Мечта

Глава 12. Кодовое имя – Беспечная

Он ещё тёплый. Когда в прошлый раз я касалась мёртвого тела, труп был такой холодный. Просто кусок мяса на столе патологоанатома и ничего больше. Для всех, кроме меня и тех, кто ее хоть немного знал. У меня не было денег, чтобы ее похоронить. Приставы забрали все до копейки, мне даже кушать было нечего. Такой «подарок» сделал мне отец на восемнадцатилетние: оставил без крова над головой и средств к существованию. Моя мама была хорошим человеком, настолько, что люди сделали для нее то, чего не сделали муж и дочь – похоронили ее по-человечески. Отчасти поэтому я не смогла остаться в родном городе, люди не прекращали шептаться и бросать на меня сочувствующие взгляды. Ох, если бы бросали только их, иногда за деяния моего отца к ответу пытались привлечь меня. Можно сказать, я попросту сбежала в столицу, но получила куда больше проблем, чем ожидала.

Никогда не думала, что хоть чья-то смерть меня сможет тронуть. Мне понадобилось слишком много времени, чтобы взять себя в руки, отпустить того, за кем обычно ухожу в другую реальность. Несмотря на его слова, мне ещё какое-то время казалось, что вот-вот последую за ним. Шальная пуля или что-то в том же духе, но мои опасения не сбылись. Саша умер, а я осталась жить, и теперь исключительно от меня зависит, как долго.

В сторону подсобных помещений поползла на четвереньках, прячась за столиками. Мне оставалось уже совсем ничего, когда до слуха донесся плач. Маленькая девочка под столом тихо всхлипывает, закрыв ладошками лицо. На ней парадное розовое платьице и такой же розовый свитер, однако, они испачканы кровью или вином. Где, черт побери, ее родители и почему оставили ее одну? Неужели, спасая свою шкуру,  забыли о девочке? Проползла чуть дальше, спряталась за перевернутым стулом. Кажется, я теперь знаю, где ее родители, вон там валяются на входе возле изрешеченной двери. Я понимаю, почему эти двое хотят убить дистрофика и меня, но других-то зачем? Чёрт побери, они же тоже люди и живые! Были живые, пока не то бабка, не то парень их не перестреляли как… скотину. Чёрт, это уже слишком для меня! Как выжить в этом боевике и не потерять человечность, как эти маньяки?!

Мне нужна минутка, чтобы собраться и перевести дух. Меня мутит от крови, трупов и всей этой дерьмовой истории, в которую я ввязалась. Знаю, что у меня нет времени здесь рассиживаться, где-то рядом Убивашка. Какую же дурацкую кличку он ему дал, даже не знаю, как он называет в таком случае меня. Но, если я правильно сделала вывод, это имя означает, что убить меня ему не составит труда. Да как мне вообще дожить до двадцать четвертого одной?

– Тетя, – теплые ручки коснулись моего лица, и я в ужасе отпрыгнула в сторону.

Да ещё так неудачно, что лишилась своего укрытия. Я ожидала, что меня немедленно пристрелят, но этого не случилось. Коленки дрожат, а я продолжаю стоять в вестибюле расстрелянного ресторана Париж. На улице в нескольких метрах останавливаются машины милиции, несколько скорых и даже пожарные. Кажется, я спасена, но не чувствую облегчения.

– Тетя, где моя мама? – спрашивает девочка, дергая меня за платье.

Она уже не плачет, но я смотрю на нее, не зная, что и сказать. Если останусь здесь, меня точно допросят, узнают о моем отце и, скорее всего, признают виновной во всем этом. Я слишком хорошо знаю нашу пресловутую власть. Бойню назовут терактом, а с учётом того, что скоро выборы, деятели от политики быстро сориентируются и повысят свои рейтинги, используя кровавые события в свою пользу. И кого же назовут террористом: дряхлую бабульку со снайперской винтовкой или дочь оппозиционного активиста и продажного политика, нынешнего зека?

Освобождаю руку и оглядываюсь на дверь и лежащие на полу тела. Не похоже, что там лежат ее родители, но все же закрываю девочке глаза, чтобы не увидела чего лишнего.

– Твоя мама скоро вернется, так что не плачь, – вру без зазрения совести. – Поиграй пока со мной, хорошо?

– А зачем закрывать глаза, так надо? – пролепетала девочка, не понимая, что происходит.

– Да, так надо, присядь здесь и громко считай, – уговариваю ее, при этом закрывая глаза уже ее ладошками. – Когда досчитаешь до ста, твоя мама вернется, или дядя придёт, который и приведет тебя к ней, ты только не бойся.

Она послушно присела и начала громко считать, я же, непонятно на что надеясь, оглянулась на улицу. Лица милиционеров почему-то направлены в сторону соседнего дома, а медики не спешат помогать раненым, ожидая чего-то. Возможно, они ждут, что этого недоделанного снайпера поймают.  Если убегать, то именно сейчас, пока они все сюда не залетели.

Открыла дверь в подсобные помещения, здесь почему-то темно, а коридор заканчивается дверью, за которой виден свет. Открыла ее на ходу и невольно зажмурилась от яркого света. Прошла несколько шагов и остановилась.

Кухня выглядит так, как будто ее покидали в спешке, валяются продукты и от плиты пахнет чем-то горелым. Однако сомневаюсь, что их повара и кухонные рабочие выжили, как и выживу я. Дверь, которая ведет к свободе, мне преграждает тот самый спортсмен, и он точно пришел за мной.

– Машка, – ледяным тоном так фривольно обратился он ко мне.

Он расслабил руку, перехватывая биту удобнее, словно сейчас же попытается ударить.

– Убивашка, – ответила ему в тон, отступая назад и не сводя с него взгляда.

– Кажется, нам уже пора отправляться в радужное «завтра», – произнес он с холодной иронией, продолжая стоять там же, где и стоял.