Медицина как наркотик

Глава 11. Мрачные перспективы и поиски поддержки

Моё воображение рисовало мрачные перспективы. Многие больные скандалили и писали жалобы вплоть до прокуратуры. В то время я ещё не знала, какие жалобы являются серьёзными, а какие нет. Приходилось переживать из-за всех. Особенно, когда я узнала, что почти каждому из врачей приходилось ходить в суд. По некоторым из жалоб заводились уголовные дела.

При мне как раз молодой доктор Василевский ходил в суд по делу одного алкоголика целый год. Причём дело было настолько нелепым, что просто в голове не укладывалось, как такое может происходить!

На этот вызов бригады скорой помощи ездили три раза, и никто не открывал дверь. И только в третий раз дверь открыли с помощью милиции. В квартире обнаружили пациента в глубокой коме. Бригада Василевского отвезла его в нейрохирургию, где он долго лежал в санпропускнике без внимания. Это со слов сотрудников скорой помощи. Что было очень вероятно, потому что мы не раз в этом отделении просто оставляли больного и документацию, потому что за то время, которое выделяется скорой на приёмный покой, к нам никто из докторов не подходил.

Как бы там ни было, этот алкоголик умер в нейрохирургии. И никто бы с этим не разбирался, если бы не родственники, которым он оказался очень дорог после смерти, и которые стали искать виноватых. И почему-то крайним оказался сотрудник скорой помощи, который не ввёл какой-то не существенный для тяжёлой патологии медикамент при транспортировке.

Не смотря на то, что мне было интересно на скорой, но из-за такой напряжённой обстановки и слишком большой нагрузки моё самочувствие часто было неважным, и энергия была в минусе. В течении полугода болел живот так, что мысли постоянно крутились вокруг различных диагнозов, и я была подавлена.

Дополнительное уныние создавали решётки на окнах, в этом мы с Серёжей были очень похожи. Всё что напоминало о заключении, приводило нас в плохое расположение духа.

Да и врачебная комната была крайне убогая. Позже я узнала, что люблю красоту, уют и даже роскошь. А тогда я чувствовала себя пленницей тяжёлых обстоятельств и не видела выхода из этого положения.

Поиски поддержки.

Естественно в такой сложной ситуации мне очень была нужна поддержка. Но реакция на мою болезнь сильно повлияла на моё отношение к поддержке. В чём-то я сильно разочаровалась. Я стала редко общаться с некоторыми прежними своими авторитетами и пришла к заключению, что в неотложных и критических состояниях они не сильны.

С Учителем я просто замкнулась. Мне казалось, что он мог бы мне помочь, но просто не хочет, и тоже перестала обращаться к нему за помощью, в тех вопросах, которые были вполне в его компетенции. Например, страх перед тяжёлыми и умирающими больными, страх перед уголовными делами и тюремным заключением.

Зато теперь у меня появился комплекс неполноценности в том, что я такая не выживательная и неспособная, не могу сама строить свою жизнь и быть причиной происходящего.

Вот Вадим или Валентин другое дело. Валентин тихушничал, а сам обзавёлся двумя женщинами сразу, да ещё и в открытую, и трёхкомнатной квартирой в Донецке. И это после неудачного брака, который закончился рождением ребёнка и разводом.

У меня было впечатление, что ребята занимаются загадочной политикой, а может быть криминалом, а меня не берут «в свою песочницу». Хотя один раз я ходила с Валентином и Вадимом на партийное собрание, чуть не умерла со скуки. Во второй раз собирала подписи с населения, и практиковалась в сотворении липовых подписей. Но это было не интересно, да и платили мало.

Но может, было что-то, куда меня не допускали, ведь они ж почему-то пристрастились к тусовкам вокруг политики? Но «ребята» так выделывались, что я не решалась расспрашивать.

Валентин после перерыва поменял зал для тренировок по восточным единоборствам. Я с трудом нашла новое помещение, и чувствовала усталость даже перед началом занятия. Села на лавочку и не знала, как я буду заниматься в таком состоянии, и зачем пришла такая уставшая? Но тут меня взбодрил Вадим.

Он привёл на занятия красивую девочку, и целиком уделял ей внимание. Вот так, с Алеси он переключился на новую девочку! Тут из меня вышла вся злость на жизнь и отчаяние. Я с остервенением лупила грушу, отмечая про себя, как подходит моему состоянию красный цвет, в который я выкрасила волосы.

Больше я на тренировки не приходила.

В это время я только изредка посещала занятия йогой у Виктории, это меня успокаивало и давало какое-то чувство равновесия.

На что я надеялась? Что в крайнем случае уеду в маленький город к родителям и буду работать вместе с Петром Сергеевичем, а сейчас мне нужно просто набраться опыта, чтобы справляться с трудностями?

Я надеялась, что могу пожить в Храме в лихие времена. Там ведь иногда жили женщины. И хоть Учитель отказал мне, когда я в первый раз обратилась к нему с просьбой о том, чтобы там пожить. Он сделал это очень тактично. Мол, сейчас нет такой возможности. И я ещё надеялась.

Надеялась, что встречу мужчину, который будет обо мне заботиться.

У меня даже были совсем странные для моего положения надежды и желания. Что я буду жить в отдельной квартире в Донецке и встречаться с состоятельными, влиятельными и просто интересными мужчинами как любовниками.

И эта самая надежда, похоже, замещала мне решение проблем. Надежда давала энергию, а как решать сложившиеся трудности я не знала.

И вся эта не эффективная ситуация прикрывалась очень уверенным видом и манерами, которые я в большей степени почерпнула у Учителя, да и у докторов тоже.