Маяк

Маяк

Однажды, сидя на песке и глядя на бездонный океан, старик увидел у края горизонта прекрасный корабль. Даже несмотря на огромное расстояние он показался ему великолепным. Его формы были изящные и утончённые, а в развевающихся, светлых парусах отражались солнечные лучи.

Конечно, в этом океане были и другие корабли. В каждом из них было что-то своё, какая-то своя изюминка. Но впервые, за всю свою жизнь, старик испытал это чувство прекрасного, увидев этот корабль.
Вначале он даже не мог понять, что происходит. Это чувство было совершенно новым для него, совершенно непонятным. Он видел многое, испытывал многое, и поэтому даже и представить себе не мог, что на этом свете существует ещё хоть что-нибудь, хоть какое-то чувство, доселе неизвестное ему.
Неизведанное.
Как оказалось, раньше он и понятия не имел, что такое – чувствовать. По сравнению с тем, что он испытывал в этот момент, всё остальное, испытанное ранее, казалось теперь лишь прелюдией. Лишь игрой.
Он осознал, что всю свою жизнь был мёртв. Это и пугало, и воодушевляло одновременно.
Подняв руку, он прикоснулся ладонью к своей груди. Впервые он ощутил биение сердца. Его сердца. Он не понимал, билось ли оно раньше и он просто этого не замечал или оно всегда было мертво словно камень.
Впрочем, всё это уже не имело никакого значения. Ведь теперь у него было сердце. Настоящее. Живое.

«Несомненно это как-то связанно с этим чудесным кораблём», - подумал старик. «Без сомнения он явился в мою жизнь не просто так. Хотя, какая разница. Он прекрасен, этот корабль, он самый прекрасный из всех виденных мной, всё остальное не важно».

Он взволнованно вскочил на ноги, распугивая сидящих поблизости чаек, и взглянул на свою потрёпанную одежду. Она была заштопана во многих местах, во многих местах была истёрта. Но ему она нравилась. Эта одежда была близка его телу и уже прижилась настолько, что он чувствовал её будто своей второй кожей. И расставаясь с ней в моменты стирки, он чувствовал себя голым не только внешне, но и внутренне.

«Ах если бы я только знал, что когда-нибудь встречу нечто подобное, наверняка подготовился бы заранее к этому моменту в жизни. На этом чудном корабле наверное очень красивые люди, в чистых, дорогих одеждах», - со вздохом размышлял старик. «Кого они увидят, взглянув на меня? Старика в рабочем тряпье. Быть может, они будут настолько вежливы, что не подадут виду, будто мой вид их смущает. Но всё же они пройдут мимо, ведь скорее всего видели в своей жизни множество прекрасных вещей, встречали множество интересных людей. Зачем им терять время на какого-то непонятного старика? Чем я смогу удивить их?».

- А зачем тебе вообще кого-то удивлять? - вставила одна из чаек.

Старик пропустил мимо ушей этот вопрос и вновь заворожённо уставился на парусник.

«Мне нужно предстать перед ними во всей красе. А впрочем нет, нужно показать себя естественным, как есть».

- Как будто ты знаешь, кто ты есть, - вновь отозвалась на это чайка.

И вновь старик не обратил никакого внимания на это.
На его острове существовало несколько способов коммуникации с кораблями. Можно было изображать разнообразные фигуры, обозначающие то или иное закодированное послание. И видя это, экипажи кораблей могли подавать ответные сигналы, разворачивая судно разными сторонами, вывешивая различные флаги или даже меняя цвет парусов, тем самым давая старику возможность интерпретировать эти сигналы по-своему.
И та и другая сторона конечно же всегда надеялась, что эти сигналы будут восприняты так как задумывалось. Однако довольно часто каждый истолковывал эти сигналы по-своему, и порой получатель воспринимал информацию вообще не так, как рассчитывал её отправитель.
Другой способ, более надёжный, но более энергетически затратный, заключался в том, чтобы отправлять друг другу слова и фразы, закодированные с помощью вспышек фонарей. По сути, было только два сигнала, короткая вспышка и длинная. Но комбинируя эти короткие и длинные вспышки можно было выстраивать буквы, слова и даже целые предложения.
Старик устремился в дом за одним из таких фонарей, позволяя песку разлетаться во все стороны под ударами быстрых шагов, а солёному океаническому воздуху разрываться в лёгких.
* * *
Экипаж корабля отозвался охотно и старику даже казалось, что впервые в жизни он испытывает что-то настоящее. И вполне возможно, что так оно и было, ведь если раньше он смотрел на корабли как на часть океана, и не придавал коммуникации с ними какого-то особого значения, то сейчас он испытывал искреннее желание узнавать больше об экипаже этого корабля и раскрываться самому.
Шероховатости в передаче сигналов возникли с самого начала, но он не обращал на это внимания. Он списывал это на необходимость настроится на волну друг друга.

«И вот тогда!», - думал он.

Тогда они наконец смогут отбросить весь этот символизм и нормы этикета в общении, и показать себя настоящих, без страха быть осмеянными или осуждаемыми. Раскрыться и перевести коммуникацию совершенно на новый уровень, на котором уже даже не нужны подручные средства.

«Нужно всего лишь немного притереться», - убеждал он сам себя, когда явно видел, что довольно часто его сигналы воспринимаются экипажем корабля совершенно не так, как он предполагал.

Получая ответные сигналы, он понимал, что его слова истолковываются экипажем не совсем верно, ведь он вкладывал в свои послания совершенно иной смысл. Однако ослепительно громко бьющееся сердце в груди, не давало ему объективно оценивать происходящее.
* * *
«Я должен придумать что-то оригинальное, ведь если этот корабль особенный, то и подход нужен особенный», - размышлял он вечерами, разглядывая проявляющиеся в небе звёзды.

Руководствуясь инстинктами и размазывая логику по стенкам разума, он пришёл к выводу, что нужно действовать неожиданно и непредсказуемо. Если этот корабль странствовал по разным водам, то наверняка ему встречалось множество разнообразных видов существ на своём пути. И, скорее всего, все они хотели общения с экипажем, ведь корабль привлекал внимание многих.
Но в итоге, как ему показалось, это привело к ещё большему непониманию между ними.
* * *
- Посмотри на себя, куда ты так вырядился? - говорила чайка, однажды утром рассматривая его новую одежду и маску, натянутую на лицо.