерской форме и козырнул нам:

— Добро пожаловать в город забвения!

Я пытался переварить увиденное. В форме офицера что-то показалось мне странным, но додумать я не успел: бросил растерянно взгляд на открывшуюся мне картину, а потом изумлённо-вопросительно посмотрел на Линду.

— Сейчас ты всё поймёшь. Я ничего не хочу говорить, я и сама здесь впервые, но чувствую: мы приехали сюда не зря.

— Вам налево! — подсказал военный. — Вон к тем воротам.

Мы миновали пограничный пост и свернули к указанным вратам, распахнутым, словно тоже приглашавшим. Я выехал на просторную площадку — и обомлел: слева чинными рядами выстроился автопром последнего десятилетия: внедорожники и «Мерседесы», хаммеры и «Майбахи», «Лексусы», «BMW» — десятки и десятки… А справа! О боже! Разноцветные, будто приодевшиеся на праздник, нежно-салатовые, голубые и синие «Кадиллаки» и элегантные белые «Роллс-ройсы», тупорылые, стилизованные под и настоящие гоночные — все как один сверкали плавниками и обтекаемыми старомодными формами, в изгибах линий которых без труда угадывались овалы пятидесятых.

— Ничего себе! — пробормотал я, моему изумлению не было предела.

Как и на заставе, к нам подошёл сервисмен, как и в форме офицера, в его спецодежде тоже было что-то странное.

— Выбирайте любую и проходите туда, — он указал нам на маленькую дверь низкой одноэтажной конторки. — Оформите документы, наём посуточно.

— Я хочу эту, — прошептала Линда и протянула руку в сторону великолепного «Кадиллака» нежно-салатового цвета, широкого, слегка пузатого и снабжённого шестидесятилетней давности плавниками.

Она вышла из «Феррари», подошла к выбранной машине и замерла, поглаживая нагретую солнцем сверкающую поверхность.

Я коротко кивнул, мы вошли в маленький домик, чтобы оформить аренду. За тремя столами сидели три девушки, я силился понять, что не так, и тут до меня дошло: на столах не было компьютеров! Ни на одном, ни одного! Столы и стулья были из дерева — ни грамма пластмассы! На них лежали перьевые ручки и старые канцелярские книги! Причёски девушек украшали локоны, завитые щипцами, я знал эти волны, как-то уложенные в моём присутствии моей заностальгировавшей, уже не вспомнить, по какой причине, бабкой! На одном из столов стоял телефон с диском, в окно был врезан и слегка гудел старый-престарый громоздкий кондиционер, оттуда же, из тех лет, приёмник передавал лёгкую музыку. Затихшую мелодию сменил голос диктора:

— Добрый день! Мы с вами снова встречаемся на «Музыкальной панораме» и предлагаем очередную новинку в исполнении Элвиса Пресли. Наслаждайтесь вместе с нами!

Из ступора меня вывел голос вставшей из-за ближайшего к нам стола девушки, нечего и говорить, что на ней было платье из чистого хлопка с широким подолом и босоножки с красиво выгнутыми каблуками — понятно, по какой моде…

— Вам необходимо приобрести наши деньги. Как вы понимаете, евро и другая валюта от 1955 года и моложе здесь не ходят. А также сдать телефоны, планшеты, кредитные карты и пластмассовые изделия, — девушка обернулась к Линде: — Ручки и сумку можете оставить при себе.

— Да, конечно, — глаза Линды горели. — А я могу расплатиться пластиковой картой?

— Да, банкомат у нас в комнате рядом, чтобы не смущать взгляд уже настроившихся на нашу волну.

— Пойдёмте, пойдёмте! Алекс, подожди минутку!

Я кивнул и понял, что поразило меня на границе помимо отсутствия небоскрёбов: форма офицера — старого образца (как и впоследствии — сервисмена), каменные кладки домов, будки таксофонов, мусорные урны и формы величаво проплывшего и скрывшегося за углом автобуса.

В ближайшие пятнадцать минут нам выдали ключи от «Кадиллака» («Алекс, без дистанционного управления!» — счастливо простонала Линда), вручную выписанные квитанции и путеводитель по городу забвения. Линда с восторгом расплачивалась самыми что ни на есть зелёными-презелёными купюрами с маленькими портретиками посередине без тени цветных разводов. У них не было поперечной строки с обозначением номинала, продольной впаянной наверху нити и шершавой поверхности…

Я втягивался в ещё одну чудесную сказку в своей жизни, пожирая всё открывавшееся взору жадным взглядом, но к новой старой машине привык довольно быстро: сказывался «профессиональный» опыт.

— Это удивительный проект! — растолковывала мне Линда. — Конечно, что-то подобное запускалось и раньше, ты, наверное, слышал о гостиницах с обстановкой времён СССР, об обществах любителей старины, вступившие в которые не имеют права пользоваться телефонами и телевизорами, но это совсем другой масштаб: ты просто окунаешься в эту атмосферу, уходишь в неё с головой. Есть и другие кварталы: шестидесятых, семидесятых. Я хочу побывать везде, походить в этой одежде, послушать эту музыку, посмотреть это кино.

— Ты уже втянулась: для тебя всё — «это», а не «то», — улыбнулся я.

— Тебе нравится? Только честно скажи!

— Ещё бы! Разве ты можешь посоветовать что-то плохое? Я как в сказке, как во сне и мечтаю только об одном: глаза бы не открывать подольше.

— Я так рада! Ну, а теперь обзаведёмся одеждой! Подожди минутку, я буклет посмотрю, — Линда развернула путеводитель. — Ага, нам туда! Сворачивай! Без навигатора, по карте, без холодильника в тачке — какая красота! Дикий Запад в своём первозданном виде!

— Ну это ты немного перехлестнула…

Terra incognita лежала перед нами, в магазин мы вошли с восторгом первооткрывателей.

— Ты должен мне помочь, я ведь не знаю твой любимый цвет… С чьей экипировки начнём: с твоей или моей?

— Давай с твоей, мне не терпится полюбоваться на тебя в этих платьях.

Линда выбрала два платья, две юбки и три блузки. Когда она выходила из примерочной в новом одеянии, я только удивлялся, как мода пятидесятых могла делать женщину женщиной. Тоненькая, беззащитная, с подчёркнутой осиной талией, Линда была ещё краше в этих пышных юбках. И как подходили ей открытые сабо и босоножки на причудливо изогнутых каблучках! Высокий подъём ступни, узкая лодыжка, затянутая в чулок со швом сзади, — ахнул бы и не посвящённый в таинства красоты!

С моим облачением мы уложились быстрее. Серые брюки, как и следует, широкие и перехваченные простым ремнём, белая рубашка и чёрные туфли. Никаких джинсов и кроссовок, синтетики, всех этих несминающихся тканей, люрекса, стекляруса, в магазине не было капрона и нейлона, что уж говорить о лайкре и колготках «хамелеон», о самих колготках! Здоровый кассовый аппарат весело затрещал, выбивая чеки на наши покупки, из магазина мы вышли одетыми уже прилично, в новоприобретённом, и поехали в гостиницу. В предложенном нам номере кровати стояли на высоких ножках, занавески пестрели геометрическими узорами, на тумбочке стоял высокий телефон с диском, а в углу, на столике, — чёрно-белый телевизор с небольшим экраном.

— Великолепно! — определила Линда и сняла трубку с телефона. — Я закажу полдник, а потом — гулять! Возражения имеются?

— Абсолютно никаких! — я опустился на пол подле неё, обняв круглые коленки. — Пешком, в машине, на моих руках — выбирай!


Наверное, даже «музей» не был бы достаточно точным определением для этого удивительного квартала. В музей заходят в современной одежде и смущённо извиняются, если в кармане раздаётся трель мобильника, который забыли отключить, а в этом хранилище недавнего прошлого ничего не напоминало о последующих наслаивающихся друг на друга десятилетиях. Мы гуляли с Линдой по улицам, разглядывали витрины гастрономов, читали афиши на огромных цилиндрах ветхозаветных тумб, глазели на диковинные формы автобусов, здесь курсировала парочка — не столько для бедных, сколько для правдоподобия.

— Ты обратил внимание на лица? — тихо спросила у меня Линда. — Вглядись, смотри! Они все счастливы.

Это была правда, и, наверное, это было главным достоинством замечательного городка, затерянного в глуши зелёной дубравы…

— А дома, кто в них живёт? — спросил я у Линды.

Мы сидели в ресторане, на эстраде играли последний рок-н-ролл, саксофонист старался вовсю.

— Да постояльцы! Здесь же живут месяцами, это мы на денёк заехали. Ну и сервис, конечно. Официанты, уборщицы, горничные, повара, другая обслуга… Ты знаешь, я так хочу, чтобы через год-полтора этот квартал разросся бы и вдвое, и втрое…

— И многие другие кварталы?

— Да. Шестидесятых, семидесятых. Я ориентирована на прошлое, мне оно так мило! Как ты считаешь, это правильно?

— Конечно. Когда оно так прекрасно…

— И мирно. Без забот и опостылевшей суеты. Продолжим праздник?

Линда подняла свои дивные серые глаза, я потащил её танцевать…


Это был восхитительный день, мы гуляли пешком и разъезжали в нежно-салатовом «Кадиллаке», забегали на танцплощадки и кружились в только что запущенных рок-н-роллах, снова гуляли и ежеминутно говорили друг другу «смотри! смотри!», чуть ли не показывали пальцем на то, что нас удивляло.

Наступила ночь. «Вестсайдская история», просмотренная в летнем кинотеатре, настроила нас на романтический лад. Возвратясь в отель, Линда вышла на балкон и запрокинула голову.

— Какая ночь! И звёзды…

Бесспорно, наша третья ночь вместе была такой же сумасшедшей, как и две предыдущие…

Был почти полдень, когда Линда разбудила меня:

— Держи завтрак, мой верный рыцарь! И надень то, в чём приехали: мы покидаем это великолепие.

Я протирал глаза.

— А мы не останемся здесь ещё? Хотя бы на недельку? У меня есть деньги, так что с оплатой проблем не будет.

— Не волнуйся! У нас впереди ещё столько неожиданных поворотов…

Понятно, мне надо было прислушаться повнимательнее и к словам, и к изменившимся интонациям, но изменить что-то я был уже не в силах. И никто не мог…

Спустя полчаса Линда вела «Феррари» прочь от города забвения, я бросал последние взгляды на исчезавшую за раскидистыми кронами сказку. Дорога была ровна и легка, солнце по-прежнему весело светило, но сердце почему-то сжималось… Ещё через несколько минут пути из-за ближайшего поворота навстречу нам вынырнул чёрный неприметный «Фольксваген».

— О! Это же мои друзья! — обрадовалась Линда. — Я отличу их машину даже из тысячи.

— Не волнуйся! Не ты, так они тебя точно заметят.

Наши машины остановились в пяти метрах друг от друга.

— Вылезай! Я тебя познакомлю!

Мы вышли из автомобиля, Линда протянула руку первому из троих мужчин, покинувших свой «Фольксваген» и стоявших перед нами.

— Привет, мальчики! Держите его, теперь он ваш!

В наручники мои руки заковали прежде, чем я оторопел.

— Прощай, Ромео! С тобой было весело!


Линда смеялась своим серебристым смехом, непокорные кудряшки легко обдувал летний тёплый ветерок…

***



Вчера мне предъявили обвинение в угоне автотранспорта, насчитав более десятка эпизодов. Из подозреваемого меня переквалифицировали в арестованного и переместили в следственный изолятор. Бог меня пока милует: я сижу в камере с тихим старичком и каким-то совсем зелёным юнцом, попавшимися на кражах. Моей неволе пошли четвёртые сутки, всё это время я сходил с ума и силился разобраться, что же произошло, но ничего не понимал. Линда предала меня, она работала на полицию — это несомненно. Но зачем, зачем она устроила мне это представление, преподнесла такой щедрый подарок? Я искал и не находил ответа, пока меня не вызвали в комнату для свиданий:

— Поднимайся, к тебе пришли.

Да, это была она, МОЯ Линда, но какая! От фривольных кудряшек не осталось и следа, передо мной стояла уверенная в себе женщина в шикарном безукоризненно белом костюме, плиссировки годе на юбке и пиджаке восходили ко второй половине восьмидесятых, белые лодочки были украшены рубинами, и точно такой же узор повторялся на изящной кожаной сумочке, красиво уложенные волосы были убраны под шляпу с широкими полями. Я должен был ненавидеть её — и не мог. Всё перегорело во мне, кроме того, что я всё ещё любил и всё ещё тянулся…

— Линда, любимая, ну зачем?

Она усмехнулась и уселась за стол, приглашая и меня:

— Присаживайся, пупсик! Заинтригован и ни черта не разбираешь? Я тебе помогу. Тебя могли сцапать ещё тогда, когда ты залез в мою машину, но нам надо было добраться до всей вашей банды. Адреса, пароли, явки. Нам нужны были твой телефон на длительное время и ты на свободе до определённого момента. Нужно было быть уверенным в том, что ты ничего не чухнешь, не подашь никаких сигналов об опасности, нужно было хорошенько покопаться в твоём мобильнике. Узнать, какие приложения у вас в ходу, выйти на всех членов вашего сообщества… Не каждого можно было запеленговать с первого раза — вот и был устроен этот маскарад. Теперь все задержаны, вместе с главным крышующим.

— Ты любила меня? — я с тоской вглядывался в серые глаза. — Хоть сколько-нибудь, хоть чуточку?

— Я тебя умоляю! — рассмеялась Линда. — Ты о чём, что у меня может быть общего с тобой? Несколько оргазмов в постели не повод для страсти.

— А я верил тебе и думал, что мы будем вместе… Неужели тебе совсем меня не жалко?

Линда опять расхохоталась — на этот раз со злорадством:

— Солнышко, ты настолько глуп, что можешь думать о том, что я тебя вообще принимаю во внимание? Кто ты такой? Ты действительно считаешь, что всю эту кутерьму органы затеяли из-за вашей кодлы и прибегли к моей помощи из-за нескольких угнанных автомобилей? Да ты хоть представляешь, кто был с тобой два с половиной дня? Я профессионал экстра-класса, и задержание вашей банды — так, пара зачётных очков. У нашей группы было задание свалить того, кто вас крышевал, а вместе с ним — словить и двух-трёх столь же крупных рыб. Обнародовать их связь с криминалом, скомпрометировать, ославить, порушить карьеру, закрыть вход в высокие сферы, изолировать, упечь. В этой игре вы для нас были просто грязью под ногами, да и ты попался так, по случаю. «Феррари» мы планировали оставить на стоянке на несколько дней — не ты, так другой из вашей организации клюнул бы.

— И для другого у тебя готов был точно такой роман?

— Этот или другой, я не оперирую мнимыми категориями. Отсиживайте теперь своё на нарах. Пожировали — и довольно.

Я не мог с этим смириться, несмотря на то, что она сделала, наплевав на то, чем меня считала и как ко мне отнеслась, я любил её и боялся за её безопасность.

— Линда, это же такие жестокие игры! Рано или поздно кто-то тебя засечёт, ты слишком красива, чтобы долго оставаться неузнанной, тебе вспомнят старое, заставят заплатить… Тебя убьют!

— Мальчик мой, Линда — фантом. Через десять-двадцать дней или через месяц я всплыву в другом месте, в другом качестве, с другим именем, с другим заданием и с другими придумками. Мне нравится изощрять свою фантазию и наказывать порок, так что не волнуйся за меня. Я принесла тебе апельсины, подкрепляйся! Vale et me ama!

«Прощай и люби меня». Всё было кончено, я тянулся взглядом за великолепной фигурой, пока она не исчезла за закрывшейся дверью…



Я сижу в камере и жду конца следствия и суда. Я очень хорошо представляю, какая жизнь будет уготована мне, смазливому, красивому, молодому, после того, как суд состоится. Подставлять задницу вшивым уголовникам после объятий Линды? Увольте! Придётся мне разорвать рубашку или майку и сплести верёвочку, похоронить себя вместе с горькими разочарованиями и порушенными мечтами… Где ты, Линда? Почему я по-прежнему люблю тебя?