Материальная мысль

Материальная мысль

ГЛАВА 1

В небольшой, но уютной комнате было тихо и сумрачно, а ночь за окном ещё догуливала отведённое ей время. Библиотека, стоявшая в несколько ярусов вдоль стены, ломилась от книг, диссертаций и докладов.

Свет настольной лампы едва освещал большой письменный стол, стоявший у окна. На левом конце стола стояли красивые антикварные часы, в центре лежала большая тетрадь, а чуть в сторонке — пара вырванных и скомканных листочков, несколько сломанных карандашей, точилка с рассыпанными стружками и курительная трубка. Секундная стрелка настольных часов, словно вечная гончая, уверенно бежала по кругу циферблатного ипподрома, отсчитывая секунды до сигнала будильника.

Учёный Альберт Крох, который этой ночью так и не смог уснуть, работал до самого утра. Но, несмотря на усталость, он всё же обратил внимание на часы и опередил эту секундную гончую, нажав на верхнюю кнопку будильника и не дав ему нарушить утреннюю тишину.

— Мысль материальна… — словно одержимый, с гримасой напряжения на лице шептал Альберт себе под нос и, сильно вдавливая ручку, что-то записывал в тетрадь.

— Ты почему не спишь? — входя в комнату, тихо спросила его жена. Подойдя к Альберту, она положила руки ему на плечи.

— Люба, мысль материальна, — тихо прошептал он, обернувшись к ней с выпученными глазами и наморщенным, словно стиральная доска, лбом.

— Я знаю, — улыбнувшись, ответила она. — Тебе надо отдохнуть, ты очень много работаешь и устало выглядишь. У тебя уже круги под глазами, — добавила его супруга и провела пальцами, словно гребнем, по его кудрявой, хоть и с небольшой проседью, но всё ещё густой чёрной шевелюре.

— Нет, ты не то, что нужно, знаешь! Мысль — это и есть материя, — резко размахивая рукой, уточил Альберт и посмотрел на неё, в надежде, что она поймёт его.

— Да знаю я, — опять улыбнулась она ему в ответ. — Думай о хорошем — и всё сбу…

— Да нет же! — уже раздражённо, в крик, перебил он её и, бросив свои очки на стол, резко встал. — Зарождающаяся энергия в нейронных связях нашего мозга во время мышления состоит из частиц иона, как и любая другая энергия! По сути, если очень грубо, конечно, и для простоты понимания, это своего рода и есть сама материя мысли. Ион — это материя мысли. Понимаешь?!

— Нет.

И тут Альберт, глядя на неё, открыл рот, словно до него ещё что-то дошло, и, опускаясь на стул с округлёнными от удивления глазами, он произнёс:

— Тогда возможно, гипотетически, конечно, что этот заряд энергии или сама мысль выступает в виде какого-то кода или шифра. Ведь, глядя на этот самый ион или заряд, визуально невозможно что-то понять в принципе. А значит…

— Альберт, ты меня уже пугаешь, — не унималась Люба, пытаясь пригладить его кудрявые волосы. — Может быть, действительно отдохнёшь немножко? Или давай съездим куда-нибудь, на море, например, или хотя бы на дачу, подышим свежим воздухом. Ну сколько ты уже можешь тут сидеть взаперти? Окно хотя бы открыл. Кстати, вчера мама звонила, в гости приглашала. У папы предюбилейная дата, 69 лет будет в конце недели, надо заехать хотя бы ненадолго, поздравить. Я насчёт подарка подумала, может быть, билеты в Мариинский театр им подарим или на концерт какой-нибудь? Что скажешь?

— Люба! — нервно крикнул Альберт. — Тогда наш мозг является не только генератором этих электрических зарядов, но и их дешифратором! Ты понимаешь, что это значит?!

— Нет, я же всё уже сказала по этому поводу! Что ты заладил? Мысли, заряды какие-то, шифры! Совсем сбрендил? Ты так с ума скоро сойдёшь с этими исследованиями! — теперь уже Люба раздражённо ответила ему, моргнув от испуга.

Но Альберт уже отвернулся от неё и, снова надев очки, продолжил что-то нервно записывать в тетрадь, тихо нашёптывая:

— Так… Надо всё зафиксировать. Так, черновик. Если мы можем заряжать энергией из розетки наши батарейки, значит, мы могли бы и с нейронных связей снимать эту энергию, как из розетки, только в микроскопических объёмах, и где-то хранить её. А отсюда значит следующее: сняв с нейронных связей такой заряд энергии, как с одного генератора-шифратора, мы могли бы им зарядить другой мозг, то есть передать эту энергию. Тогда, возможно, чужой мозг смог бы принять и раскодировать этот заряд энергии, как дешифратор. А значит, можно… — тут он снова снял очки и, помолчав, сказал:

— Прочитать чужую мысль.

Альберт в задумчивости уставился в окно.

— Валентин Ёзефович! — неожиданно за спиной кто-то позвал доктора, тем самым прервав его глубокие размышления.

Повернувшись, он увидел красивую женщину средних лет, которая уверенно шла в его сторону, цокая каблуками по коридору отделения НИИ «Мозга человека».

— Меня зовут Любовь Игоревна, я…

— Да-да, здравствуйте, Любовь Игоревна, — улыбнувшись, поздоровался он с ней. — Меня уже предупредили, что вы заедете к нам.

— Ну, как он там?

— Состояние стабилизировалось. Недавно нам пришлось дать ему тетрадь и карандаш, теперь он хоть чем-то занят и что-то там даже записывает. До этого бегал по палате и портил стены, и без санитаров было просто не зайти к нему.

Люба с грустью посмотрела через дверное окно в белоснежную палату, где у окна сидел мужчина за маленьким больничным столиком, привинченным к полу, и, записывая в тетрадь, то и дело поворачивался, что-то говоря в пустоту.