Матвева пустошь

Матвева пустошь

Возвращаться домой я решила поездом. Пятнадцать часов укачивающего стучания и скрежета металла по рельсам дадут мне ещё какое-то время на размышления. Хорошо, что меня не провожала, как это бывало раньше, многочисленная родня. Я уехала из своего дома в другой город спонтанно, как и появилась в родительском доме. Но мой приезд получился не совсем неожиданным.
Всегда удивлялась материнскому сердцу, которое может чувствовать беду на расстоянии. И не только беду. Уловить смятение чувств, недосказанность по телефону в кажущемся спокойствии, скорую бурю негодования. Так было и в этот раз. Увидев меня на пороге квартиры, сонная мама произнесла:
– Я чувствовала, что ты приедешь сегодня. Ты самолётом?
Конечно, самолётом. Мне так хотелось скорости. Быстрее убежать, уехать, улететь, вырваться из плена своего быта. Разломать стены, разрушить всё, что меня окружает, превратить всё в пустыню, испепелить для того, чтобы на новом месте с чистого листа… Как в детстве хотелось разрушить построенный из разноцветных кубиков домик, разбросать по полу все кубики, перемешать картинки, а потом заново выстроить другой красивый, крепкий дом.
Господи, как хорошо было у мамы! Жаль, отпуск закончился быстро. Но неделька, проведенная в тихих беседах, в воспоминаниях, пересудах о том: «А ты помнишь? А этот где? А как та?» пролетела быстро и безвозвратно. Когда еще сможешь вернуться в свой тихий старый городишко, где многое поменялось, где знакомые разъехались по другим городам. Где тебя почти все забыли и ты почти никого не узнаешь. Но от этой неузнаваемости тебе хорошо и спокойно. Ты просто живешь, просто ходишь по улицам, и с тобой здороваются, просто потому, что так принято в этом городе. Удивительное это умиротворение бывает не часто, а с годами такого душевного спокойствия становится всё меньше и меньше.

Состав заскрежетал железом и тронулся с места. Я сидела в купе, даже не поставив сумку в багажный отсек. И смотрела на перрон, на провожающих, на все быстрей убегающий город, и мне не хотелось ни о чем думать. Хотелось просто сидеть и смотреть на ускользающий пейзаж.
Стук в дверь купе вернул меня из сладостного небытия. Поздоровавшись, в купе зашёл мужчина с проседью в волосах. Его возраст мне определить было трудно. Толи мужчина средних лет, но на лице следы потерь и переживаний. Толи пожилой, но выглядит моложаво. Крепкий, чуть сутулый из-за высокого роста, с сильными натруженными руками, он поздоровался со мной мягким, но твёрдым голосом. Окинул взглядом купе: всё ли в порядке поставил со знанием дела две нелёгкие на вид сумки.
– Вы до конечной? – спросила он меня, чуть улыбаясь. И видно было, что ему не важен мой ответ. За вопросом он спрятал своё счастье, словно смущаясь его, но его выдавали сияющие, наполненные этим чувством глаза.

– Нет, мне рано утром выходить, – ответила я ему.

– Значит, я выхожу после вас, ответил он и поставил мою тяжёлую сумку с мамиными гостинцами, где ей и положено было стоять.

Покупая билеты в этот состав, я даже обрадовалась, узнав, что придётся ехать в спальном вагоне. Других свободных мест не было. Надежда на то, что буду возвращаться домой наедине со своими мыслями, обрушилась с появлением попутчика.

– Давайте знакомиться, Матвей. Еду, между прочим, из Матвеевой пустоши.
– Очень приятно, Юля, – ответила я, – слышала об этом заповеднике, но никогда не доводилось побывать там.

Утолив любопытство нового знакомого, я засмотрелась в окно на мелькающие пейзажи, думая только об одном: зачем я сорвалась? Зачем потеряла несколько дней, к чему вся эта суета, если ничего не меняется на протяжении уже нескольких лет? Всё тоже, всё так же.

– Хочу заметить, что очень даже жаль! Прекрасные места. Кстати, там мои родители познакомились друг с другом, потом нарекли меня Матвеем, в честь названия пустоши. А какова цель вашего путешествия? – выдернул меня из мысленного транса Матвей, – зачем вы приезжали в этот город?

– Зачем? Зачем? Зачем? – в моей голове стучал вопрос в такт колёсам, – маму навещала, – ответила я ему, отведя взгляд на новый пейзаж за окном.

Зачем? Сама не знаю зачем. Думала что-то изменить, поменять в своей жизни. Но, видно, ничего уже изменить нельзя.

– Вы стоите перед выбором? – спросил Матвей.

Догадался? Прочёл по лицу, глазам?

– В том и дело, что выбора никакого нет, – тихо ответила я ему.

– Выбор всегда есть. Знаете, прошлое тянет нас вниз и, как трясина затягивает жертву в свои сети. А если попробовать его отсечь, осмыслить прожитое и превратить в опыт? Оставить прошлое там, скажем, на страницах своих воспоминаний. Собраться с духом и решиться сделать первый шаг за границу условностей. Шаг, который держит нас в прошлом, боясь неизвестности будущего. Знаете, менять свою жизнь никогда не поздно. Подумайте.
Матвей прилёг, казалось, погрузившись в сон. А может, в воспоминания, которые он, как советовал мне сейчас, раскладывает по страницам своей памяти, и теперь листает, читает, пересматривает их, как книгу своей жизни. Анализирует поступки, что-то отсекает мешающее, ненужное или, наоборот, выуживает из уголков памяти согревающие душу моменты.
Я тоже опустила голову на подушку с той мыслью, как я объясню мужу мой спонтанный отъезд? При отъезде я ничего толком ему так и не объяснила. Просто позвонила на работу и сказала, что лечу к родителям. А почему он так спокойно отреагировал на моё сообщение об отъезде? Почему мы стали спокойны друг другу? Может, всё банально? Прошла любовь, завяли радости цветы? Всё глупо, всё банально, но так жить дальше я не могу, я задыхаюсь. Я встала и хотела выйти в тамбур.
– С вами всё в порядке? – я вздрогнула, Матвей с тревогой смотрел на меня.
– Бессонница, не могу уснуть, – ответила я.
– Душно, мне тоже не спится. Но мне всё равно нравятся поезда, дороги. Даже этот стук колёс не раздражает. Наоборот, будоражит воспоминания. Ну что, по чайку? Со знакомством организуем?
Как странно. Не предложи он чайку, я бы ещё долго не хотела кушать. А напомнил и мне кажется, я смогла бы сейчас слона слопать. Я посмотрела на попутчика. Ничего, интересный мужчина, волосы с красивой проседью. Глаза такие с искоркой.
– Можно и чайку. Вы достаньте, пожалуйста, мою сумку, – попросила я его.
– Да вы не суетитесь, и не доставайте свою курицу. Знаю я ваши женские штучки. Обязательно в дорогу жарите кур да яйца десятками. Долой привычный рацион! Сейчас я вас буду угощать рыбой, да не просто рыбой, а той, которую выловил сам и собственноручно закоптил прямо на берегу озера. Запах запах, ощущаете?
Он стал спокойно, без излишней суеты распаковывать большую спортивную сумку, из которой шёл необыкновенно вкусный запах рыбы. У меня слюнки потекли ручьем, я сглотнула и растерянно сказала:
– А курица пусть пропадет?
– Да не переживайте, не пропадет. А пропадет – туда ей и дорога!
Матвей выложил на столик пластмассовую мисочку с запеченным в мундире картофелем, пакет с помидорами и огурцами.
– Хлеб белый забыл, так и знал! А вы, наверное, на диете белый и так не едите? Нет? Чудесно! У меня есть чёрный с замечательной хрустящей корочкой. Местные пекари такой продают! Чудо, а не хлеб! Пируем! Я за чаем! Да, милая Юля, предупреждаю! Не пью и практически не курю, бросаю! А вы?
– А я и не пью, и не курю.
– Понял, несу чай.
С этими словами он вышел из купе, а я стала хлопотать над столом, который приобрёл более цивилизованный вид.
Интересно получается, я всегда с посторонними людьми веду себя скованно, смущаюсь. А с этим совсем незнакомым мне мужчиной я чувствую себя естественно, непринуждённо. Странно. Как есть хочется! От этого запаха одуреть можно. Присев на своё место, я с нетерпением стала ждать появления Матвея.
– Нет, вы колбасу убирайте! Лучше мы ею полакомимся потом. Если влезет. Рыбки до отвала, я вам гарантирую. Приступим-с! – сказал Матвей, ставя стаканы с чаем на стол.
Он достал из сумки лимон и складной нож. На блюдце, взятом у проводницы, разрезал лимон. Разложив газеты вместо тарелок, он выложил свёрток из плотной бумаги, в которой была завёрнута одна рыбёшка. Развернув его, он придвинул рыбу ко мне. Такой же свёрток он развернул для себя.