Материнская любовь

Материнская любовь

Почитай отца твоего и мать – это первая заповедь с обетованием…   (Ефесянам 6:2).

Один за другим к остановке подходили троллейбусы.  Люди толпились на тротуаре, то и дело нарушая его границы  и вываливались шумными массами на проезжую часть. Всякий раз, когда подходит транспорт, толпа гудит и сгущается.  Она подбирается вплотную к троллейбусу и в нетерпении замирает у самых его дверей. Кто займет сегодня сидячие места?  Этот серьезный вопрос более всего занимает людей и толкает их на отчаянные поступки. Вот двери открываются, и живая волна устремляется в салон.  Здесь нет места слабому.  Выживает сильнейший. 

Уже немолодой мужичок с седыми висками отчаянно пробивает себе путь к ближайшему сиденью толстой кожаной сумкой.  Он пенсионер и давно заслужил себе сидячее место, когда еще при Советах давал в шахте 300% плана. Гневное выражение его давно не бритого лица предупреждает об опасности всякого, кто осмелится встать у него на пути.

Отчаянно разукрашенная девушка пробилась к вожделенным местам и оккупировала два - для себя и своей лучшей подруги. Каждое их утро начинается с конечной остановки.  Впереди трудный студенческий день; нужно экономить силы и нервы. 

Подвижная как малек рыжая бабушка громко ругается, когда кто-то больно наступает ей на больные ноги…

Кто-то дышит кому-то в лицо перегаром…

Густой навязчивый запах чьих-то духов наполняет душную атмосферу салона…

Кашель…

Смех…

Вот уже нет сидячих мест, и толпа снаружи заметно поредела.  Водитель скоро займет свое место, и троллейбус двинется по бесконечному проспекту от остановки к остановке…

Типичная картина типичного города.  Все действия происходят с завидным постоянством. Меняются только номера подходящих к тротуару троллейбусов. 

Как-то раз, угораздило меня оказаться ранним утром на конечной.  Все происходило по заданному сценарию.  Транспорт подъезжал, люди наполняли его.  Отъезжал один, подъезжал другой. 

Как обычно я ждал одиннадцатый номер.  Мне предстояло получасовое путешествие по одной из центральных улиц Донецка. 

Толпа сгущалась.  Кто-то начинал терять терпение и громко спрашивал: «Одиннадцатый давно был?».  Ему, конечно же, никто не отвечал.  Время шло, и с каждой минутой, все больше казалось, что наши ожидания вот-вот должны увенчаться успехом.  Ожидания оправдались.  Очень скоро к тротуару грузно подкатил двойной вагон.  Двери с грохотом отварились, и толпа с гвалтом ринулась в узкие проходы.

   В такие напряженные моменты я предпочитаю находиться в стороне от передовой.  Шумные баталии за сидячее место просто претят христианскому мировоззрению.  Мне всегда кажется, что те, кто врывается в транспорт в первых рядах – самые нуждающиеся слои населения, обделенные в других областях общественной жизни.  Я стоял в стороне и терпеливо ожидал, когда-же, наконец, спадет напряжение у ближайшего ко мне входа.  После того, как первая неистовая волна схлынула, настало время грузиться и местной интеллигенции.  Кто-то вежливо пропустил вперед молодую даму, а старичок с потертой папкой под мышкой галантно подал руку престарелой женщине, по всей видимости, своей жене.

Когда я уже было собрался проследовать внутрь, мое внимание привлекла маленькая согбенная старушонка.  Она смиренно ожидала своей очереди.  Всем своим видом она выказывала нерешительность и волнение.  Мое внимание привлек ее необычный вид.  С виду ей было, по меньшей мере, лет сто. Но ее одежда была слишком легкой для осенней сырой погоды.  Трясущимися пальцами она судорожно сжимала корявую палочку и с каким-то ужасом взирала на открытую пасть дверного проема.  Кто-то, наверное Сам Господь, удержал меня и не дал войти в порядке очереди.  Я понял, что этот человек нуждается в моей помощи.  Так поступил бы на моем месте всякий.

Людей на тротуаре становилось все меньше и меньше.  Скоро из тех, кто желал ехать этим рейсом, остались только мы вдвоем.  Первая бабушкина попытка войти внутрь не увенчалась успехом.  Оказалось, что она просто не в состоянии поднять ноги до первой ступеньки.   Она упрямо несколько раз повторила свою попытку, прежде чем позволила мне внести ее в салон.  Она цепко ухватилась за поручень, двери закрылись, и троллейбус медленно покатил по широкому проспекту.

• Ну, бабуля, в таком-то возрасте вас уже должен сын на машине возить. – Сказал я ей, когда она посмотрела на меня благодарным взглядом.
• Долго ли ехать до «Дружбы»?- спросила она.
• Мне дальше, я вам покажу.
• Вот спасибо, сынок, не знаю как тебя и благодарить.
• Да не за что меня благодарить.  А что вы в городе одна?  Внучат что ли нет?
• Ой, сынок, внучата то мои уже взрослые, в школу ходят,  Ванечка в шестой класс, а Юра в десятый.  Где им за мной смотреть, я уже старая, со мной не интересно. Они у меня очень послушные мальчики. – Старушка с гордым видом пожевала свои морщинистые губы и продолжила: - Леночка, дочка моя, их вот как держит. – И она показала сжатый сухенький кулачок, - Это потому что семья у нас интеллигентная.  Дочка моя, между прочим, два института закончила, теперь в академии работает. Зять тоже главный инженер на фирме какой-то. 
• Так где же он сейчас, зять то ваш?
• А на работе он.  Он очень занятой человек.  Уезжает очень рано, а возвращается поздно.  Иногда они с Леночкой даже ругаются из-за этого.  Но вообще-то они живут дружно.  По утрам перед работой вместе кофий пьют…