Меч найдет дорогу сам

Меч найдет дорогу сам

От постоянной тряски тяжело раненный Наэнтон вновь застонал во сне, и чтобы успокоить брата, я в который раз протер его лицо листком алаина; возница Найма обернулась.

Мы понимали, что эта узкая дорога в ухабах и рытвинах может погубить его, но другого пути в Золотую рощу не было, а с каждым днем в Ламайском лесу становилось все опаснее, и лишняя остановка только уменьшала и без того крохотную надежду на спасение.

Я, поджав колени, сидел рядом с братом и левой рукой мял алаиновый листик, а правой - удерживал бутыль, наполненную неразбавленным млиммом. Надо мной по-прежнему мелькали ветви деревьев, сплетавшиеся так плотно, что редко-редко мне удавалось увидеть огоньки звезд; глаза закрывались от запаха алаина; скрипели колеса. Шла третья ночь, как мы покинули Розовую поляну.

Розовая поляна - дом, ставший могилой для моих отца и деда и еще многих и многих эльфов.

Орки застали нас врасплох. Тысячи орков под руководством Джен-Дала. Они напали в день скорби по Лауре, когда почти все население Розовой поляны находилось в храме Света. Именно его они атаковали первым. Сперва обрушился град огненных стрел с южной стороны леса, а потом ...

Я увидел, как полыхнуло жилище целительницы Алумейны, как несколько эльфов, спасаясь от огня, спрыгнули с горящих башен и разбились, как моего брата пронзила стрела...

Мама снова придержала коня, и по спине у меня пробежал холодок. Она ехала позади нас, держала лук наготове и постоянно оглядывалась. Иногда останавливалась, слушала звуки леса и долго всматривалась в непроглядную темень. И, когда ее конь замирал, меня охватывал ужас. Казалось, еще немного, и мать исчезнет в темноте и не сможет догнать нас. Однако мама отставала от телеги не более чем на двенадцать-пятнадцать шагов, а затем нагоняла ее. Вот и сейчас быстро вернулась. Слишком быстро!

- Ложись и следи за братом! - крикнула она мне. - Найма, быстрей увози их отсюда!

Я высунулся из телеги, но тут же рука матери толкнула меня обратно. Хлестнули поводья, лошади зашлись безумным ржанием, и где-то поблизости раздался рев - хорошо знакомый рев, поглотивший стоны Наэнтона.

Я лежал, прижавшись лицом к бутылке с млиммом, и плакал.

Вдруг вскрикнула Найма, заваливаясь на бок. А над ухом что-то разбилось, и щеку обожгло так, словно ее коснулись раскаленным железом.

- Мама, Мама!..

***

Я проснулся. Снаружи таверны, как обычно, стоял шум-гам: некто натачивал меч или нож, Бальструм всего за шесть золотых предлагал кому-то яйцо дракона, к таверне галопом скакала лошадь, скорее всего, асготская порода - эльфийские такого шума не создают. В соседней комнате тихо постанывала женщина, наверное, одна из потаскух Фингара Зеленобородого. Ничего особенного, хотя...

Я прислушался и вдохнул - медленно, глубоко. От многочисленных запахов в глазах на мгновение потемнело. Кто-то крался по коридору.

Так... Человеческий пот, вонь от ног, кожа лесного герва - доспехи, табачный дым и... запах королевской фиалки. О Святая Лаура! Только один человек в Свободной земле протирает шею королевской фиалкой и снимает сапоги лишь для того, чтобы бесшумно подкрасться ко мне. Конечно, Марнук.

Опять решил доказать, что люди ни в чем не уступают эльфам и, как мы, могут при желании неслышно передвигаться. Ну-ну.

Я улыбнулся, вспоминая спор Марнука с Хирлом. Нет, это надо же додуматься: человеку тягаться с гномом в поднятии тяжестей - это же все равно, что факиру соревноваться с драконом в выдыхании огня. Гуй-Дул потом неделю лечил спину заядлого спорщика.

Марнук начал осторожно открывать дверь, а я притворился спящим. Похоже, у меня появилось чувство юмора.

- Тьфу, демон тебя забери! - выругался Марнук, стоило мне открыть глаза.

Я перевернулся со спины на бок и, глядя на раздосадованного человека, улыбнулся. Он сел на стул и принялся натягивать сапоги, которые до последнего момента висели на веревке, перекинутой через плечо.

- Ты шел тихо, - признался я, стараясь подбодрить Марнука, - но эльфов тебе не превзойти. К тому же от твоих ног так смердит, что я почуял тебя еще в коридоре.

- Но как? - поинтересовался Марнук, прищурив правый глаз. - Дверь ведь была закрыта.

- А о сквозняке ты не подумал, - усмехнулся я, указывая на щели между дверью и косяком.

- Эх. - Марнук стукнул себя кулаком по коленке.

- Надеюсь, ты не спорил на деньги, что бесшумно сможешь подобраться ко мне?

- Я, вообще-то, шел, чтобы сказать...

- Есть работа?

Марнук кивнул, а я, позевывая, сел на край кровати.

- Она нам подходит?

- Пока не знаю. Он хочет видеть всех нас, - сказал Марнук и протянул мне толстую нитку, концы которой заканчивались крохотными пробками. - Вот, Хирл сделал тебе новые затычки, а это... - Марнук отдал мне серебряный перстень с лжерубином, - я снял у нашего нового нанимателя.

- Кто он?

- Человек. Зовут Норман. Говорит, что работа непыльная.