Маска. Бонус

Бонус

— Кхм-кхм, — эхом раздалось вдруг в пустом коридоре правого крыла.

Я остановилась. Ухмыльнулась и огладила свободной рукой прохладную струящуюся ткань летнего платья, покрепче сжав Муратовский диплом. Красный. Да, всё-таки ему пришлось исправлять ту тройку в последний момент… хах! Как же непросто оправдывать надежды целой кучки воинственных женщин: мамы, бабушки, жены, пяти взбалмошных сестёр и новой деканши-шантажистки!

— Куда спешите, Виолетта Сергеевна?

Ох уж этот будоражащий грудной голос… Я прикрыла веки и выдохнула.

Сообразив, как усмирить отплясывающую на губах кривую улыбку, спешно обернулась. Платье вскружилось и нежно опустилось подолом с мелкими вышитыми васильками к голым коленям. Мой милый Лекса, прислонившись плечом к стене, наверняка, нагретой затянувшейся городской жарой, стоял против солнца. Невозмутимый. Сверкающий голубыми прищурившимися глазами. В его жгуче-чёрных кудрях скромно терялся свет.

Муратов облизнул и прикусил губу — привычка, всегда действующая, как электрический пробой на металлический корпус. Я вздрогнула. Пробежалась цепким взглядом по отглаженной мною рубашке из хлопка с коротким рукавом и улыбнулась.

В момент наших утренних сборов эти мускулистые оголённые руки перебирали звенящие струны на гитаре.

— Куда я? Да так... один балбес дописывал диплом в самый последний момент. Мне сказали, что он был занят организацией концерта вместо учёбы, попросили войти в положение. А теперь я доношу его отчаянные труды в архив позже положенного.

— «Отчаянные»? — Муратов отшатнулся от стены и приблизился ко мне вразвалочку.

Смерил пробирающим до зноя взглядом, медленно заправив мне за ухо короткую прядь. Сладостный трепет прошёлся по груди и залёг приятной тяжестью в рёбрах. Тут сквозь притворную бесцеремонность Лексы проступили нежные прикосновения. Он мягко улыбнулся. Потянулся к своему воротнику, чтобы расстегнуть ещё одну пуговицу, и на мужской кисти блеснуло золотое обручальное кольцо.

— Хм… значит, вы не оценили чертежи по модернизации релейной защиты на базе микропроцессоров? Жаль. А мне ведь с этой работой помогала сама… зам декана, — подмигнул Лекса.

Ну ещё бы! Как не выручить собственного мужа?!

— Её часть рекомендаций выглядит довольно перспективно, — томно вздохнула я, нахваливая саму себя. Но тут же откашлялась и опустила взгляд. Мне сегодня было слегка неловко. Дело в том, что сексуальная игра в преподавательницу и студента подходила к концу… Вот и пробежали полтора года. — Слушай, Лекса… тебя разве не заждались одногруппники? Я слышала, вы хотели прогуляться по набережной, отметить выпускной.

Он, конечно же, мог делать всё, что ему заблагорассудится в рамках закона, романипэ* и нашего с ним брака… но почему же Лёша добровольно отказывался от празднования вручения дипломов в кругу таких же, как и он, счастливчиков?

Это они не взяли его с собой?! Побоялись, что выкрадет цацки или всё восторженное внимание выпускниц? В последнем он был спец…

— Хах! Мне неинтересно, — пожал Муратов плечами, — с ровесниками.

— А, — мои брови самопроизвольно вздёрнулись. Непослушные губы растянулись от нескрываемого удовольствия. — Значит, ты… — Башка Кудрявая, — собрался со мной на преподавательский банкет в деканате? Там кстати Александр Вадимович пришёл тебя поздравить, хотел угостить домашним самогоном…

Декан в отставке от должности, но не от распития диэлектрика*!

— Кхм… он уже.

А-а-а! Так значит?! Я сощурилась, поведя кончиком носа ближе к самодовольному лицу Лексы. Он упёрся языком в щёку и поиграл густыми бровями, не отодвинувшись ни на йоту.

— Ну-ка дыхни, студент.

Послушный Муратов склонился ко мне, замершей от сопротивления желанию поцеловать его как можно более непристойнее прямо в коридоре ВУЗа. И, в отличие от совестливой Вилки Сергеевны, решил не беспокоиться о приличиях. Беззвучно припечатался приоткрытыми трепетными губами прямо к моему рту и садистически плавно углубился, придерживая меня за подбородок. На языке ощутилась быстро ускользающая алкогольная горчинка, его жаркая слюна.

Пальцы, сжимающие красный переплёт его диплома, онемели. Я вспыхнула вожделением.

— Ты пьяный? — вырвался у меня шёпот прямо у соблазнительного, вновь ищущего поцелуя Лёшиного рта.

Он подглядел через приоткрывшиеся тяжелые веки. Длинные ресницы дрогнули.

— Совсем немного.

— Если нас увидит Явлина, — деканша высокоморальных принципов, — она нас за крокодилы* подвесит… к люстре в актовом, — судорожно втянув воздух, предупредила я уже возбуждённого Лексу.

Друг от друга нас преграждал теперь не только жёсткий переплёт. Ткань мужских чёрных брюк натянулась на окрепшем члене.

— Ты права, Вета, — зачарованно кивнул Муратов. — Зайди со мной в радиорубку.

Когда он так называл меня, я молниеносно меняла роль командирши на смиренную жёнушку.

— Ну а… — я взволнованно заглянула ему за спину и никого не обнаружила. Выпускники, гости, наверное, всё ещё покидали актовый зал в соседнем корпусе и фотографировались, а на этаж выше от нас с Лексой уже начался шумный банкет в деканате. — А… а как же твой диплом? Я несла его в архив!

— Ему ещё пятьдесят лет пылиться, — томно моргнул Лёша. — Подождёт немного?

— Вопросов больше нет.

Надо слушаться будущего сотрудника МПТУ. Всё-таки руководитель студенческой радиостанции и организатор концертов из культурно-массового центра!

Мы скрылись за дверью мрачной рубки, закрыли её изнутри на ключ, но Лекса не торопился включать свет. Он и в темноте с ослепительно мигающими красными точками на пульте прекрасно ориентировался в своём новом «кабинете» после ремонта. Здесь стоял едва уловимый гул оборудования и не имелось ни единого окна. Благодаря этому спрятанные от солнечных лучей голые стены источали прохладу. Я бывала в радиорубке достаточно редко, поддерживая легенду о нашем благоразумии… и впервые без посторонних глаз.

— А я думала, наше радио ушло на каникулы, — проронила я, нащупав пустую полку на стеллаже.